Голоса - Борис Сергеевич Гречин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Как же ты не знала, когда она тебе вчера сама сказала?» — усмехнулся Марк.
«Но я ведь думала, это понарошку! — попробовала оправдаться староста. — Вот же глупо… Простите, я не хотела!»
«Ваше величество, возьмите табурет, — пришёл Алёша на помощь моей аспирантке. — Вот, один лишний… Мы тут как раз обсуждаем — да ничего не обсуждаем, а просто заболели протестом на всю голову, и лечиться здесь никто не хочет!»
«Ваше преподобие, позвольте! — возразил ему Альфред, который наконец-то получил возможность высказаться. — Как лечить это общее истерическое или истероподобное состояние, я, разумеется, не знаю, хотя с огромным интересом наблюдаю его в качестве социолога — при том, правда, что у меня нет фундированной академической подготовки в области социологии, — но имею совершенно конкретное предложение в отношении нашего, э-э-э… избранного монарха! И я бы озвучил его уже давно, если бы мы не превратили сегодняшнее заседание в азиатский базар. А предложение вот какое: давайте отправим Андрея Михайловича в командировку!»
[11]
— И тут же, — вспоминал историк, — наш «Милюков» пояснил нам, немного опешившим, все достоинства его идеи. Во-первых, мне, говорил он, следует поправить здоровье, а поскольку моё недомогание вызвано, видимо, душевными волнениями за успех дела, то и стóит мне взять своего рода перерыв в занятиях. Во-вторых, находясь в командировке, я не обязан буду предоставлять регулярных устных отчётов in corpore[117], да и вообще стану на время неуязвим для всякого рода административных домогательств. В-третьих, возможностей предотвратить акцию протеста, направленную в адрес одного злоупотребившего своими полномочиями лица, он прямо сейчас, зная характер Альберты Игоревны, не видит, да и не считает такой протест полностью упречным, учитывая, что именно другая сторона в своей борьбе первая перешла границы приличий, придав исключительно частному событию характер служебного проступка. Но если и когда такая акция состоится, руководителя лаборатории лучше бы с ней диссоциировать и не делать его объектом возможного обвинения в закулисной оркестрации студенческого акционизма (эту кошмарную конструкцию из трёх прилагательных, четырёх существительных и трёх нанизанных друг на друга родительных падежей Альфред выговорил абсолютно невозмутимо, с видом, показывающим, что именно такие выражения и используют в повседневной речи все приличные люди). А командировка, опять-таки, для этого подходит лучше всего.
«Идея отличная», — заявил Иван неожиданно и громко.
«Да, отличная! — согласилась Ада. — Деньги-то всё равно нужно осваивать, а то зависли мёртвым грузом. И у меня камень с души! Правда, давайте лучше отправим царя подальше на то время, когда мы…»
«… Будем устраивать бунт, — подсказал я ей. — Знаете, Сан-Фёдорыч, ведь девяносто семь лет назад именно так и было! Кстати, вы помните, куда вы все меня спровадили непосредственно перед февралём семнадцатого?
«В… Могилёв, что ли? — поразился Кошт, невольно улыбаясь этой забавной рифме. — Куда ж ещё? Только это не мы вас туда спровадили, вашбродь, а вы сами туда навострили лыжи!»
«Пожалуй! Не буду спорить, — согласился я. — Вот и «в этот раз» пошлите меня в Могилёв. Никогда не бывал в городе, название которого совпадает с моей фамилией, и, если сейчас не съезжу, когда ещё придётся?»
[12]
— Само собой, — пояснил мне историк, — имелась логика в том, чтобы съездить именно в город, бывший вплоть до февральского переворота местом расположения Ставки верховного, то есть непосредственно последнего государя! Открывалась возможность поработать в местных архивах — да просто пройти теми же самыми улицами, отозваться на разлитые в воздухе ускользающие флюиды прошлого…
«Неужели Андрей Михайлович поедет в Могилёв один?» — спросила Настя. Все повернулись к ней, а она под соединёнными взглядами начала приметно краснеть.
«Конечно, не один! — пришёл ей на помощь Марк. — Царь-надёжа у нас — словно дитя малое! Ну, не совсем уж дитя, — исправился он, — но кому-то надо находиться рядом, чтобы и таблетку, случись что, подать, и гавкнуть на местную ебобошу. Думаете, на моей малой родине нет ебобош? Ну, вот всё и решилось: я буду сопровождающим».
«Логика в этом есть! — согласилась Ада. — В Белоруссию в качестве помощника должен ехать белорус. Нам, конечно, жаль расставаться с боевым товарищем, даже на время… Марк, я могу воспользоваться твоим компьютером?»
«Лестно, лестно, — проворчал Кошт. — Так, небось, не навсегда со мной прощаетесь? Пожалуйста».
При общем несколько заинтригованном молчании Ада присела рядом со мной за стол; включив компьютер, вышла на сайт Российских железных дорог, зашла в свой личный кабинет и проверила рейсы до пункта назначения.
«Билеты на ближайшие дни есть и от нас до Москвы, и от Москвы до Могилёва, — объявила она. — Но вот какая неприятность: в обратную сторону осталось только купе».
«Я бы предпочёл выкупить купе на двоих целиком, даже из личных средств, если на то пошлó, - вдруг признался я. — Путь неблизкий, и несколько часов быть обречённым находиться в замкнутом пространстве с посторонними людьми…»
«Ваше величество, само собой! — оживился Тэд. — Но если вы всё равно собрались выкупать два лишних места, не поехать ли ещё двоим? Это будет минимально приличная свита! Какой же монарх путешествует без свиты!» — говоря это, он обернулся к Насте и широко ей улыбнулся.
Та вздохнула и призналась:
«Спасибо, добрый человек… а я не могу поехать! Кто же заменит лекции? Андрей-Михалычу и так выговор влепили по моей милости».
«Тогда кто-то ещё? — воскликнул Тэд без всякого уныния. — Государь, у вас есть предпочтения? Я вот тоже в Могилёве никогда не был…»
Я улыбнулся и поблагодарил своего студента за идею путешествовать вчетвером. Имелась у меня вот какая тайная мысль: чем больше студентов я возьму с собой, тем меньше примет участие в готовящейся «акции протеста» или даже хоть косвенным образом окажется в ней замазано. А то, что акция состоится, зная характер Бугорина, можно было предположить с вероятностью… ну, скажем, процентов в восемьдесят.
Я прибавил, несколько сумбурно, что моё иррациональное желание почувствовать «флюиды истории» требует хотя бы минимальной мистической настроенности, но, коль скоро я сам никаким даром воспринимать сверхобыденное не обладаю, хотел бы, чтобы в моей свите был не только «телохранитель», но и «мистик». Борис, например.
«Государь, я не великий мистик! — откликнулся Герш. — Но благодарю вас за ваш выбор и, само собой, не отказываюсь».
«А четвёртое место, — вдруг вмешалась Ада, — должно быть разыграно в лотерею, то есть через жребий среди тех, кто уже выступил с докладом. Это будет справедливо! Я понимаю, что Борису хотелось бы ехать с Лизой, но, например, Феликсу, то есть, чёрт, моему братцу, тоже хочется побывать в Могилёве, и наверное, мне самой будет спокойней, если он в пятницу, когда
