Проржавленные дни. Собрание стихотворений - Наталия Кугушева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
22 мая 1946
Николин день
«Если смерть заглянула в глаза…»
Если смерть заглянула в глаза,Полоснула косой по стране,Ни мольбам, ни любви, ни слезамНету веры и места нет.
Но страданьями крепнет дух, —Белым голубем ввысь душа,Чутко ловит небесный слух,Как земной пролетает шар,
Как планеты поют вокруг,Как родится в пути звездаИ как льется на звездный лугСолнца огненная вода.
19 мая 1945
Ожидание
Я жду тебя. Стадо прошло,И к вечеру ветер затих.И солнце средь туч зашлоБагряных и золотых.
Из труб потянулся дым,И в хатах зажглись огни.Вот первый восход звезды,И ночь наступает за ним.
В поселке легла тишина.Лишь изредка лай собак.Степная чужая странаЗакуталась в сонный мрак.
Так значит – ты не придешь.Я сяду одна у стола.Коптилки тревожная дрожь,И мечутся тени в углах.
Опять начинает тоскаБезумную песню свою,Опять за строкой строкаВсю ночь напролет поют —
Быть может, последний дарПоследней моей любвиЯ в руки твои передам,В любимые руки твои.
15 октября 1946
«Когда ты начинаешь тосковать…»
Ужель заставите меня вы танцевать
Средь размалеванных шутов и проституток?
Леконт де ЛильКогда ты начинаешь тосковать,И бьет судьба, и час вечерний жуток, —Учись, мой друг, спокойно танцеватьСредь размалеванных шутов и проституток.
Пусть веселей бубенчики звенятНа жалком сборище людской арлекинады,Но яд тоски, ночей бессонных адУчись скрывать за равнодушным взглядом.
Когда же на заре ты вешаться идешь,Не оставляй письма возлюбленной в конверте,Красивых фраз взволнованная ложьРасскажет ей, что ты боялся смерти.
Пока живешь – будь храбрым и большимИ душу вырасти для подвигов суровых. —Иди в изгнание и будь для всех чужим,Но не торгуй ни совестью, ни словом.
18 октября 1946
«Сегодня ночь последней быть должна…»
Сегодня ночь последней быть должна.Но вот опять – привычные соблазныВещей и дел, и всяких мыслей праздных,Которыми вся жизнь окружена.
И я с тоской отодвигаю вновь(В который раз) свое освобожденье.И суета опять. Опять несет мученьяУже ненужная и грустная любовь.
26 октября <1946>
«Никому такое не приснится…»
Никому такое не приснится,Жизнь – сплошной безумный бред.Выползают тихие мокрицыИ ползут, ползут на скудный свет.Свет дрожит. В углах сгустились тени.Грязные тарелки на столе.Листьями неведомых растенийЗимний холод вышит на стекле.Пахнет дымом. С потолочных балокГлина осыпается и пыль. —Человек уныл, бесправен, жалок,Безутешна жизненная быль.
Ноябрь <1946>
«Встречая Новый Год с друзьями…»
Встречая Новый Год с друзьями,Бокал подняв с вином,Я мысленно, друзья, не с вами, —И тянет горестная памятьВ далекий ветхий дом.
И на берег замерзшего ИшимаЯ мысленно с бокалом выхожу,И тенью легкой и незримойВ окно замерзшее, любимый,Я за тобой слежу.
Произношу январским звездамСвой одинокий тост, —И голос в воздухе морозномЗвучит пророчески и грозноДо самых дальних звезд.
И только ты его не слышишь,Не знаешь обо мне.Плывет дымок над низкой крышейИ поднимается всё вышеК невидимой луне.
31 декабря 1946
«И гонит и гонит тревога…»
И гонит и гонит тревога —Смиренью не научусь.И в сердце, любившее много,Доверчивая – стучусь.
И знаю – откроется дверца,И выйдет и встретит меняТвое бессердечное сердце,Сгоревшее без огня.
24 января 1947
«Как много хочется сказать…»
Как много хочется сказатьВ полночный час любви —Как сладостны твои глаза,Как руки сладостны твои.
Какие просятся словаВ бесстыдстве тишины, —Но молча, молча целоватьДруг друга мы должны.
Звенит тугая тишинаКак музыка в ушах —Красноречива только в снахВлюбленная душа.
3 февраля 1947
Буран
«Опять в провода налетели бураны…»
Опять в провода налетели бураны,Завыли встревоженные провода.Летят над пустыней седой КазахстанаЗловещими птицами Смерть и Беда.
Усеяны степи людскими костями,Облиты кровавой росой,И черепом желтым с пустыми глазамиВосходит луна над страной.
Забытые кладбища на дорогах.Бескрестная тишина.Среди голубых одичавших сугробовНе волчья ль тропинка видна?
Вот так и бредем по тропинке волчьей,Бездомные, всеми забытые мы,И, стиснувши зубы, шагаем молчаОт кладбища до тюрьмы.
26 февраля 1947
«Не думали, не гадали…»
Не думали, не гадали,Не видели даже во сне,Какие года насталиНа старости. По стране
Гуляет голодный призрак,Зубами скрипит тоска.Захлебывается визгомГармошка у кабака.
Веселые стонут песниИстерикой мировой.И черные вьются вести,Как вороны, над головой.
Замученные, убитыеВ застенках и на войне,Глазами глядят закрытымиИ бродят толпой по стране.
Безрукие и безногиеС пеньковой петлей идут;Отравленные, убогие,Расстрелянные поют.
В болотах кровавых земли,Немыслимые цветыК холодному небу подъемлютИскусанные персты.
К далеким и древним звездамВзывает земная кровь —Пробьется ли криком грознымСквозь плотный ночной покров.
Багровые тучи падают,И смрадом полна земля, —Лишь буйные травы радуютТучнеющие поля.
28 февраля 1947
День равноденствия. 25 марта
В лужах качается лунный серп.Хрупкие льдинки тают.Розовый запад в тумане померк.Слышно – идет, нарастает
Гулкое пенье веселой реки,Пенье весны. Но за ночьюИ за домами не видно. Теки,Освобожденная! Белые клочья
Пены швыряя на берега,Рви ледяные преграды,Пой нам! Свобода и нам дорога,Сердцу раскрытому надо
Жадно вобрать в себя вольную ширьВольных твоих скитаний,Спой нам, невидимый ночью Ишим,Песенку расставаний!
«Венецианские лагуны луж…»
Венецианские лагуны лужИ хрупкий месяц, розовый к тому ж,
Качается. И в зыбком отраженьиПреображается воображенье:
Не глина вязкая, не грязная вода,А перламутровая тонкая слюда,
И синие, и синие просторыИ романтические горы.
«Четверть километра луж и грязи…»
Четверть километра луж и грязи.Тусклого тумана плотная стена.Крапчатое небо цвета грязной бязи,Ветер в сорок баллов. Такова весна.
(Весна, весна! О ней поют поэты,О ней поют щеглята и скворцы,И на лугу качаются под ветромКупавок золотые бубенцы.
Ты тихо слушай у лесной опушки,Вбирай в себя любовный дух весны;Весна ответит голосом кукушки,Родным приветом северной страны.)
Четверть километра – только ль это,Это ли причина для разлук?Я ловлю внимательно грустные приметыВ суетных движеньях равнодушных рук.
23 марта 1947
«Века назад с тобою мы бродили…»
Века назад с тобою мы бродили,Рука с рукой, по солнечной стране.Оливковые рощи мы любилиИ звон цикад и песни при луне.
Любили моря синюю прохладу,И митиленское вино,И гроздья золотого виноградаЗа невысокой белою стеной.
Встречать любили корабли чужиеУ гавани в вечерние часы —Стремительные тучи грозовые,Летящие над парусом косым.
Друг друга там с тобою мы любили,В Эгейской солнечной стране,Где с нами Музы милые дружилиИ Сафо пела, украшая мне
Венками роз и ломкого анисаНочного ложа сладостный шатер…Ты помнишь звезды яркие и низкиеИ запах свежести с далеких гор?..
1 апреля 1947
Сафо
Остров похож на огромный и радостный сад.Розы цветут. В Митиленах цветет виноград.И из далекого плаваньяКорабли чужеземные заходят в гавани.
Музы поют, вдохновляясь Эгейской весной.Море и солнце. Наполнен полдневный знойЦикад лирическим пениемИ благоуханием весеннего цветения.
Сафо, и здесь ты бродила в любовной тоске,След от сандалий остался на теплом песке,И над волнами пеннымиТвой голос звучал, призывая Айсигену.
В дар Афродите ты песни свои принесла.Розы цветут, из которых венки ты плела,И рощи олив по-прежнемуТакие ж густые, зеленые и свежие.
Нет тебя, Сафо. Но летописи землиПесни твои чрез века донеслиЛюбовникам. И поэтомуТы чтима, бессмертная, поэтами.
4 апреля 1947
