Материалы биографии - Эдик Штейнберг

Люди, Эдька, прелестные. Очень доброжелательные, щедрые. У многих ведь за плечами ужасное прошлое, и они лучше знают цену жизни. Очень хорошее отношение к России, и очень многие говорят по-русски, особенно в Тель-Авиве. Вообще Тель-Авив более современный город, а Иерусалим – аскетический и богомольный, но и в нем достаточно энергии.

Яшка, несмотря на все переезды и впечатления, еще не отвык от Москвы и не понимает, как она далека. Златочка растет – чистая сабра, она будет помнить только одно небо – небо земли Ханаан.

Эдуард Аркадьевич! Я хотел бы иметь фото с Ваших работ на память. И т.д. и т.п.

Галочка, ау, не болей, не хмурься, целую тебя. Персональный поцелуй Веронике Африкановне. Целуем все маневичское гнездо петрово. Пишите нам письма. А ты, Эдик, пиши мне регулярно, как дневник, обо всем.

Эдинька, обнимаю, целую. Целую Валентину Георгиевну. Жду твоих писем. Пиши разборчиво. Твой Мишка.

Мевасерет Цион.

P.S. В Израиле приняты два вида обращения друг к другу: господин и товарищ, т.е. хавер.

И. ШЕТЛИК20 – Э. ШТЕЙНБЕРГУ

Прага–Москва, 1973

Милый Эдик Штейнберг.

Большое Вам спасибо за Ваше письмо. Я очень рад, что не ошибался и точно вспомнил, что мы были когда-то с Кафкой у Вас в мастерской во время, когда осуществили симпозиум по некоторым вопросам изобразительного искусства между делегациями советского и чехословацкого союза художников. Но это уже кажется очень давно!

Потому мне было очень приятно – после знакомства с фотографиями ваших картин у Халупецкого – увидеть новые фотографии Ваших работ, которые показала Ваша жена. И как фотографии не смогут показать точно картины, помогают нашему представлению о Вашем творчестве: и это в сути дела мне очень понравилось. Особенно тонкость и чувственность Вашей живописи уважаю.

Я рад, что Вашей жене у нас было приятно познакомиться с людьми, городами и природой. К сожалению, не было много времени посетить более мастерских, чем нам удалось. Тоже начинающийся сезон лета и отпусков нам не дал возможность увидеть работу многих художников, которые бы могли ей тоже понравиться. Но, надеюсь, что и эта программа, которую Галя увидела, была для нее интересная. Нам всем она здесь очень понравилась как тихая, очень скромная, с большой интеллигенцией и чувственностью.

Надеюсь, что тоже Вы с Галей посетите нашу родину. Нам бы это было очень приятно, Вам и Вашей жене показать у нас то, что бы Вас оба интересовало.

Спасибо за Ваше приглашение. Я надеюсь – и очень рад – приехать в СССР чем скорей мне это будет возможно. Но как я работаю в музее, сложно найти время поездки, если она не по служебному пути. И сам отпуск короткий, во время которого хочется быть с семьей, и не забывать друзей.

Еще раз спасибо за Ваше письмо и очень мудрые слова, которые я внимательно читал.

Сердечный привет Вашей жене и всем друзьям.

P.S. Приветы от Кафки и других друзей Вашей жене и Вам!

Б. и Н. ШРАГИНЫ21 – Э. и Г. ШТЕЙНБЕРГ

Нью-Йорк–Москва

1

Natasha and Boris поздравляют вас, ребята, с Рождеством Христовым и Новым годом!

Ваша фотография, такая хорошая, висит у нас на самом видном месте в гостиной. Мы по ней водим экскурсии.

Эдик, молись за нас. Но сейчас покой у нас на душе и хорошо. Беспокоимся за Москву и душой у вас. В общем, не вышло у нас уехать, все равно остались. Но ничего, здесь тоже люди есть хорошие, но наши лучше, здесь все какие-то недосоленые и недоперченые. А в общем мир един.

Целуем крепко. Пишите. Наташа, Боря.

2

Милые Эдик и Галя!

С Новым годом поздравляем и с Рождеством Христовым!

Будьте счастливы, ребята. У нас такие светлые воспоминания о вас. Пишите нам. Мы вас любим.

ИЗ ПИСЕМ Э. и Г. ШТЕЙНБЕРГ в МОСКВУ от ЖИТЕЛЕЙ ДЕРЕВНИ ПОГОРЕЛКА

С 1973 по 1994 год мы проводили почти каждое лето в этой деревне. Эти люди и стали персонажами «Деревенского цикла» Штейнберга 1985–1987.

П. А. Лебедев – Э. Штейнбергу

Здравствуй, многоуважаемый Эдуард Аркадьевич, передаю я тебе и Гале по сердечному привету и пожелаю всего хорошего в вашей жизни, а главное не болеть. Получил я от Вас два письма с фотокарточками, за которые сердечно благодарю, а также узнал, что Вы, Эдик, схоронили свою мать. Конечно, это большая тоска для жизни Вам. Пару слов о себе и своем здоровье. Эдик, дела у меня не очень важные. Весь месяц февраль болел <…> Чужие люди топили печку и ухаживали за мной <…> Ну, вот у меня, пожалуй, и все <…>

До свидания, Эдик и Галя. Будьте здоровы. Пишите, как у Вас проходит жизнь и ваше здоровье.

С приветом к вам знакомый

П. Деречев – Э. Штейнбергу, Г. Маневич

Здравствуйте, Эдик и Галя… Рыбачить пока некогда. Дома работы много. Поймал 12 штук налимов <…> Вода уже начинает спадать. Тетя Надя у нас умерла в марте. А дядю Мишу увез Леонид в Оренбург. Так что у меня сейчас даже и своих никого не осталось. Ну, а в остальном у нас все по-старому. До свидания.

П. Деречев – Э. Штейнбергу, Г. Маневич

Привет с Погорелки. Здравствуйте, Эдик и Галя! Письмо Ваше получил, спасибо. Сразу же пишу ответ, чтобы Вы получили, пока Эдик еще не поехал в Погорелку. В Погорелке все по-прежнему. Тишина и по деревне почти никого не видно. Погода холодная и валит снег, но я думаю, что это все растает. Река выше Б. Какши уже встала. Рыбалкой сейчас не занимаюсь, занялся охотой. Недавно стрелял волка у озера под горой, и снова не удачно. Сначала шел на меня, а потом пошел в сторону, так что пришлось стрелять далековато. Перед морозами убил 5 селезней. Вот это сейчас дичь, не то, что летом <…> Эдик, когда поедешь, то привези курить, если есть дешевые сигареты или беломор <…> До свидания. Жду в гости.

Н. и Е. Зайцевы – Э. Штейнбергу, Г. Маневич

Здравствуйте, Галя и Эдик, первым долгом я перед вами прошу извинения, что долго не писала письма <…> бандероль получили и как вас благодарить за это за все не знаю <…> опишу о себе, живем пока в своей квартире, корову держим и кур, поросенок 3 месяца, корова сейчас не доит, отелится 23 февраля, из деревни все перевезли <…> еще опишу, помер Геннадий Зайцев 14 января. Коля ходил хоронить его, он помер в городе у дочери, а хоронили там на ихнем кладбище, конечно, хлебнули хорошо винца с хлебцем <…> до свидания, остаемся живы-здоровы, того и вам желаем.

Целуем вас Зайцевы

Г. МАНЕВИЧ – Э. ШТЕЙНБЕРГУ

Из всех моих писем Эдику, правда не столь многочисленных, сохранились только эти.

Москва–Погорелка, 1977, 1978

1

Эдичек дорогой, здравствуй!

Как ты со своей Фикулей там себя чувствуешь? Не гнетут ли тебя постоянные дожди? Здесь они жутко надоели. Все время хочу спать. Однако приходится суетиться и дома, и на работе.

Вчера, благодаря Валерику, отправила тебе две посылки тушенки по 12 банок. Мало того, что он достал тушенку, привез ее мне, он еще купил мне деревянные ящики и помог все до конца. Это самая сложная операция, которую я провернула за последнее время.

Мама себя опять очень плохо чувствует. В санаторий ее не пускают. Надо искать человека, который хотя бы с ней мог пожить то время, когда я буду в отпуске. Миша сбежал из лагеря, в общем, Леночку застали дома «очень приятные» новости.

Что же касается твоих дел, то я отдала материал для Лизы. Нашла старые Андреевские слайды, 3 новых, несколько фотографий и статью Пацукова. Был вчера Пьетро и сказал, что корреспондент «Униты» сделал материал о выставке, но он его еще не видел. В понедельник ему, т.е. корреспонденту, позвоню.

Жигаловы получили письмо от Халупецкого, последний сообщил им, что сделал информацию о выставке во «Флешарт». Звонил Терновский, поздравлял и слал поклон. Покупателей пока нет. И вот печальная новость. Коллекция Франкфурта остается в Москве, у его матери. Министерство отказалось от Неизвестного. Он, как обычный европеец, может вывезти: 3 живописи, 5 графики – любые. Запрет только на альбом Ильи.

Вот, кажется, и все новости. Меня удивило только то, что ты не прислал с Леной и Петей никаких указаний для Шифферса и адреса Вити шахунского. Они ведь сидят в ожидании. Как в пьесе Беккета. Будешь звонить в Москву, обязательно позвони им. Необходима какая-то ясность.

Кабаковы, видимо, не приедут, у Вики плохо с отцом, а на вторую половину лета они собираются на юг. В середине июля прибудут Ленька с сыном и с Галей, так только что доложила мне Ира Рубанова. А пока – хорошенького понемножку.