Литовский узник. Из воспоминаний родственников - Андрей Львович Меркулов

Он повернулся на бок, заглянул в окно вагона, но увидеть можно было лишь обочину железной дороги, да за нею – стремительно летевшие назад мелкие деревца.

Спать не хотелось, и он невольно обратился мыслями к семье.

Да, после войны было трудновато. Мать за свое печатание получала немного, несколько больше была его зарплата слесаря. С его женитьбой положение не стало лучше – жена больше ухаживала за родившейся дочерью, чем работала. Только когда дочь пошла в школу, а жена стала работать, да и он начал прилично зарабатывать, положение изменилось к лучшему.

Сергей с улыбкой вспомнил спор с выбором имени родившейся дочери. Каждый предлагал свое, но когда женщины услышали предложение Сергея, они недоуменно переглянулись и возмутились:

– Эльза! Что это за имя! Никогда не слышали. Что-то французское или немецкое. Откуда ты это взял? Сам придумал что ли?

– Где-то встречал, и оно мне понравилось.

В результате обсуждения приняли компромиссное решение – девочку назвали Лизой.

Пятидесятые – шестидесятые годы пролетали стремительно – это было время интенсивного труда, восстановления страны, совершенствования хозяйства. Строились новые заводы, предприятия, быстро развернулось и гражданское строительство. Семьи получали новые бесплатные квартиры. Переехала в новую двухкомнатную квартиру на улице Новостроек и семья Панкратовых.

Родители становились старше, дети взрослели. Когда Лиза окончила среднюю школу и поступила в институт киноинженеров, она уже выглядела вполне сформировавшейся девушкой приятной наружности, с плотной стройной фигурой и выразительным лицом, во многом больше похожим на отца, чем на мать.

Была ли любовь между родителями, Лиза не знала, но она была наблюдательным человеком, и когда она внимательно всматривалась в их отношения, то часто думала и желала, чтобы в ее будущей семье было больше любви и искренних отношений.

В Берлине советских специалистов встретили представители немецкого строительного управления, проводили в гостиницу, а на другое утро четыре группы по три человека, заранее сформированные по специальностям, развезли по разным объектам, два из которых находились в самом Берлине, а еще два – в областях севернее.

Сергей оказался в группе, направленной на кварталы в районе городка Гойзен-Ной-Циттау.

Услышав это название, Сергей вздрогнул; ему не надо было вспоминать, он все помнил отчетливо, хотя с того времени пролетело двадцать лет.

Грудь его взволновалась, мысли и чувства смешались. Почему он оказался именно здесь, где встретил великую радость Победы и свою любовь, которую отверг по причинам, как ему тогда казалось, непреодолимых обстоятельств?

Он сразу же вспомнил, что от городка до этого поселка не более двух километров, что их можно пройти за двадцать минут.

«Но почему я думаю об этом? – спросил себя Сергей. – У нее давно своя семья, большие дети, зачем беспокоить».

Рассеянно полистал технические материалы по инновациям немецкого домостроения. Раскрыл масштабную карту северной части ГДР, глаза быстро нашли поселок городского типа Гойзен-Ной-Циттау, а немного восточнее – ряд небольших квадратиков, обозначавших сельские поселения.

В одном из них живет она! В этом он был твердо уверен.

Рабочий день Сергея состоял из практического изучения всего комплекса технического процесса изготовления на производстве строительных деталей; их конструктивных особенностей, а также машин и оборудования.

Многое было понятно, но некоторые конструкции приходилось подробно изучать, и Сергей с разрешения администрации приносил копии чертежей и изучал их в номере гостиницы, куда возвращался уже под вечер.

Выходные дни случались редко, и в один из них он решил прогуляться до недалекого поселка и познакомиться с сельским строительством в Германии.

Совсем немного отойдя от городка, он уже видел первые сельские постройки. В основном небольшие, одноэтажные деревянные и пореже – двухэтажные каменные.

«Его дом» оказался перед ним внезапно; людей возле него не было. С одной стороны на чистой травяной полянке стоял просторный стол с двумя скамьями. С другой стороны дома уже не было высокого ограждения, а на месте бывшего выгона для скота росли два ряда больших кустов смородины и крыжовника. Не увидел он и яблони, когда-то заслонявшей своей цветущей кроной окно второго этажа. Исчезла яркая красота, волновавшая душу, но в том, что здесь он встретил свою большую любовь, Сергей не сомневался и теперь.

Но почему же он отверг ее по казавшимся ему тогда непреодолимым причинам? Он вдруг осознал с непоколебимой уверенностью, что это ощущение потерянной любви жило в нем все прошедшие годы и никуда не уходило.

Сердце его волновалось, душевные волны бежали по телу.

«Нельзя мне видеть ее теперь, – сказал он себе, – никак нельзя».

Он повернул обратно, обошел дом и снова увидел стол со скамьями. Но за ним теперь сидела девушка и листала книгу; шелестели страницы.

Она подняла голову, посмотрела на незнакомого человека, сказала приветливо:

– Здравствуйте, я видела, как вы рассматривали наш дом; поверьте, в нем нет ничего необычного, таких много в наших местах.

– Присядьте, отдохните, – она указала на скамью напротив и улыбнулась добродушной приветливой улыбкой, в которой Сергею показалось что-то неуловимо знакомое.

– Здравствуйте, спасибо, – в некотором замешательстве сказал Сергей, присел на скамью и внимательнее посмотрел на девушку.

На вид ей было лет восемнадцать; большие выразительные глаза, привлекательный овал лица, густые, каштанового цвета волосы заплетены на спине в две короткие толстые косы. И было в ее облике что-то еще важное и близкое ему, чего он не мог определить.

– Зовут меня Сергей, я участник советской группы строителей; приехали ознакомиться с вашим строительством панельных домов. Интересуемся и сельскими постройками.

– Да, обе нашей страны пострадали, – в словах девушки явно слышались печальные интонации, – не только жилища наши разрушались, но погибали люди, самые нам близкие.

– И в вашей семье также? – спросил Сергей.

Девушка помолчала, закрыла книгу, вздохнула, ответила:

– Да, и в моей семье тоже. Дедушка мой погиб на третьем году войны, а отец – в последний год, при обороне Берлина.

И после недолгого молчания она подняла над столом свою смуглую от загара руку, протянула ее Сергею, сказала: «Извините меня, вы себя назвали, а я не представилась – Настя».

Сергей чуть задержал ее небольшую ручку в своей широкой ладони:

– Очень приятно. Но почему – Настя? Это же русское имя.

Настя улыбнулась:

– Но я тогда не могла возражать. Бабушка была против, но мама настояла. Я теперь тоже не против – просто, и звучит красиво.

– Значит, теперь в этом доме вы живете втроем?

– Вдвоем с мамой. Бабушка умерла два года назад.

Они помолчали. Сергей думал, как непросто психологически жить этим двум родным людям в большом старом доме, спросил:

– Скучновато, наверное, двоим?

Настя