Долина кукол - Жаклин Сьюзан

Подошла Пегги. Она была привлекательной блондинкой лет двадцати пяти.

– Рассказываешь ей истории наших страшных болезней? – спросила она.

– Вы здесь почему? – спросила Нили.

– Потому что я ненормальная, – весело сказала Пегги.

– Ничего подобного, – сказала Мери Джейн. – У нее подряд двое детей родились мертвыми. Любая бы впала в депрессию.

Пегги c трудом улыбнулась:

– Стоило мне только увидеть куклу в витрине магазина, я начинала плакать. А здесь стало еще хуже. Мне дали сорок сеансов шокотерапии. Я еще только начинаю снова чувствовать себя человеком.

Ужас сдавил горло Нили. Шоковая терапия! Мери Джейн сразу поняла, о чем она думает.

– Не беспокойтесь. Даже если они и посчитают, что вам это нужно, им все равно придется получить на это разрешение. У вашего ближайшего родственника или того, кто несет за вас ответственность.

Нили успокоилась.

– Энн никогда такого разрешения не даст.

Мери Джейн снова улыбнулась:

– Если они не промоют ей мозги, как Пеггиному мужу. Когда доктор Холл и доктор Арчер начнут их обрабатывать, и оглянуться не успеешь, они уже на все согласны. Муж Пегги примчался в первый же приемный день. Она чувствовала себя прекрасно – просто хотела выписаться. Он сказал, что немедленно пойдет к главврачу и выпишет ее. Ха! В том-то и был фокус! Он снова приехал только через две недели. А Пегги стали лечить шоком на следующий же день после его первого приезда.

– Но почему?

Пегги вздохнула.

– Я не виню Джима. Поначалу я была на него очень зла, но теперь я все понимаю. Они показали ему мою историю. Я в депрессии, у меня бессонница, я все время плачу – все признаки маниакально-депрессивного психоза. А кто бы не плакал, потеряв двух детей и оказавшись здесь? Но они убедили Джима, что если я поеду домой, то снова сорвусь, и, возможно, навсегда. Естественно, Джим хочет, чтобы у него была счастливая жена, и поэтому он подписал все бумаги и оформил мне принудительное лечение.

Нили слушала. У всех были очень похожие истории. Никто не был сумасшедшим – наоборот, каждая казалась куда более нормальной, чем люди, c которыми она встречалась на воле. Она выслушивала уже седьмую биографию, когда медсестра крикнула:

– Девочки, пошли!

– А что теперь? – спросила Нили.

– Спортзал, – пояснила Мери Джейн.

Построившись парами, они пошли за медсестрой. Они шли коридорами, двери отпирались и запирались снова. Наконец они вошли в большой спортзал. Там была площадка для бадминтона, столы для пинг-понга и даже ломберный столик. Когда они заходили, другая группа только что закончила занятия. Мери Джейн помахала рукой нескольким девушкам.

– Это группа из «Сосны». Они занимаются c восьми до полдевятого. Этих девушек, которым я помахала, перевели от нас на прошлой неделе.

Пока остальные занимали места для игры в бадминтон и пинг-понг, Нили сидела на боковой скамеечке. Она купила пачку писчей бумаги, но примерять спортивные тапочки отказалась. Она пояснила, что долго здесь не задержится. Тогда зачем бумага? Ну, надо же написать Энн. Ни в коем случае нельзя впадать в панику – Мери Джейн сказала, что если она будет выказывать страх, то получит за это отрицательную отметку.

Из спортзала они ушли в полдесятого, когда пришла другая группа. Их повели в другое здание, на трудотерапию. Все девушки разбежались по своим рабочим местам, а руководительница объяснила Нили, что она может заняться мозаикой, вязанием и вообще чем хочет. Она ничем не хочет заняться! Нили сидела в углу. Господи, как же это все произошло? Она посмотрела в окно. На газонах стала пробиваться зеленая трава. Она увидела, как по лужайке мчится маленький кролик. Он-то может бежать куда захочет. Он-то свободен. Чувство несвободы сделалось невыносимым. Она уставилась на руководительницу, которая старательно помогала девушкам. Конечно – в пять она уже свободна, может идти куда вздумается, делать что захочет. А вот ей, Нили, так нужна сигарета. Так нужна куколка! Господи, что угодно готова отдать за куколки! Она почувствовала, что на шее выступил пот. Волосы у нее были влажные, а спина болела, действительно болела. Сейчас она в обморок упадет! Она тихо застонала. Руководительница поспешно подошла к ней.

– Спина болит, – пожаловалась Нили.

– В спортивном зале повредили? – Наставница была вся внимание.

– Нет. У меня давний радикулит. Разыгрался сейчас.

Руководительница тут же потеряла интерес.

– В два у вас встреча c психиатром. Расскажите ему.

Вот так и тянулся день. К двум, когда Нили встретилась c врачом, она уже выть была готова.

Врач был тощий, краснолицый, звали его доктор Сил. Когда она говорила, он все записывал. Она изливала свой гнев – подлый обман, обещанное лечение сном, как c ней тут неуважительно обходятся. Она курила сигареты одну за одной. Во время бесед c психиатрами пациентам разрешалось курить сколько угодно.

– У меня действительно болит спина, – пожаловалась она. – Пропишите мне секонал.

Он продолжал писать и только потом спросил:

– Как давно вы принимаете секонал?

Она потеряла терпение:

– Да кончайте вы! Нечего из этого уголовное дело раздувать. Если всех, кто сидит на секонале, засадить в дурдом, у вас тут набьется половина Голливуда, вся Медисон-авеню и весь Бродвей.

– А вы считаете нормальным принимать снотворное среди дня для успокоения боли?

– Нет. Я, конечно, предпочла бы укол демерола, – сказала она. Она испытала удовольствие, увидев, как стремительно взметнулись его брови. – Да, демерола. – Она улыбнулась. – В Испании я им постоянно кололась. Два-три раза в день. И чувствовала себя великолепно. Даже в фильме снялась. Так что, видите, пара вшивых секональчиков для меня – просто закуска. Ну что же вы, дайте мне несколько штучек. Если мне каждый час принимать по две таблетки, я, может, и смогу вынести все, что тут творится.

– Расскажите мне о вашей матери, мисс О’Хара.

– О черт! Только не говорите мне, что мы сейчас будем заниматься всей этой фрейдистской чепухой. Слушайте, я все это вдоль и поперек изучила еще в Калифорнии. Мне понадобилось пять лет и двадцать тысяч долларов, чтобы убедить его, что я не помню матери. Если мы и тут c этого начнем, то я состариться успею, пока выйду отсюда.

– Я пошлю в Калифорнию за вашей историей болезни.

– Столько я тут не пробуду. Сегодня же вечером напишу подруге.

– Но вы должны пробыть здесь не меньше тридцати дней.

– Тридцать дней!

Он разъяснил ей, что за бумагу она подписала. Она покачала головой:

– Настоящий рэкет. Все продумано. Когда едешь сюда, кому придет в голову прихватить c собой адвокатов c лупами, чтоб читать, что там напечатано мелкими буквами!

Он поднялся:

– Встретимся