Мишель Фуко в Долине Смерти. Как великий французский философ триповал в Калифорнии - Симеон Уэйд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы разложили покрывало посередине небольшого полукруглого утеса, нависавшего над подножием горы на высоте пять тысяч футов, и, пожалуй, идеально подходившего для орлиного гнезда. Фуко без толики страха сразу поспешил к самому его краю, чтобы, подставив лицо ветру, насладиться красотой, казалось, раскинувшихся до самого горизонта горных просторов. Как раз под ним широкая автострада, извиваясь змеей, спускалась в просторную долину. Фуко стоял неподвижно, с восхищением смотря на нагромождения валунов, заполонивших ее с северо-западной стороны. Я дал ему несколько разноцветных камешков в качестве сувениров из Панаминт-Вэлли. Он положил их на приборную панель машины и оставил там.
Спустя какое-то время мы все сидели, скрестив ноги, под летним солнцем. Майкл боялся, что Мишель из-за своей бритой головы может получить тепловой удар. Однако тот уверил его, что с этим не будет проблем. Майкл поинтересовался, почему он предпочитает ходить лысым, и Мишель ответил, смеясь, что со временем потерял слишком много волос и в конце концов подумал: «Черт побери, пожалуй, стоит сбрить все!» Мы ели антипасто, сердцевину пальмы и кислый хлеб. Судя по мине Фуко, ему понравилось калифорнийское вино, и во время всей трапезы его взгляд блуждал по долине, как у индейского лазутчика, высматривавшего врагов. Как обычно, он поел скромно.
Когда мы возвращались к машине, что стоило труда из-за сложного рельефа местности, Фуко спросил меня, знаком ли я с творчеством Марка Тоби. Я ответил, что оно мне очень нравилось.
– Я много лет мечтал иметь какую-нибудь из его картин, – сказал Фуко. – И, в конечном итоге, после получения гонорара за «Порядок вещей» мне удалось купить одну. Абсолютно белую. Сейчас она висит у меня в квартире в Париже.
– Вы получили много денег за ваши книги? – спросил я напрямую.
– Нет. Я никогда не зарабатывал много в моей жизни.
Переливавшаяся разными оттенками белого цвета долина навеяла мне воспоминания о начальных сценах фильма Антониони «Профессия: репортер». Фуко сказал, что он не видел его.
Я продолжил развивать ту же тему и признался, что именно после фильма Антониони «Забриски-Пойнт», который я посмотрел в Лондоне в 1970 году, мне впервые захотелось посетить Калифорнию. До той поры, с точки зрения моих перспектив в Гарварде, она казалась угрозой цивилизации.
Фуко ответил, что он видел этот фильм, но только по телевизору.
– Маленький экран и слабый сигнал совместными усилиями уменьшили впечатление от него, – сказал он. – Я, честно говоря, забыл, о чем он.
– Сейчас вы увидите все в реальности и в фантастических условиях. И, вероятно, захотите пересмотреть его.
– У меня есть такое намерение.
Я сфотографировал солнце и напомнил Фуко, что, если верить Пикассо, в детстве в Каталонии он часто смотрел прямо на него. Во всяком случае, так он заявил в одном из своих интервью. Фуко не знал этого и поблагодарил меня за столь занимательный факт. Он сказал, что обожал, когда кто-то рассказывал неизвестные ему вещи, которые интересовали его.
МЫ СНОВА ОТПРАВИЛИСЬ в дорогу, чтобы преодолеть остаток пути до Долины Смерти, где мы намеревались совершить наше путешествие к центру Земли. Мы медленно поднялись на вершину перевала Таун-Пасс, расположенного на высоте пять тысяч футов над уровнем моря и, остановившись на мгновение, поглазели на параболическое пространство, раскинувшееся перед нами. Слева от нас гигантское образование из сланца и известняка разделяло две огромные горные цепи Грейпвайн и Коттонвуд, окаймленное с одной стороны песчаными дюнами. Сама же долина глубокой раной вытянулась по телу земли, далеко у горизонта ограниченная Черными горами, а справа от нас – хребтом Панаминт.
Когда мы спустились вниз по узкой асфальтированной дороге, я сообщил Фуко, что это была всего лишь моя третья поездка сюда, и все равно я уже чувствовал, как будто мое подсознание возвращалось в некое исходное состояние.
– Это мистика какая-то, – сказал я, не найдя других слов, чтобы охарактеризовать мой опыт пребывания здесь. Майкл согласился со мной.
Спустившись в долину где-то в полдень, мы проехали через поселок Стоувпайп-Уэллс и через полосу песчаных дюн, расположенных по другую сторону от него и постоянно перемещавшихся по ее дну. Далее наш путь лежал через Девил-Корнфилд, плантацию плюхеи, которую местные индейцы курили в качестве транквилизатора. Мы продолжали ехать по шоссе 190, которое немного спустя резко повернуло направо и далее пошло на юго-запад, придерживая центра долины.
Через несколько миль мы увидели валуны, выстроившиеся в форме колоннад вокруг маленького озера. В нем обитает древняя рыба карпозубик, живая окаменелость, чья история насчитывает миллионы лет. Считается, что она и осталась здесь от огромного озера, появившегося между этими горами в конце последнего ледникового периода.
Еще через несколько миль впереди показались пальмы, сначала воспринимавшиеся как мираж. Они окружали расположенный в оазисе пансионат. Было 115 градусов по Фаренгейту, когда мы ехали среди цветущих кустов олеандра. Устроившись в нашей комнате, мы решили часок отдохнуть в ней, благо кондиционер обеспечивал комфортные условия. Мишель решил вздремнуть, тогда как мы с Майклом занялись изучением книги Домье «Освобожденные женщины», которую он привез нам из Сан-Франциско.
Артистс-Палетт
Отдохнув, мы решили прокатиться до Артистс-Палетт, живописного места, находящего на дне одного из каньонов примерно в пяти милях в южном направлении от ранчо Фернес-Крик. Повернув налево на дорогу с названием Артистс-драйв, мы поехали по узкому коридору между огромных валунов, пока не оказались у обзорной площадки, откуда открывался вид на разбросанные по краям каньона разноцветные холмы, получившие свою окраску благодаря содержавшимся в их почвах и окислившимся за тысячелетия рудам разных металлов. Среди них были очень маленькие, размером со стог сена, но также и очень большие, скорее напоминавшие горы. И нигде не было видно ни деревца, ни одной живой души. Мы пошли по тропинке, по краям поросшей лебедой, леопардовые ящерицы в панике разбегались при нашем приближении. Майкл достал магический эликсир, Фуко внимательно наблюдал за ним. Внезапно у меня в голове зазвучала «Ночь любви» из оперы «Тристан и Изольда».
Фуко выглядел обеспокоенным и с угрюмым видом покинул нас. Мы с Майклом понимали его душевное состояние. Оба знали, что любая попытка заставить его принять зелье могла вызвать прямо противоположный результат. Мы не собирались никоим образом давить на Мишеля. Он скоро вернулся и заявил, что хотел бы начать с половинной дозы, поскольку это был его первый опыт со столь сильной субстанцией.
Я взял Мишеля за руку, и мы прогулялись немного. Я сказал ему, что понимаю его беспокойство, а также, что эффект от
