Мишель Фуко в Долине Смерти. Как великий французский философ триповал в Калифорнии - Симеон Уэйд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы перекусили быстро, разложив наши съестные припасы на капоте машины, а потом тронулись в сторону дома снова мимо Забриски-Пойнт, ранчо Фернес-Крик и песчаных дюн, договорившись далее возвращаться по другому маршруту. А прежде чем сесть за руль, я прихватил с собой несколько печенюшек.
– Наш мальчик любит сладкое, – заметил Фуко с улыбкой.
– Насколько я могу судить, вы оба в восторге друг от друга, – добавил он потом. – Где, вы говорите, вы познакомились?
– В клубе 4709, – ответил Майкл.
– Это место станет знаменитым, – пообещал нам Фуко.
– Вы имеете в виду, скандально известным, не так ли? – спросил я со смехом.
– Нет, я имею в виду, просто знаменитым, – уточнил наш гость серьезным тоном.
«Если только благодаря нашему путешествию с Мишелем Фуко», – подумал я.
– Мы дадим вам немного зелья с собой в Париж, – сказал Майкл.
– Спасибо. Мне этого очень хотелось бы. По-вашему, я должен рассказать другим о нашем путешествии, когда мы вернемся домой, о том, что оно имело несколько специфический характер? – спросил Фуко задумчиво.
– Я надеюсь на это, – ответил я.
Вечеринка
Мы вернулись вовремя, Фуко смог, как было объявлено заранее, выступить в аудитории, где его ждали сотни сгоравших от нетерпения лиц. Он нервничал и настаивал, что будет говорить по-французски. Майкл отказался присутствовать, а я чувствовал себя не лучшим образом, поскольку знал, что Фуко ненавидел большие скопления народа, а толпа ненавидела меня, так как я и Мишель явно задумали что-то недоброе. Фуко как мог старался исправить ситуацию и начал убедительно, пусть и слегка сбивчиво, говорить о природе власти в современно обществе, тем самым доставив массу хлопот переводчику. Раздражение слушателей росло, и в конце концов мне пришло объявить об окончании мероприятия.
Когда мы покинули аудиторию, Фуко заявил, что разочарован своим выступлением. Он пожаловался, что ему постоянно хочется спать и время от времени он чувствует, что не в состоянии совладать с собой. Я объяснил ему, что это последствия наркотика, но что энергия вернется к нему, когда он снова окажется в комфортной среде.
Мы пришли в дом, где подготовка к вечеринке в его честь шла полным ходом. Майкл украшал потолки ветками эвкалипта. Я пригласил рок-группу из Голливуда для развлечения гостей, которых была сотня или даже больше. Фуко легко смешался с толпой, он увидел калифорнийскую молодежь во всей красе этой ночью и сам не ударил в грязь лицом, отвечал улыбками на улыбки и часто вступал в разговор. Большинству гостей были интересны его впечатления от Калифорнии.
– Я просто влюбился в нее, – повторил он множество раз. – Вы живете в одном из лучших мест на земле.
Он постоянно подчеркивал, сколь сильно ему понравилось разнообразие стилей жизни и желание людей экспериментировать с ними, а также чудесный климат, позволяющий оставаться в контакте с телом, в буквальном смысле видеть его.
– И у вас такая интеллектуальная свобода, и жизнь здесь буквально бьет ключом, – сказал он. – Идеологические догмы и ангажированность по-прежнему процветают во Франции, и, по сравнению с Калифорнией, мы живем там в атмосфере интеллектуального террора.
– Во Франции бывают вечеринки, подобные этой? – спросил Мишеля один из студентов.
– Нет, Франция все еще слишком консервативна, – ответил он коротко с улыбкой.
Другой студент признался, что не читал ни одной из его книг.
– Но вам вовсе не обязательно делать это, – успокоил его Мишель.
Молодая дама спросила его мнение относительно освобождения женщин.
– Я скажу так, – ответил он. – Женщины не должны игнорировать тот факт, что они всегда обладали огромной властью в нашем обществе. Они же растили детей.
– В своем выступлении этим вечером вы назвали Сартра «подлинным гением», – спросил протиснувшийся к нему профессор. – Что вы думаете о его работе «Критика диалектического разума»?
– Я несколько раз пробовал читать ее, но так и не продвинулся далее первых пятидесяти страниц. Сомневаюсь, сделаю ли я еще попытку.
Другой напыщенный и, в отличие от меня, имеющий постоянный контракт профессор, раздуваясь от важности, пропыхтел:
– Что вы думаете о Камю?
– Было бы интересно посмотреть, как он повел бы себя во время революции в Алжире. Какое разочарование, что он получил Нобелевскую премию по литературе как француз, когда она присуждалась ему одновременно как французу и алжирцу. Это, пожалуй, указывает, на чьей стороне он находился бы во время гражданской войны.
Разговаривая с Бритом, студентом, первым показавшим мне Фуко в Ирвайне, Мишель поинтересовался, что именно он изучает. Тот рассказал ему, что проходит обучение в рамках программы «Европейские исследования». Брит в свою очередь спросил его, насколько важно для студента магистратуры концентрироваться на литературе.
– Вы не должны тратить время на ее изучение в качестве отдельной дисциплины, – ответил Фуко. – Изучайте, как работают механизмы власти в нашем обществе.
– Каково ваше впечатление от Стэнфорда? – спросила его Филлис Джонсон, чья подружка собиралась преподавать там. Фуко в ответ сложил пальцы рук в виде рамки. Смех окружающих заглушил музыку.
– На мой взгляд, он зауряден, как квадрат, – сказал Фуко.
– Но меня очень заинтересовало происходящее в Беркли, – добавил он. – Это место, за которым стоит понаблюдать, там есть свои особенности. Когда я читал публичную лекцию у них вскоре после приезда, мне показалось, словно меня и аудиторию разделяла огромная дистанция. Все мероприятие получилось слишком чопорным и формальным. В Ирвайне такого, к счастью, не повторилось. Группа реагировала более живо. Стэнфорд, напротив, показался мне безнадежным.
– Да, там все примерно как здесь, – вмешался я в разговор. – Как вам нравится работать в Беркли?
– Ну, их кафедра французского языка пригласила меня преподавать литературу, но это было абсолютно неправильно, так как я не люблю этот предмет. Они немного недовольны мной, поскольку большинство студентов на моем курсе с исторического факультета.
– Что происходило в университете Беркли, когда Сайгон пал под натиском северо-вьетнамских войск и американцы покинули Вьетнам? – спросил я.
– Совсем ничего. Ни-че-го! – ответил Фуко, стараясь продемонстрировать свое разочарование. – Европейцы явно правы, считая, что в Беркли по-прежнему преобладают радикальные взгляды, как это было в шестидесятые годы.
Эл Франкен, комик, позднее блиставший в телевизионном шоу «Субботним вечером в прямом эфире», а потом решивший стать сенатором, спросил Мишеля, какая команда, по его мнению, выиграет чемпионат США по бейсболу. Мишель рассмеялся и в шутливой манере отказался от роли пророка. Но он уверил Эла, что интересуется спортом, поддерживает форму, катаясь на велосипеде и делая гимнастику.
Группа студентов сразу предложила ему на следующий день совершить велопрогулку по горной дороге до находящего по соседству года Глендора. Мишель с энтузиазмом воспринял эту идею, однако сомневался, найдется ли у него время, поскольку на следующий день
