Агентурная сеть - Игорь Прелин

Так я стал полноправным членом интернационального охотничьего коллектива, страхуя рыболовов в открытом океане и периодически выручая их из различных затруднительных ситуаций. Делал я это, как, впрочем, и все остальное в своей профессиональной жизни, не бескорыстно, но корысть моя заключалась в том, чтобы расширить круг своих знакомств в европейской колонии и организовать «охоту» на какого-нибудь носителя интересующей меня информации.

Вот и в это воскресенье мы договорились встретиться в одной океанской бухточке и поохотиться на мурен, из которых Хорначек умел готовить изысканные блюда. А когда на столе изысканные блюда, то и компания собирается им под стать!

Я уже проверил акваланг, накачал пневматическое охотничье ружье и заканчивал другие приготовления, как раздался звонок в дверь. В чем был — в шортах и голый до пояса — я пошел открывать.

В прихожей стоял подтянутый мужчина средних лет в костюме модели «три кармана» из блестящей ткани «тропикаль» темно синею цвета, которые так любят носить европейцы, работающие в Африке.

— Доброе утро, месье Вдовин, — сказал он. — Меня зовут Франсуа Сервэн. Я сотрудник ДСТ, работаю советником в госсекретариате внутренних дел и безопасности. Вот мое служебное удостоверение.

Он мог ничего мне не показывать. Я поверил бы ему на слово, тем более что отлично знал Сервэна в лицо. Но чтобы не выдать нашего заочного знакомства, я проявил нескрываемый интерес к протянутому им удостоверению. Когда я вдоволь им налюбовался, Сервэн сказал:

— Мне нужно с вами поговорить по личному делу.

Как ни странно, но если опустить ряд сугубо индивидуальных деталей, он почти слово в слово повторил то, что несколько дней назад ему сказал Саша Усалев, когда стоял на пороге его квартиры.

И как тогда Сервэн, я на какое-то время онемел от неожиданности, соображая, как мне поступить: идти с ним на этот разговор или нет? И меня, как и его тогда, тоже можно было понять: не каждый день к дипломату приходят сотрудники контрразведки, да еще без предварительного уведомления!

Но как и мы при планировании визита к Сервэну, он, видимо, тоже рассчитывал, что профессиональное любопытство обязательно возьмет верх, хотя, в отличие от него, я рисковал значительно больше: я находился на чужой территории, и малейшая ошибка с моей стороны неизбежно закончилась бы выдворением из страны!

Исторически сложилось так, что в кадры внешней разведки КГБ шли выпускники гражданских учебных заведений и сотрудники территориальных органов. Естественно, и те, и другие приходили на работу в разведку с различной оперативной подготовкой: у одних за плечами была только разведывательная школа, у других в дополнение к этому — какое-то контрразведывательное учебное заведение и практический опыт работы в контрразведке.

Что лучше — прийти на работу в разведку, имея контрразведывательную подготовку, или нет — однозначно ответить нельзя. Конечно, любые знания и опыт всегда полезны, и лучше знать больше, чем не знать ничего, но иногда случалось так, что эта самая контрразведывательная подготовка играла с разведчиками злую шутку: им, хорошо знавшим, как организована работа контрразведки и каким вниманием и «заботой» она может окружить любого, тем более иностранного дипломата или человека, подозреваемого в принадлежности к разведке, порой всюду мерещились слежка, подставляемые агенты, микрофоны и прочие оперативные средства, которых в арсенале контрразведки больше, чем может себе вообразить непосвященный человек.

И такие разведчики начинали, как говорится, бояться собственной тени! Некоторым казалось, что они постоянно находятся «под колпаком» у контрразведки, что вокруг них только ее сотрудники и агенты, а в такой обстановке, сами понимаете, на большие достижения в разведывательной работе рассчитывать трудно. Это с одной стороны.

А с другой, разведчики, имевшие смутное или весьма приблизительное представление о возможностях контрразведки и методах ее работы, в порядке компенсации были лишены многих комплексов и потому, действуя решительно и смело, без оглядки на возможные козни, нередко добивались неплохих результатов. Но иногда в два счета проваливались, не узрев расставленные им контрразведкой западни или попав в какую-нибудь ловушку.

Вот и задумаешься, что лучше: все знать, всего опасаться и поэтому ничего не делать, или ничего не знать, игнорировать опасность и быстро погореть?

Видимо, лучше обходиться без этих крайностей, а найти золотую середину и работать, четко представляя все возможности контрразведки и умело обходя возводимые ею заслоны на пути к достижению стоящей перед тобой цели!

Мне всегда казалось, и предшествующая многолетняя работа за границей служила тому хорошим подтверждением, что я сумел найти эту золотую середину и здраво соизмерять собственные возможности и возможности противостоящей мне спецслужбы. И потому я всегда был готов пойти на разумный риск и с годами приобрел уверенность (может быть, чрезмерную?), что сумею найти оптимальное решение в любой, даже самой сложной ситуации.

Вот и сейчас, быстро просчитав все возможные варианты, я пришел к выводу, что визит Сервэна ничем особенно мне не грозит, а потому уклоняться от беседы с ним нет никакого резона. И потом — разве не мы поставили его перед выбором и заставили искать возможность войти в контакт с советской разведкой?!

— Входите, месье Сервэн, — сказал я и отступил в сторону, пропуская его в холл. — Присаживайтесь, а я оставлю вас на одну минуту. Мне нужно одеться.

Сервэн прошел в дальний конец холла и сел в кресло лицом к двери, как всегда садятся настоящие профессионалы.

А я тем временем зашел в спальню, надел маечку с коротким рукавом, а заодно проделал со стоявшим на прикроватной тумбочке магнитофоном небольшую манипуляцию, подключив к нему штекер от микрофона, искусно вмонтированного Колповским в стоящий в холле торшер. Этот микрофон Колповский установил по моей просьбе через два дня после моей интимной беседы с Ларисой Выжул, когда я остро почувствовал необходимость всегда иметь возможность записать на пленку все, что может произойти в моей квартире.

Снова выйдя и холл, я сел напротив Сервэна и произнес ту же не отличающуюся оригинальностью фразу, которой он начал разговор с Усалевым.

— Чем могу быть вам полезен, месье Сервэн?

— У меня есть к вам просьба и одновременно деловое предложение! — решительно заявил Сервэн, который, как и мы, видимо, руководствовался тем же золотым правилом: если вы хотите, чтобы вас внимательно выслушали, постарайтесь заинтриговать или ошеломить собеседника! Причем желательно, чтобы особый акцент был сделан на последнем слове!

— Как вы сказали? Деловое предложение? — разыграл я неподдельное удивление, хотя теперь мне было совершенно ясно, с чем Сервэн пожаловал ко мне в гости. — А вас не смущает…? — Я поднял указательный палец и сделал рукой круговое движение, очертив контур потолка.

Сервэн понял мой намек и улыбнулся.

— Вы очень высокого мнения о технических возможностях местной контрразведки! И потом, какой смысл устанавливать микрофон в вашей квартире, если вы живете один и к вам никто не ходит?

— Вам виднее, — сказал я, хотя микрофон мог здесь остаться с той поры, когда в этой квартире жил мой предшественник. — Так какое у вас предложение? — повторил я свой вопрос.

— Сейчас я все объясню, месье Вдовин, — ответил Сервэн, и я снова подумал, как поразительно наш разговор похож на тот, запись которого хранилась в моем сейфе. Впрочем, все подобные разговоры похожи друг на друга, потому что говорить по-другому профессионалы просто не умеют!

— Я буквально сгораю от нетерпения, — улыбнулся я, чтобы дать Сервэну понять, что он не ошибся адресом, и я действительно готов выслушать его с предельным вниманием.

Сервэна явно приободрил мой ответ, потому что до сих пор я разговаривал с ним сугубо официальным тоном, каким чиновники обычно разговаривают с назойливыми посетителями. Он в сжатой форме, по-деловому, но очень точно изложил содержание своей беседы с Усалевым, опустив только упоминание о своих настойчивых попытках убедить моего друга отказаться от издания книги.

— И в чем же суть вашей просьбы? — спросил я, когда Сервэн умолк.

— В том, чтобы вы по своей линии убедили или заставили Усалева изъять из своей книги все, что касается моего отца. Иначе, как вы отлично понимаете, это будет иметь самые неблагоприятные последствия для моей карьеры.

Я не стал уточнять, какую «линию» он имеет в виду, и почему я должен «отлично понимать», какие неприятности его ждут в случае опубликования книги, а задал более существенный для меня и для дела вопрос:

— Что вы подразумеваете под карьерой?

— После недавних президентских выборов ситуация во Франции существенно изменилась. Ожидается реорганизация многих государственных структур, включая и специальные службы. Мне конфиденциально сообщили, что в ближайшее время руководитель группы французских советников при госсекретариате внутренних дел и безопасности дивизионный комиссар Фердан будет отозван и отправлен на пенсию. По всем прогнозам, его место должен занять я.