Агентурная сеть - Игорь Прелин

Одним из них оказался брат «Бао», работавший в китайском торгпредстве в Токио.

Несколько писем поступили из столицы Танзании Дар-эс-Салама. Их отправителем оказался местный китаец Ли — владелец ресторана, который, как и следовало ожидать, был знаком с «Бао» еще по периоду его работы в Занзибаре. В письмах содержались недвусмысленные намеки на какие-то совместные делишки, в которых участвовал к тому же сын Ли — хозяин китайского ресторана в Париже.

Третий корреспондент — китаец Ван — владел небольшой экспортно-импортной фирмой в Гонконге. Из содержания его письма следовало, что «Бао» через возможности этой фирмы переводил нажитые в результате всевозможных спекулятивных сделок деньги своим родственникам в Кантон, минуя при этом официальные каналы, чтобы скрыть свои левые доходы и к тому же еще не платить налоги.

Однако, самым интересным, во всяком случае, на мой взгляд, оказалось письмо, отправленное из Занзибара. Его, судя по содержанию, написала не слишком грамотная женщина, которая когда-то была с «Бао» в близких отношениях и теперь воспитывала его сына. В своем письме она сетовала, что раньше «Бао» оказывал ей регулярную материальную помощь, но с тех пор, как он переехал в другую страну, эта помощь значительно сократилась.

В сообщении Центра указывалось, что все выявленные связи «Бао», находящиеся в сфере досягаемости наших резидентур (а вне этой сферы находилась только мать-одиночка из Занзибара), взяты в активное изучение, и это вселяло определенную уверенность, что со временем мы узнаем о них нечто более существенное.

Пока мы с Усалевым сосредоточили все свое внимание на Франсуа Сервэне, мой заместитель Хачикян методично «дожимал» уборщика американского посольства «Армана».

Как это и предусматривалось планом операции, примерно через неделю после первой беседы с «Арманом», когда тот помогал ему искать несуществующего человека, Хачикян припарковал свою автомашину неподалеку от бара «Парадиз», а сам зашел в одну из многочисленных лавочек и там затаился, обсуждая с хозяином-ливанцем достоинства различных автомобильных приемников.

Вскоре у перекрестка остановился микроавтобус американского посольства, из него вышел «Арман» и, как обычно, сразу направился в бар. Увидев знакомую автомашину с дипломатическим номером, «Арман» обрадовался и стал обозревать окрестности в поисках ее владельца.

Дав ему возможность немного понервничать и вдоволь насладившись произведенным эффектом, Хачикян вышел из «засады» и, не обращая ни на кого внимания, направился к автомашине. Едва он открыл багажник, чтобы положить туда пакет с покупками, как «Арман» с радостным восклицанием бросился к своему возможному благодетелю и заискивающим тоном поинтересовался, нашел ли он нужного ему человека.

Хачикян ответил, что человек-то нашелся, но ему не понравился, и потому он не стал нанимать его на работу. Как и ожидалось, «Арман» сразу же предложил свои услуги, и Хачикяну ничего не оставалось, как дать ему свой адрес и договориться о встрече на следующий день.

В назначенное время «Арман» явился на квартиру Хачикяна, и они договорились об условиях работы и оплате. Перед уходом «Арман» обратился к Хачикяну с неожиданной просьбой.

— Вы знаете, патрон, я работаю в американском посольстве, и по условиям контракта мне не разрешается работать по совместительству. Поэтому я бы очень хотел, чтобы о моей работе у вас никто не узнал. Иначе меня уволят.

Излишне говорить, что нас такое условие устраивало еще больше, чем «Армана». К тому же оно ставило его в зависимое от нас положение, поскольку он собирался работать не просто по совместительству, а у советского дипломата, а это, как нам было хорошо известно, в его положении абсолютно исключалось.

Так с самого начала в отношениях Хачикяна с «Арманом» возник элемент конспирации, и это было чрезвычайно важно для достижения той цели, которую мы перед собой поставили.

С этого дня «Арман» стал подрабатывать у Хачикяна, дважды в неделю являясь к нему на квартиру и осуществляя там полную уборку.

Нельзя сказать, что Асмик с большим восторгом восприняла появление неожиданного помощника. Она отличалась необыкновенной чистоплотностью, и потому при ведении домашнего хозяйства предпочитала обходиться без посторонней помощи. Хотя «Арман» работал добросовестно и аккуратно, Асмик после его ухода заново убирала всю квартиру. Если бы это не было нужно для работы, вряд ли она пустила его за порог.

Спустя полтора месяца мы подвели первые итоги и пришли к выводу, что операция развивается успешно: «Арман» был явно заинтересован в источнике дополнительного заработка, тем более что Хачикян платил ему почти столько же, сколько он получал у американцев, хотя работать приходилось не каждый день, да и объем работы был значительно меньше.

— Как ты думаешь, за кого он вас принимает? — спросил я как-то Хачикяна.

— За кого угодно, только не за советских, — уверенно заявил мой заместитель. — При нем мы говорим только по-армянски, так что он пока не слышал от нас ни одного русского слова.

— Это, хорошо, — удовлетворенно сказал я. — Так и продолжайте, а когда он поработает несколько месяцев, можно будет открыться. Вряд ли он тогда захочет отказаться от заработка и потому будет молчать.

Но на фоне крупной неудачи — срыва вербовки Франсуа Сервэна — все эти несомненные, но все же частные достижения выглядели, конечно, весьма скромно и не могли улучшить общую мрачную картину.

А тут еще настроение мне основательно подпортил заведующий сектором ЦК, завершивший свое расследование деятельности Дэ-Пэ-Дэ и предложивший нам с послом собраться и обсудить его итоги.

Должен признаться, что я не без волнения шел на эту встречу, по опыту многих своих коллег зная, что результаты проведенных работниками Инстанции расследований редко бывают в пользу резидентов, если они вольно или невольно оказываются втянутыми в их орбиту.

Когда я вошел в кабинет посла, Гладышев и заведующий сектором уже сидели в креслах за стоявшим в углу журнальным столиком. Я сел в свободное кресло, посмотрел на сидевшего напротив заведующего сектором и по его внешнему виду понял, что меня ждет неприятный разговор. Так оно и оказалось.

— Ну что, молодой человек, — с присущей партийным функционерам фамильярностью начал заведующий сектором, — благодарите судьбу, что ваша информация полностью подтвердилась. Скажу больше: вы явно поскромничали, когда давали оценку поступкам Драгина. А то бы вам пришлось сейчас собирать вещи и лететь со мной в Москву!

Заведующий сектором был почти на двадцать лет старше меня, но когда сорокалетнего мужчину называют «молодым человеком» не ради комплимента, а чтобы подчеркнуть не столько свое возрастное, сколько должностное превосходство, это звучит как оскорбление!

Я почувствовал, как кровь ударила мне в голову! Ощущение было такое, как будто я натощак выпил полстакана виски.

— Простите, не понял, — едва сдерживая возмущение, сказал я.

— А что тут непонятного? — язвительно спросил заведующий сектором. — Я получил четкую установку в случае, если хоть один, даже самый незначительный факт не подтвердится, забрать вас в Москву.

От этих слов кровь отхлынула в обратном направлении. Псевдоопьянение мгновенно прошло, голова стала холодной и ясной. На память пришли услышанные когда-то слова: хлебнул много, а стал трезвее!

— То есть как это — забрать? — удивляясь своему внезапному спокойствию, спросил я. — Без согласия моего руководства?

Я не случайно задал этот вопрос. Хоть я и возглавлял резидентуру внешней разведки, но считался резидентом не Первого главного управления, а всего КГБ! А потому судьбу мою могло решать только руководство этого ведомства! И заблаговременное согласие на мой отъезд, данное до выяснения всех обстоятельств дела, могло означать только одно: мне не доверяют и готовы от меня отступиться, лишь бы не ссориться с ЦК. А какой же может быть резидент, если он не пользуется доверием своего руководства?!

— О каком таком согласии может идти речь? — Заведующий сектором посмотрел на меня, как на наивного мальчишку. — Где это вы видели, чтобы ЦК согласовывал с кем-то свои решения? Разве КГБ не подчиняется Центральному Комитету?

Я как-то пропустил мимо ушей намек на всесилие Старой площади, уловив в его словах главное: с моим руководством никто не советовался, и следовательно, от меня не отступились, не бросили на растерзание! Теперь можно было поспорить, а при случае даже огрызнуться.

— Вы сказали, что все факты подтвердились. И даже более того. Следует ли это понимать так, что Драгин в страну не вернется?

Заведующий сектором в очередной раз посмотрел на меня, как на несмышленыша. И сказал, словно вколотил гвозди в доску: