Агентурная сеть - Игорь Прелин

Так чем же одни профессионалы отличаются от других? Только тем, что спортсменам рукоплещут трибуны, а шпионам нет? Ну так ведь еще неизвестно, что лучше: громкая слава или полная безвестность! Слава иногда тоже калечит и даже убивает!

А тем временем беседа между Усалевым и Сервэном шла своим чередом. Наступил не менее ответственный этап: Сервэн стал задавать уточняющие вопросы, от ответов на которые зависело, какое окончательное решение он примет.

— А как вы меня разыскали?

— Поверьте, это было несложно. — По голосу Усалева я понял, что в этот момент он улыбнулся. — Ваш отец сказал, в какой стране вы служите. А здесь я обратился к знакомому журналисту, и он узнал ваш адрес.

— Вы сказали ему, для чего я вам нужен? — насторожился Сервэн.

— Ну что вы, месье Сервэн! — успокоил его Усалев. — Тем более что и он меня об этом не спрашивал. Между коллегами не принято задавать лишние вопросы, не так ли?

В последнем вопросе прозвучал какой-то намек, который можно было истолковать по-разному.

— А когда вы виделись с моим отцом? — задал Сервэн следующий вопрос.

— Я был в Тулоне в начале января. Зашел прямо в кафе «Маркиз». Кстати, кафе мне очень понравилось. Жаль, если теперь вы его лишитесь.

Это был еще один намек. На этот раз на ожидающие Сервэна финансовые потрясения, если он не сделает из этого разговора надлежащих выводов. Это должно было направить его мысли в том направлении, которое вело к поиску компромисса.

Впрочем, Сервэн мог задать Усалеву любое количество подобных вопросов и на каждый из них получил бы исчерпывающий и точный ответ, потому что Усалев скрупулезно выполнил все мои рекомендации и соответствующим образом подготовился к этому разговору. И если бы Сервэну захотелось услышать имена членов «Ассоциации участников движения Сопротивления», в том числе и тех, кто хорошо помнил его отца, Усалев сумел бы их назвать.

Но после намека на возможные неприятности Сервэна интересовало другое!

— И когда вы собираетесь издать вашу книгу?

— Сначала надо ее закончить, — уклончиво ответил Усалев. — Но надеюсь, что в конце года она будет издана.

— Скажите, месье?.. — замялся Сервэн, вспоминая фамилию своего нежданного гостя.

— Усалев, — напомнил ему Саша.

— Скажите, месье Усалев, а вы не могли бы воздержаться от публикации?

— Воздержаться? — удивился Усалев. — Но почему?

— Потому что я хочу попросить вас об этом! — в голосе Сервэна послышались железные нотки. — Сколько вы рассчитываете заработать на этой книге? Я мог бы возместить ваши убытки!

Поскольку у Усалева не было никакой перспективы получить гонорар за книгу, которую он даже не собирался писать, предложение Сервэна было весьма заманчиво. И тем не менее он от него отказался!

— Это абсолютно исключено, месье Сервэн! — твердо сказал он. — Во-первых, это мой профессиональный и сыновний долг! Во-вторых, у меня есть обязательства перед советским и французским издательствами!

«Браво, Саша!» — сказал я про себя и с интересом приготовился выслушать, что на это скажет Сервэн.

— С каким французским издательством вас связывают обязательства? — ухватился Сервэн за призрачную возможность хоть как-то помешать публикации неугодной ему книги.

— Извините, месье Сервэн, но это коммерческая тайна, — пресек Усалев его попытку копнуть глубже, чем нам того хотелось.

— Ну хорошо, я понимаю, — вынужден был уступить Сервэн. — И вам обязательно нужно писать о моем отце?

— Конечно! — разбил его последнюю надежду Усалев. — Я хочу, чтобы вся Франция знала, каким, героем он был!

Усалев ударил в самое чувствительное место Франсуа Сервэна, потому что как раз в этом он был менее всего заинтересован!

— Но вы могли бы изъять из вашей книги главу о моем отце? — попытался выторговать хоть какую-то уступку Сервэн. — Или хотя бы не упоминать о послевоенной деятельности отца?

— Простите меня, месье Сервэн, но я не могу понять, почему вы не заинтересованы в том, чтобы я об этом написал? С той поры прошло столько лет!

— Поверьте, у меня на этот счет есть свои причины. И отец был совершенно прав, когда не стал рассказывать вам о своем участие в Сопротивлении.

— Еще раз простите меня, месье Сервэн, но мне трудно это понять! — дожимал его Усалев. — Какие могут быть основания, чтобы стыдиться своего участия в борьбе с фашизмом? Во всяком случае, во имя памяти героев Сопротивления и всех павших в той войне я не имею права ни умалчивать, ни тем более искажать правду!

Наступила длительная пауза. Почти минуту бобины магнитофона вращались вхолостую.

— К сожалению, — снова раздался голос Сервэна, — я ничем не могу вам помочь. Я не знаю никаких подробностей о прошлом моего отца и не располагаю его личным архивом. Думаю, такого архива вообще не существовало никогда!

Трудно было не поверить Сервэну! Такого архива действительно не существовало, как не существовало и всего, что было связано с мнимым сотрудничеством его отца с советской разведкой!

Последняя фраза была откровенным сигналом к окончанию беседы.

Так оно и случилось. Последовали обоюдные заверения в совершеннейшем почтении, пожелания творческих и служебных успехов, после чего Сервэн проводил Усалева к выходу…

На следующий день, а это была пятница, глава советской правительственной делегации устроил пресс-конференцию для советских и иностранных журналистов. Пока пришедшие в совпосольство журналисты слушали заместителя министра иностранных дел, мы с Усалевым уединились в моем кабинете и подвергли состоявшуюся накануне беседу с Франсуа Сервэном всестороннему анализу.

Мы, как пишут в коммюнике, с удовлетворением констатировали, что беседа в целом прошла по намеченному плану, хотя ее конечный результат оказался не совсем таким, как мы ожидали.

— Почему он все-таки не завел разговор о моем посредничестве? — недоумевал Усалев.

— Видимо, уж очень убедительно ты сыграл роль журналиста, — предположил я. — И потом Сервэн — мужик осмотрительный. Ему нужно подумать, все взвесить. Я уверен — он обязательно встретится с тобой еще раз!

— Но он даже не спросил, где я живу! — заметил Усалев.

— Не волнуйся. Если ты ему понадобишься, он тебя найдет!..

Мы писали шифртелеграмму в Центр, не догадываясь, что в четверг произошло еще одно событие, которого мы давно ждали, но повлиять на сроки которого при всем желании никак не могли.

За два часа до того, как Усалев позвонил в квартиру Франсуа Сервэна, «Мека» вызвали в дорожную секцию комиссариата полиции, обслуживающего район, где располагалось совпосольство. Беседовавший с ним офицер дорожной полиции (как потом оказалось, это был сотрудник специальной секции «Руссо» капитан Соу) детально интересовался порядком оформления на работу в совпосольство, его служебными обязанностями, взаимоотношениями с советскими гражданами, а в конце беседы без лишних церемоний обязал «Мека» периодически приходить к нему в комиссариат и докладывать обо всем увиденном и услышанном на территории совпосольства.

Так в течение полутора месяцев «Мек» стал агентом-двойником: теперь он работал на две спецслужбы сразу!

28

Состояние, в котором мы с Усалевым пребывали все последующие дни, можно охарактеризовать как «томительное ожидание».

Каждый новый день начинался с надежды, что вот сегодня, наконец, Франсуа Сервэн разыщет Усалева, и заканчивался надеждой, что уж завтра непременно такая встреча состоится. Но день проходил за днем, до отлета Усалева из страны их оставалось все меньше и меньше, а так необходимая нам встреча, которая должна была стать поворотным пунктом в вербовочной разработке сотрудника французской контрразведки, все никак не происходила.

Наблюдение за Франсуа Сервэном, в том числе контроль его домашнего телефона, показывали, что в распорядке дня советника не произошло никаких существенных изменений и вообще он ведет себя так, словно никакого разговора с Усалевым не было и его совершенно не заботит, будет издана книга или нет. И по мере того, как проходили дни, а Сервэн не предпринимал никаких шагов, чтобы вступить с Усалевым в контакт, и не проявлял никаких признаков беспокойства или тревоги, наша надежда на успешное завершение этого дела становилась все призрачнее и призрачнее.

Периодически происходили события, на какое-то время отвлекавшие нас от безрадостных мыслей и несколько приподнимавшие день ото дня ухудшавшееся настроение.

Так, очередной почтой из Центра поступили первые сведения на некоторых корреспондентов «Бао», полученные в результате перевода и анализа писем, поступивших на арендованный им почтовый ящик и перехваченных нашим агентом на центральном почтамте. В числе этих корреспондентов оказались довольно интересные лица, и их связь с «Бао» добавила несколько новых штрихов к его портрету.