Агентурная сеть - Игорь Прелин

— В нем должно быть указано, что к выходу в свет готовится книга Александра Усалева о деятельности советской разведывательной сети во Франции в предвоенные и военные годы, дана ее краткая аннотация, соответствующая тому, о чем я рассказал французу, но, естественно, без упоминания об его отце, и высказана просьба изучить возможность ее распространения в стране через местную книготорговую сеть. Ни один человек в контрразведке не догадается, что за этим кроется, а вот француз сразу поймет, что мы не блефуем!

— Ты гений, Саша! — вполне искренне сказал я, представив, как Акуфа передает этот документ в специальную секцию «Руссо», как он попадает затем на глаза Сервэну, и тот окончательно убеждается, что книга, содержащая взрывоопасную информацию о прошлом его отца, действительно готовится к изданию, и если он будет полным идиотом и уже в ближайшее время не предпримет каких-то практических шагов, то через несколько месяцев будет поздно и ему придется расхлебывать последствия собственной нерасторопности. — Завтра же переговорю по этому вопросу с Лавреновым!

Объявили посадку на рейс Аэрофлота, и сгрудившиеся у регистрационной стойки советские граждане дружно загалдели.

Я пожал руку Усалеву, и он пошел на пограничный контроль. Только я попрощался с другими членами делегации и собрался отойти, как меня окликнул женский голос:

— Михаил Иванович, можете уделить мне одну минуту?

Я оглянулся. Рядом со мной стояла директриса посольской школы.

— Слушаю вас, Елена Валентиновна, — сухо сказал я, удивленный тем, что после всего содеянного у нее хватило смелости со мной заговорить.

— Не держите на меня зла, Михаил Иванович, — просительным тоном сказала Ковалева и прикоснулась к моей руке. — И если можете, простите меня за причиненные вам неприятности.

Я слушал ее извинения и старался понять, чем они вызваны: искренним раскаянием и желанием загладить свою вину или опасениями, что я буду ей мстить?

Мстить я ей не собирался, придерживаясь твердого правила никогда не воевать с женщинами. К тому же со слов Гладышева я знал, что ее объяснительная записка с признанием в клевете вместе с нелестной характеристикой была уже отправлена в ЦК, откуда она должна была поступить в Министерство просвещения, так что мстить ей не было никакой необходимости. И без того все, что полагается в таких случаях, будет сделано ретивыми чиновниками!

И потому я сказал:

— Зла на вас я не держу. А вот один вопрос я хотел бы вам задать. Что я такого сделал, что вам захотелось меня опорочить?

— Обидели вы меня очень, Михаил Иванович, — неожиданно сказала директриса, и на глазах ее показались слезы.

— Обидел? — удивился я и стал лихорадочно перебирать в памяти все наши мимолетные встречи во время различных общественных мероприятий, потому что в иной обстановке общаться с ней мне не доводилось. Не вспомнив ничего, что могло бы не то что обидеть, а хоть как-то ее задеть, я спросил: — Когда и как?

— Вы совсем не обращали на меня внимания, как на женщину! А мне так хотелось поближе с вами познакомиться! — с потрясающей откровенностью выпалила Ковалева и при этом даже не покраснела.

Ее признание было для меня полной неожиданностью! Поглощенный своими служебными делами и настроенный совсем на другую волну, я даже не замечал ее попыток привлечь мое внимание! Так вот в чем, оказывается, дело? Значит, ее клевета была местью отвергнутой женщины? Или все гораздо проще: она хотела сделать меня своим любовником, чтобы заручиться моим покровительством в решении личных проблем и иметь возможность, если потребуется, прибегнуть к шантажу?

От этих предположений у меня возникло непреодолимое желание ее разыграть.

— Ну что же вы раньше-то мне не сказали?! — едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, спросил я. — Мы бы как-нибудь решили эту проблему!

— Еще не поздно все исправить, — деловито ответила она и посмотрела на меня томным взглядом. — Будете в отпуске, позвоните мне!

И с этими словами она сунула мне в руку, видимо, заранее приготовленную бумажку с номером домашнего телефона.

«Вот стерва!» — подумал я, пораженный не столько ее предусмотрительностью, сколько уверенностью в том, что ей все же удастся меня охмурить и удовлетворить свое женское самолюбие.

Через несколько минут я стоял на открытой террасе аэровокзала и наблюдал, как к самолету компактной группой шли члены советской делегации, среди которых затерялся заведующий сектором ЦК, а за ними нестройной колонной улетавшие из страны в отпуск и по окончании командировок сотрудники советских учреждений и специалисты. Бухгалтер торгпредства Исаков шел рядом с Выжулом, их жены шли за ними вместе с директрисой.

Лариса о чем-то переговаривалась с Ковалевой, и обе они не ведали, что их связывает неудачная попытка стать моими любовницами. Вот уж никогда не думал, что став резидентом, превращусь в объект чьих-то сексуальных притязаний!

29

Я давно заметил, что все приятные и неприятные события в моей жизни начинаются, как правило, со звонка в дверь квартиры.

Сидишь себе дома и не ведаешь, что в этот самый момент к двери подходит некто, протягивает руку к кнопке звонка — еще секунда, и ты оказываешься втянутым в какое-то событие, которое может кардинальным образом изменить твою жизнь или по меньшей мере внести в нее какое-то разнообразие.

Так произошло и в это воскресное утро, когда я собирался на подводную охоту. Это было старое мое увлечение, к которому я пристрастился еще во время первой африканской командировки.

По воле судьбы, а точнее, в соответствии с межправительственным соглашением группа советских специалистов разработала проект реконструкции столичного морского порта. И вот в составе этой группы оказалось несколько водолазов, обследовавших подводные сооружения. Они-то и приобщили меня к подводной охоте и научили обращаться с аквалангом.

В цивилизованных странах подводная охота с аквалангом считается браконьерством и потому запрещена, но большинство африканских стран к числу цивилизованных не относились, никаких законов на этот счет там не существовало, и поэтому не было никаких ограничений на разбойный промысел. Впрочем, ни я, ни другие любители подводной охоты за рамки разумного не выходили, ограничиваясь добычей рыбы исключительно в целях личного пропитания, и наносимый нами ущерб фауне океана не шел ни в какое сравнение с последствиями, которые имело, например, использование динамита и некоторых других запрещенных орудий лова на внутрисоюзных реках и водоемах.

В этой стране у нас сложилась дружная интернациональная компания, в которую входили представитель чехословацких авиалиний Иржи Хорначек, несколько западных дипломатов, два эксперта ООН и один банкир.

До знакомства с ними я промышлял в одиночку, выезжая на берег океана с кем-нибудь из соотечественников, которые охраняли мое снаряжение, пока я находился под водой. Глубина для меня не имела особого значения, поскольку акваланг — не дыхательная трубка, и я никогда не подстраивался под график приливов и отливов, как это делали другие охотники.

И вот однажды приехал я на свое излюбленное место охоты возле маяка и застал там такую картину: на берегу суетятся уже упомянутые мной люди, из-за козней природы попавшие весьма в затруднительное положение. Оказалось, что во время отлива, когда глубина не превышала пяти-шести метров, один из них подстрелил морского окуня весом килограммов на шестьдесят. Но их радость от этой охотничьей удачи была омрачена тем, что то ли окунь оказался очень живучим, то ли гарпун попал не туда, куда нужно, а только пришлось стрелять в него еще несколько раз, после чего окунь забился под большой валун, зацепился там гарпунами и застрял намертво.

Все попытки извлечь его оттуда ни к чему не привели. Вскоре начался прилив, глубина с каждой минутой стала увеличиваться и нырять становилось все труднее и труднее.

В конце концов охотники окончательно выбились из сил, были вынуждены отрезать гарпуны и выбраться на берег, где я их и застал в довольно удрученном состоянии. Ждать отлив им пришлось бы долго, да и не было никаких гарантий, что окунь вместе с гарпунами к тому времени все еще будет на месте.

Увидев, как я выгружаю из машины акваланг, Хорначек бросился ко мне с просьбой оказать им посильную помощь.

Я, конечно, без всяких колебаний согласился, надел акваланг и погрузился в океан. Разыскав злополучного окуня, я освободил его вместе с гарпунами из-под валуна и вытащил на берег.

Радости охотников и их стремлению отблагодарить меня не было предела. Мы сфотографировались рядом с окунем группой и каждый в отдельности и договорились в тот же вечер собраться на вилле одного из экспертов ООН, чтобы полакомиться заливным. Ну, а где заливное, там и все прочее, что полагается в таких случаях!