Дорогая, я дома - Дмитрий Петровский

красное, на глазах слезы – широко открытые голубые глаза, крупные радужки, похожие на турбину самолета. Что здесь произошло, вот сейчас? Руки напряженные, в них остатки каких-то импульсов, в штанах жарко и тесно. Прямо рядом с ее лицом на столе лежит моя кобура с пистолетом, она будто изучает ее, маленькие губы кривятся, спина поднимается и опускается от дыхания – большая грудь распластана по столу.

ВЫЕБАТЬ ВЫЕБАТЬ ВЫЕБАТЬ

– Козел! – выдыхает она. – Козел!..

Я отхожу, беру со стола пистолет, ремень кобуры несильно хлещет ее по лицу. Она не шевелится.

– Ментов будем вызывать? – спрашиваю я, заглядывая ей в глаза.

– Нет, – еле слышно отвечает она.

– Как тогда?

Она показывает глазами на сумку, которая упала со стола и теперь лежит на боку, на полу – надо же, я и не заметил.

– Кошелек возьми, – говорит она.

Я беру сумку, мне неприятно, что она чужая, и вообще неприятно то, что случилось, что-то такое, сам не помню что, – залезаю в нее, достаю кошелек. В кошельке шесть тысяч бумажками, еще какая-то мелочь, куча пластиковых карт, визитка с черной маской и значком, похожим на турбину с тремя лопастями.

– Окей? – спрашивает она, показывая глазами на кошелек.

– Окей, – отвечаю я, засовываю деньги в задний карман, – вали быстро отсюда и не вздумай еще раз сюда приходить, ясно? В следующий раз – в ментовку!

– Пошел ты! – говорит она тихо, и я уже не реагирую – просто смотрю, как она поднимается, разминает руки, берет сумку, открывает дверь и медленно уходит.

Через минуту появляются Эльма и Рустик. Я молча кладу деньги на стол, Эльма качает головой.

– Вообще, мальчики, надо было сдать ее в полицию. Она – наглая девка, это ей было бы на пользу. Но я надеюсь, Кирилл, ты ей хотя бы все объяснил. – Эльма забирает три тысячи себе. Две дает мне, одну плюс мелочь – Рустику. Потом смотрит на свернутую в мокрый ком блузку и спрашивает: – Это что?

– Издержки производства, – отвечаю я, и она снова кивает, но скорее одобрительно, чем осуждающе.

* * *

Пока иду домой, думаю про компьютер. Точнее, про интернет. Не знаю, что мне так приспичило там, в этом интернете, который Светкина бабка называла игрушкой дьявола, но почему-то не могу о нем не думать. Что-то там хочется найти, что-то как будто зудит, хотя я совершенно без понятия – что. Я всю дорогу думаю – как случилось, что мы с этой девчонкой вот только что разговаривали и она сидела на скамейке, а потом – вдруг оказалась животом на столе. Наверное, она убегала. Наверное, я среагировал – потому что я никогда не бью девчонок. Никогда. Только если они задержанные и только если пытаются убежать – хотя девчонки, которые воруют в магазинах, а их много, никогда не пытаются убежать. А потом я вспоминаю, как уходили Эльма с Рустиком, оставив меня с ней, – почему именно меня? Почему не Рустика, черт возьми, и почему они все так смотрели на меня, будто знали: и Эльма, когда прикрывала дверь, и Рустик в раздевалке, и даже гребаный китаеза в кафе – все еще сидел на том же месте, пялился то на свой чайник с чаем, то на на меня, будто знал что-то… Что?

Дома борщом не пахнет – Светкин папаша за столом наворачивает сосиски с кислой капустой, по телеку идут «Реальные пацаны».

– А-ха-ха, во дают, комики, – ржет ее папаша, – писать ему хочется… Может, говорит, поплакать, чтобы жидкость вышла… А-ха-ха… Кирюха, вы с друзьями тоже такие номера выделываете, да?

Я молча жую, пропускаю мимо ушей. Неужели он думает, у меня может быть что-то общее с этими придурками? Для него что эти, что я – все молодежь. Только я работаю, охраняю мой город от таких вот, как эти самые «пацаны». Чтобы сменить тему, я рассказываю, как кавказец смотрел в магазине туфли непроизносимой фирмы.

– Тридцать пять тысяч! – Светка достает из холодильника пиво, открывает, протягивает мне. – Что в туфлях может стоить тридцать пять тысяч? У нас на рынке пять – ну вообще самые дорогие, просто лучшие… Я бы тебе показала, Кирюша.

– А че? – папаша мутными глазами стреляет по углам крохотной кухни, потом глядит на меня, хотя кажется, что и не глядит вовсе. – У нас в Союзе как говорили? Что стережешь – то и имеешь. Вот ты, Кирюха, взял бы да спиздил бы такие туфли твоей подруге. Как настоящий мужик, а?

Я не знаю, что ответить.

УДАРИТЬ В МОРДУ ЧТОБЫ ПЕРЕВЕРНУЛСЯ УПАЛ ГОЛОВОЙ В ГНУСНЫЙ ЛИНОЛЕУМ ВЫБИТЬ ИЗ-ПОД НЕГО ТАБУРЕТКУ СХВАТИТЬ ЗА НОЖКУ ОПУСТИТЬ НЕСКОЛЬКО РАЗ УГЛОМ НА ЛИЦО НЕ ПИЗДИ СУКА НЕ ПИЗДИ СУКА НЕ ПИЗДИ

Слава богу, Светка вступается:

– Пап, ты что? Кирилл честный, ответственный. Он не такой. Он же охранник!

– Да, – говорю я медленно, – вот одна сегодня пыталась кое-что вынести…

– И чо? – Папаша уже потерял интерес к разговору, снова втыкает в «Пацанов».

– Ничо, – говорю я и отхлебываю пиво. Светка качает ногой в тапке, и я вдруг думаю, что в колготках телесного цвета ноги выглядят как-то по-левому, неприятно, а в тапках – так вообще.

– Ничего. Сдали в полицию.

Вечером лежу на кровати, Светка маленькими цепкими пальчиками делает мне массаж. У нее обычно ловко получается, но сейчас я весь напряжен, она мнет мне спину без всякого эффекта. Я слышу, как на кухне ее папаша разговаривает с телеком.

– Устала, – говорит она, падает мне на спину и лежит какое-то время, потом скатывается и заворачивается в одеяло. – Я свет выключу?

– Ага, – говорю я, – спи, я еще посижу, потуплю в интернете.

Она обнимает подушку, прижимается к ней и, перед тем как окончательно заснуть, говорит:

– Мы так давно не были на концертах… Пойдем… на ДДТ?

– Пойдем.

Дожидаюсь, пока она заснет, встаю. В коридоре слышен плеск воды – это булькает фильтр в аквариуме у Светкиного папаши. На кухне все еще мелькает синий свет от экрана, но матюков уже не слышно – наверное, отрубился.

Я сажусь за компьютер, выхожу в интернет. Яндекс смотрит на меня пустой поисковой строкой, отображает курсы валют, погоду – на хрен мне ночью погода. Да и курсы валют, если разобраться… В качестве примера запроса поисковик предлагает «и вновь встает нерешенный вопрос о женщинах и о любви» (кто вообще такое искал?). Моя любовь дрыхнет тут, на кровати, по-детски прикрывается рукой – я смотрю на нее, вспоминаю мой недавний сон, а еще – ту девушку в ЦУМе. Посмотрев, ввожу в строчку