Дорогая, я дома - Дмитрий Петровский

– она тем временем идет по магазину, смотрит что-то еще, а может, уже идет к выходу – взгляд перед собой, старается не глядеть на охранников там, внизу – а они стараются не глядеть на нее. Потом раздается шипение, рация оживает и гаркает:

– Северный, пост два, зона бэ.

– Два бэ, ответил, – говорю я и слышу каркающее: «Спускайтесь».

* * *

В каждом магазине есть специальная комната – небольшая, удаленная от общих торговых площадей. Обычно она вытянута в длину, в одном конце – лавка, в другом – стол. Расстояние такое, чтобы, если тот, кто сидит на лавке, прыгнет в сторону стола и вообще начнет делать глупости, охрана могла среагировать. Окно забрано решеткой – после пары случаев, когда сидевшие на лавке пытались выброситься. Штукатурка, стена покрашена желтым на первые две трети, остальное, метра полтора до очень высокого потолка – белое.

Она сидит на лавке, смотрит перед собой голубыми глазами, красивые руки с маникюром впились в сиденье – нервничает. На столе стоит ее сумка, Эльмира Юрьевна – за столом, перед ней листок бумаги и ручка. Минуту назад девушка сама вытащила из сумки смятую кофточку и положила ее рядом. Двумя пальцами, будто таракана. По инструкции мы не можем сами вынимать вещи из ихних сумок – это дело ментов.

Рядом с кофточкой – маленькие кусачки с красными ручками, видать, очень хорошие – раз так легко перекусывают нетонкую проволоку.

Мы с Рустиком стоим в проходе, как гребаный караул, пока наша Эльма-Кувалда допрашивает героиню.

– Имя, фамилия?

Молчание, взгляд исподлобья – голубые глаза темнеют, будто наливаются до краев темной морской водой.

– Если будем играть в молчанку, я вызову полицию, вас задержат для выяснения личности, – бесцветно говорит Эльма, – хотя полицию я и так вызову. Ну, фамилия?

– Курицына.

– Хорошо, – Эльма пишет. – Имя?

– Магдалена.

Эльма начинает писать, потом спотыкается и смотрит на нее поверх очков, внимательно и как бы задумчиво.

– Дорогая, тебе, наверное, кажется, мы играем в игрушки, да? И то, что ты сделала, детская шалость, тебе сейчас пальчиком погрозят и отпустят? Вот ты, Кирилл, – обратилась она ко мне тоном, каким когда-то обращалась моя учительница, – если приходишь в гости, ты там вещи воруешь?

Я мотаю головой.

– Ну вот, дорогуша. Тебе было бы приятно…

– А вы, – перебивает она вдруг Эльму, – когда в последний раз трахались?

Тишина повисает в «темной комнате», которая на самом деле не темная или пока не темная – лампа дневного света под потолком мерно гудит. Девка смотрит своими синими глазами и сидит не шелохнувшись, пальцы впиваются в лавку. Боится. И иголочки снова бегают по мускулам, и я весь – будто заряженный, и зудят руки и колени – хочется сделать так, чтобы она прекратила выпендриваться, заткнуть наглую тварь.

– Вижу, что давно, – говорит девчонка, – так что не лечите меня. Засуньте свои нравоучения в жопу – больше вам туда все равно ничего при жизни уже совать не будут. И говорите – сколько?

Мы с Рустиком подобрались, и, пока я сжимаю и разжимаю кулак, чтобы хоть куда-то отвести безумную мою энергию и ярость, Эльмира Юрьевна вдруг удовлетворенно улыбается. И мы знаем почему, – потому что с ней, с Эльмирой Юрьевной, так говорить нельзя.

– Милочка, – начинает она, как будто даже жалостливо, поправляя большие круглые очки, – ты, видно, решила, что тебе все можно. Сейчас ты позвонишь твоему дружку, или кто там у тебя, он привезет денег – и ты снова сможешь ходить по магазинам и брать там все, что нравится. Но так не пойдет. За свои поступки надо отвечать.

– Это тебе надо отвечать, грымза старая, – отвечает девчонка негромко, но голос ее все равно срывается. – Я ни за что не отвечаю и не буду отвечать, ясно? Говори сколько и заткнись уже – без тебя тошно!

Эльмира Юрьевна кивает удовлетворенно, будто давно ждала этих слов. Потом тяжело вздыхает и наконец говорит:

– Ну, кажется, разговора у нас не получается. – Для полноты картины она разводит руками и медленно добавляет: – Кирилл, объясни девушке, как себя надо вести, а мы с Рустемом подождем.

«Сейчас сорвется», – думаю я, пока Эльма неторопливо встает из-за стола, Рустик неловко пятится, а я отстегиваю кобуру, с грохотом кладу ствол на стол, хотя мог бы и не греметь. Они все ломаются на этом моменте. Самое позднее – тогда, когда Эльма, выходя, щелкает выключателем, и «темная комната» становится правда темной – лампа гаснет, а снаружи пробивается только очень немного серенького осеннего света. Дверь захлопывается, становится тихо – и только иголочки в моих мускулах бегают, и я не знаю, что делать, потому что она все еще сидит, и глаза смотрят на меня, как противник во время боя или как животное, и очень боится – но смотрит не отрываясь.

– Короче, если ты не поняла, что к чему, я те объясню, – начинаю я, – ты попала, девка, и сейчас все будет так, как я скажу, ясно?

– Ясно, – отвечает она и вздыхает, почти как Эльмира. – Тебя Кирилл зовут?

Я киваю.

– Так вот, не пойти ли тебе, Кирюша, на хуй?

БЕЛОЕ ВСПЫХИВАЕТ БЕЛЫМ КРАСНЫЕ КРУГИ КАК КРОВЬ КАЖЕТСЯ ВСПЫХНУЛА ЛАМПА НАД ПОТОЛКОМ ХОТЯ НА САМОМ ДЕЛЕ ТЕМНО ОНА СУКА КТО ОНА БОГАТАЯ БЛЯДЬ Я ХВАТАЮ ЕЕ ЗА ВОРОТ ЧЕРЕЗ ВСЮ КОМНАТУ ШВЫРЯЮ НА СТОЛ ОНА АХАЕТ ПРОИЗНОСИТ НА ВДОХЕ ХОЧЕТ ОРАТЬ НО ПОЛУЧАЕТСЯ ТИХО ТЫ ЧТО ОХУЕЛ ТЫ ЗНАЕШЬ КТО МОЙ ПАПА

МНЕ НАСРАТЬ КТО ТВОЙ ПАПА БЕРУ БЛУЗКУ С РАЗМАХУ ЗАПИХИВАЮ ЕЙ В РОТ ОНА МЫЧИТ И ДАВИТСЯ – Я ЗАПИХИВАЮ ТРЯПКУ ДО ПОСЛЕДНЕГО ЛОСКУТА В НЕЕ ДЕРЖУ ЗА БЛОНДИНИСТЫЕ ВОЛОСЫ ШЕПЧУ НА УХО МНЕ НАСРАТЬ КТО ТВОЙ ПАПА МНЕ НАСРАТЬ НА ТО КТО ТЫ ПОНЯЛА СУКА

ЗАЛАМЫВАЮ ЕЙ РУКИ ЗА СПИНУ ТАК ЧТО ХРУСТИТ ОНА ВЫРЫВАЕТСЯ СИЛЬНЫЕ РУКИ НО Я БЬЮ ЕЕ ГОЛОВОЙ О СТОЛ МЫЧИТ ВЫРЫВАЕТСЯ

ВЫЕБАТЬ ЕЕ ЗДЕСЬ НА ЭТОМ СТОЛЕ ЖЕСТКО ГРЯЗНО ПОРВАТЬ ЧТОБЫ ХРИПЕЛА ЗАДЫХАЛАСЬ ВЫЕБАТЬ ВЫЕБАТЬ

Мы стоим рядом со столом. Я держу ее, упираюсь в ее упругую задницу. Только что она была на скамейке, теперь – на столе. Она дрожит подо мной, а задница приподнимается, будто бы мне навстречу. Мне сейчас достаточно задрать ей юбку и… – но я только мотаю головой, потому что не понимаю, что такое только что со мной случилось. Я отпускаю ее – она размякает и лежит не шевелясь. Я поворачиваю ее голову, укладываю щекой на стол и вытаскиваю блузку изо рта. Лицо у нее