Дежавю - Татьяна Шмидко

Вот уже второй месяц, как я покинул свою Адель. Я не написал ей ни одного письма, хотя ежедневно был готов посылать ей тысячи слов о своей любви. Хранить молчание приходилось по многим причинам. Во-первых, из соображения безопасности – любая ниточка от меня к ней может оказаться фатальной. Если несколько ящиков с вином привели ко мне троих оборотней, что может сделать переписка? Во-вторых, из-за нежелания рассказывать ей, чем я конкретно занят.

Меня радовал тот факт, что она меня не видела и не знала точно, чем я занимаюсь. В первые два месяца моя одежда часто оказывалась изорванной и вся в крови. Она была залита чужой кровью, а мои руки лишали кого-то жизни. В моей голове все еще звучало предсмертное обещание старого оборотня убить предательницу. А еще я спешил. Ведь если та троица, что напала на нас возле моего дома, не вернется, то посылавшие их могут послать еще один отряд. Мысль о необходимости защиты Адель и моих братьев снова превратили меня в смертоносное оружие.

Я начал свои поиски с севера Италии, как и собирался. Однако там я нашел только следы больших костров и руины домов моих братьев и сестер. Не осталось никого их тех, кому я надеялся помочь выжить. Не было также случайно спасшихся вампиров. Все были истреблены. Я искал Аронимуса, но не мог найти ни следа. Все мои старые соратники стали дымом. Были уничтожены целые кланы вампиров! Мне было не по себе от мысли, насколько легко это оказалось сделать. А всего лишь я на пару лет отошел от дел!

Поэтому я отправился на поиски на запад Французского Королевства, где тоже никого не обнаружил. Тогда мне стало по-настоящему страшно. Никого, кто много лет был мне знаком, никого из моих друзей.

Я понял, что больше не могу терять ни дня, и мне нужно как можно быстрее найти оставшихся в живых вампиров, которые, кстати, разбежались кто куда. Искать вслепую было просто роскошью – мне нужно было точно знать, где и кого можно найти. В этом мне могла помочь только одна персона, найти которую было не так сложно – нужно было послушать последние дворцовые сплетни.

Прислонившись к стене, украшенной гобеленом, я наблюдал, как Консуэллаетта Лангорини, любимая певица чешского короля, накладывала грим. Она старательно рисовала на своих смуглых щеках и изящной шее признаки сухой проказы. О ее состоянии было известно королю, но ее чарующее сопрано, словно заклинание, пленило монарха. Хотя Вацлав IV знал, что сухая проказа не заразна, все равно избегал прикосновений к певице, что делало ее недосягаемой мечтой, иначе она бы давно оказалась в его гареме. А так, распаленный ее недосягаемостью, владелец крупнейших серебряных рудников готов был выполнить любое ее желание. Чаще всего это были средства на лечение, которые монарх с радостью выделял, щедро задаривая красавицу серебром, золотом и драгоценными камнями.

Консуэллаетта должна была петь сегодня вечером для короля модную песню «Douce dame jolie». Эта композиция с рваным ритмом соответствовала духу эпохи, хотя вообще не подходила самой Консуэллаетте. Она была словно огонь, страстная и беспощадная, любящая жизнь. Я помню как она однажды задорно плясала возле костра, распевая очень фривольную шотландскую песенку. Я просто обожал их слушать в ее исполнении.

– Когда же ты и для меня споешь? – спросил я со вздохом, вертя в руках странный предмет, который напоминал детскую ладошку на длинной ручке.

– Прайм, брось эту чесалку! – сказала Консуэллаетта, с улыбкой опуская густую вуаль на лицо. Она смешливо сверкнула на меня своими красными миндалевидными глазами. – Этим предметом благородные дамы чешут укусы блох под неудобными платьями.

– Ну, а тебе она зачем? – спросил я, осторожно возвращая чесалку на стол. – Твою кожу не прокусит даже крокодил.

– Для антуража. Вот, смотри, что мне приходится делать для поддержания образа! – сказала она и вынула из кармана маленькую коробочку. – Это нюхательная соль.

Я вопросительно вскинул бровь.

– Любопытно, правда? – спросила она. – В этом веке каждая благородная дама должна пару раз в день падать в обморок. А если не удается, то хотя бы делать вид, что пыталась. Для этого достаточно вытащить коробочку и вдохнуть эту гадость якобы для того, чтобы предотвратить обморок. Все! Окружающие довольны – в их обществе находится такая экзальтированная особа, что-то и дело из-за тонкой душевной организации падает в обморок то тут, то там. Последний писк моды, кстати. И маскирует мой запах.

Консуэллаетта встала и поправила роскошное длинное платье из зеленого бархата. Густые черные волосы волнами лежали на спине, доходя до пояса. Руки были украшены золотыми перстнями и массивными браслетами с драгоценными камнями. Я окинул ее критическим взглядом и сказал, притворно вздохнув:

– И что стало с моей лучшей разведчицей? Откуда эта неуемная тяга к роскоши?

– Это тяга к самовыражению. А все эти милые вещицы – подарки от взволнованных поклонников, между прочим.

Я прочитал в ее мыслях, что эти поклонники были единственными людьми, на которых она не охотилась. Из-за их искреннего обожания и конспирации.

– Тогда они у тебя очень щедрые. Думаю, ты давно стала исчислять «подарки» в фунтах.

Консуэллаетта недовольно зарычала и молча отвернулась к зеркалу, якобы проверяя свой наряд. Значит, я угадал.

Я примирительно улыбнулся ее отражению в зеркале. Ее плечи расслабились.

– Я помню тебя, Нубира, еще маленькой девчонкой.

Ты вечно пряталась и воровала все, что блестит.

Нубира-Консуэллаетта, которую в мире бессмертных знали как Ищейку, питала непонятную мне любовь к золоту. Думаю, что у нее где-то припрятано не менее тысячи фунтов желтого металла, ведь у Нубиры было много времени для его накопления.

И я ничуть не удивлен. Когда я нашел ее много веков назад в индийской деревне, она была голодной, отчаявшейся сиротой, которая ради пропитания пела на рынках и площадях. Она была готова на что угодно ради золотой монеты, потому что в ее мире она означала выживание. Чаще всего она пыталась ее заработать, если не удавалось – попросить, а потом уже украсть. И у нее словно был нюх – она чувствовала, где находится то, что ей нужно. Я наблюдал за ней какое-то время, признал очень перспективной, а потом поставил на контроль – за ее судьбой наблюдал мой поверенный. Когда она достигла 22-х летнего возраста, то мой друг подарил ей проклятое бессмертие, после чего понадобилось пятеро опытных вампиров, чтобы удержать ее, бешенную, жаждущую крови, от преднамеренного убийства своих же бывших односельчан.

Ее воспитание заняло больше времени, чем кого-либо. Но это того стоило. Когда ее разум остыл, эмоции успокоились, то в нашем бессмертном мире появилась уникальная Ищейка. Она без труда, неведомым образом могла найти вещь или человека, если хотела этого больше всего на свете. И я ни разу не пожалел о тех усилиях, которые приложил для ее создания.