Голоса - Борис Сергеевич Гречин

МИЛЮКОВ (опешив). Да как же я мог не начать с ними разговаривать, Василий Витальевич? Вы же видели своими глазами, что сила была у них, улица шла за ними!

КОЛЛОНТАЙ. Так и отдавали бы власть тем, у кого была сила!

МИЛЮКОВ. Но это было бы безответственно!

ШУЛЬГИН. До меры вашей ответственности мы ещё доберёмся, а сейчас прошу вас, Алексан-Михална! Задайте вопросы второму свидетелю.

КОЛЛОНТАЙ. Гучков! Я не буду ходить вокруг да около: вы готовили государственный переворот ещё до Февраля?

ГУЧКОВ (раскрывая рот). Да — так ведь это не секрет! Более того, госпожа Коллонтай, я не понимаю, каким образом именно вы…

КОЛЛОНТАЙ (прерывая). Подсудимый Милюков знал о готовящемся перевороте?

ГУЧКОВ. Полагаю, да… Мы ведь особо не таились: если бы вы жили в Петрограде в то время, мимо вас тоже бы не прошло. Знали все, кому было до этого дело, даже великие князья, даже члены правящей династии…

КОЛЛОНТАЙ. И ему, конечно, было до этого дело. Сообщничал с вами, значит?

ГУЧКОВ (приосанившись). Да, мы сообщничали в низвержении царизма и устранении власти тьмы, если вы хотите это называть именно так! Я не верю своим ушам, слыша от вас это — как обвинение!

КОЛЛОНТАЙ. Так я поясню! К вам, Гучков, особых вопросов нет: вам все мозги отбили на Англо-бурской войне, а потом, что осталось, вы растрясли в поездах, катаясь на фронт и обратно как этакий… шпиндель! Но вы-то, Милюков! (Оборачивается к подсудимому.) Вы, являясь профессором, интеллектуалом и, по слухам, неглупым человеком, хоть я этого пока не заметила, не могли просчитать элементарных последствий, руководствуясь простейшей классово-исторической логикой? Вы свергли самодержавие — спасибо! Возьмите за это с полки пряник! Там их два, возьмите средний…

МИЛЮКОВ. Протестую: что за манеры и что за площадной язык у обвинителя? Кто вообще пригласил сюда большевичку?

ШУЛЬГИН (наставительно). У нас, Павел Николаевич, не государственный суд, а суд общественного мнения. Мы с вами сами разломали трон и остатки старой государственности, словно напроказившие дети. Иногда и большевики умное слово скажут. Так что слушайте, слушайте и не кривитесь!

КОЛЛОНТАЙ… А дальше вы не могли просчитать, что удерживать в руках самую плохую власть, имея готовый аппарат принуждения, в разы легче, чем создавать на пустом месте даже самую хорошую? Вы сидели в имперской повозке — ваше выражение! — и стегали, стегали, стегали старого кучера, думая: ничего ему не сделается, туда ему и дорога! Кучер монархизма издох, и чёрт с ним. Да и садились бы на его место! Я больше скажу: вы должны были сесть на его место, чтобы повозка не полетела с моста! Но нет же! Вы, господин хороший, сразу полезли в кресло министра иностранных дел, как будто Россия не могла обойтись без МИДа хоть пару месяцев, а страна тонула в болоте распоясавшихся люмпенов, деклассированных элементов, которые вы же, заигрывавшие с псевдосоциализмом буржуи, выпустили на улицу! У нас, большевиков, была рабочая гвардия, у нас были борцы, у нас была стратегия и тактика принуждения, а у вас — князь Львов-Недомышкин, сенильный толстовец, который считал, что всё устроится само! Да вас всех спас товарищ Ленин, идиоты! Вы молиться должны на него!

МИЛЮКОВ (осанисто). Мы надеялись на сознательность масс! Не наша вина, что массы оказались недоразвиты и не встали на высоту исторического момента…

НЕИЗВЕСТНЫЙ СВЯЩЕННИК (из зала). Вы растлевали массы, господин Милюков, вы и такие как вы! Вы делали это больше девяноста лет, начиная с декабристов! На какую сознательность растлённых вами самими масс вы надеялись? Вы почти век выращивали в пробирке Грядущего Хама, втаптывая в грязь самое дорогое для нашего народа, разбивая киоты икон и посаждая в них живых мышей! Это из вашей пробирки Хам вырвался на улицу — и у вас хватает дерзости говорить: «Это не наша вина!»?!

МИЛЮКОВ (с достоинством). Я не понимаю этого сумасшедшего.

ШУЛЬГИН. Это — отсылка к Фёдору Михайловичу, дорогой мой, с которым вы, между прочим, переписывались в юности, но так ничем из этой переписки и не умудрились… Есть ли вопросы у защитника ко второму свидетелю?

ДУША ВЕЛИКОЙ КНЯГИНИ. Благодарю, ваша честь, их нет.

МИЛЮКОВ. Вы не очень-то меня защищаете, уважаемая… э-э-э, историческая фикция!

ДУША ВЕЛИКОЙ КНЯГИНИ. Как умею, Павел Николаевич! Что же делать, если все остальные вас защищать отказались!

ШУЛЬГИН. В таком случае пригласим сюда третьего свидетеля, а именно потревожим душу невинно убиенного государя. Николай Александрович, простите великодушно! Могли бы вы нам прояснить ситуацию с третьим обвинением?

МИЛЮКОВ. Это фарс какой-то! Я не знал, идя сюда, что буду участвовать в мракобесном фарсе.

КОЛЛОНТАЙ. Молчать! Гражданин судья, позвольте сразу мне… Бывший убитый царь Романов, что вы можете сказать по поводу скрытого большевизма подсудимого?

ДУША НИКОЛАЯ II (встаёт с места). С вашего позволения, Александра Михайловна: я хоть и бывший царь, но царь не одних романов, а ещё и петров, иванов и всех прочих… Я думаю, что это определение не так нелепо, как кажется. Я бы, правда, назвал это «скрытым социализмом»…

КОЛЛОНТАЙ. На чём вы основываетесь?

ДУША НИКОЛАЯ II. На двух фактах: требовании партии «кадетов» об отчуждении помещичьих земель и их же требовании твёрдых закупочных цен на зерно. По второму господин Гучков уже дал пояснения на прошлом суде. От себя добавлю лишь то, что подсудимый однажды довёл Риттиха до слёз своими несколько бесчестными нападками и своим высокомерным доктринёрством.

КОЛЛОНТАЙ. Риттих — это кто?

ДУША НИКОЛАЯ II. Александр Александрович был министром земледелия в два последних года моего царствования. Крайне незаурядный человек… но руководитель «кадетов» мог найти изъяны даже в самом незаурядном и честном человеке, упрекая его в недостаточном экономическом нажиме на крестьянство, если позволите такое выражение. Что касается первого факта, он тоже прост. Понимаете ли, земель в помещичьем владении к семнадцатому году оставалось не так уж много: на смену раневским пришли лопахины, как это выразительно показал Антон Павлович Чехов в одной из своих вещиц. Но даже если бы этих крупных землевладений было в десять раз больше: как можно отнимать то, что человек нажил своим трудом?

КОЛЛОНТАЙ. Нажил на хребту крепостных крестьян, я полагаю?

ДУША НИКОЛАЯ II. Александра Михайловна, помилуйте, с шестьдесят первого года прошло больше полувека!