Верховья - Валентин Арсеньевич Николаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На берег между тем сходились люди: пришли двое рабочих, мастер по такелажу. Два трактора грохотали куда-то гривой, наверное, тоже сюда.
Подошел главный инженер и с ним Горбов.
Стрежнев удивился, что столько людей заинтересованы в спуске, обрадовался. Но в то же время люднота эта его и стесняла. Он как-то терялся, а Горбов его злил. И Стрежнев побаивался, что сорвется, шуганет его с берега, и опять начнутся новые дрязги. «А зачем это мне: до пенсии остался всего какой-то месяц. Надо уходить хорошо, тихо. Ведь как бы там ни было, а вроде уж все поналадилось, катер готов, вот осталось только спустить и можно вести в затон, двигатель наладят и там, еще скорее. Главное — спустить. Вот что мне осталось: спустить...»
— Ну как, Николай Николаич, — подошел главный инженер, — свой перевоз у нас будет?
— Не знаю, Павел Андреич, — усомнился Стрежнев, — вот как движок... В затон, наверное, придется, ведь все разбито.
— Сделают, сделают, Павел Андреич! — подошел и бодро пообещал Горбов. — Эти ребята, знаете, — орлы!..
Стрежнев поморщился.
А Горбов вдруг кинулся к грохочущим тракторам, замахал им своей каракулевой шапкой, гнал их к воде.
Главный в это время был под днищем, проверял сварку. А рабочие по распоряжению Горбова уж тянули от тракторов к саням тросы.
«Что он делает?..» — не понимал, растерянно глядел Стрежнев. Он хотел крикнуть, но трактора все заглушили.
Кто-то дернул Стрежнева за рукав — он оглянулся: рядом стоял главный и, улыбаясь, показывал большой палец. «Во!» — сказал он губами и взглядом, кивнул на днище. Стрежнев понял, что он хвалит сварку, однако никак не ответил главному — ни улыбкой, ни жестом — все глядел растерянно на рабочих, которые подводили под сани тросы, на Горбова...
Заметив растерянность на лице Стрежнева, главный сообразил, в чем дело, нагнулся, прокричал ему на ухо:
— Действуй! Николай Николаич! Командуй, как думаешь. Мешать не будем!
Трактористы, увидев, что Горбов с главным пошли в сторону, на гриву, недоумевая высунулись из кабин.
Стрежнев поманил к себе трактористов пальцем. Когда они подошли, крикнул им зло:
— Заглушите, к чертовой матери! В ушах больно...
Трактористы сбавили обороты до малых.
Стало почти тихо. Но как раз этого и хотел Стрежнев: ему надо было внутренне собраться, все уяснить. Спуск был как бы венцом всему делу, всему ремонту. Даже в затоне и то часто бывали аварии именно при спуске. А здесь, да с таким катером, с трактористами — почти мальчишками, которые никогда этого не только не делали, но и не видывали... Да и сон свой Стрежнев все еще помнил.
— Вот что, ребята, — сказал он, — присядьте... Не на пожар. Сначала давайте поговорим, а то ведь дело едва живо: сани старые, катер гнилой. Не дай бог, утопим! Помаленьку будем. Значит, так...
Стрежнев встал.
— Ты, трелевочник, хватай на тягу, спереди на коротком буксире. И заходи прямо в воду, не бойся — тут полого, мелко... Потом поворачивай вдоль берега, бреди вниз. Только ниже осины не ходи: яро́к, кувыркнешься. Гляди, вон осина... А ты, на бульдозере, заходи с носа и упирай ножом прямо в форштевень. И оба начинайте враз, как махну, чтобы сани не выдернуть... Слушай только меня. Я встану вот тут... — Стрежнев отошел от катера, показывал, говорил. — По руке на брата. Твоя, — он поднял одну руку и другую, — твоя. Машу так — пошел, руку вверх — стоп. Эту или эту — ты или ты... Поняли?
Трактористы кивнули головами, встали.
— А ты, Семен, гляди с той стороны, мне не видать. Если что, маши... Ну, зачаливаем! Подходи...
Трактора вновь заревели. Главный, Горбов и такелажный мастер подошли поближе, но стояли все вместе, видимо, главный не пускал их к катеру: он давно знал Стрежнева, его характер. Знал и надеялся.
Трактора, стреляя синим дымом, натужились, взяли разом. Катер дернулся и медленно пополз кормой к воде. Вот трелевочник уже обмочил гусеницы, бредет вдоль берега, тянет, разворачивает за собой сани...
— Стоп! — махнул ему Стрежнев, а заднему: «Давай, давай!» Катер макнул винт в воду, но бульдозер, упираясь один, не осиливал.
Стрежнев остановил и его.
— Отцепляй! — закричал он переднему. — Заходи с носа, бери тоже в упор... Давай через бревно! Тащи сюда...
Семен и рабочие кинулись отцеплять трос, тащили к носу катера обрубок от бревна.
И опять трактора взвыли. Вот уже почти полкатера в воде, но трелевочник перестарался, сани стало разворачивать, косить. Бульдозерист увидел это, газанул, сунул в нос катера так, что задрожала и с треском лопнула на среднем кнехте чалка. Тут же, как нитка, порвалась, хлестнула по борту и другая. Катер повалился набок, в воду...
Бульдозерист оробел, выжал сцепление, а катер валился все быстрее, круче...
У Стрежнева перехватило дыхание.
— Толкай!.. Оба!!! — заорал он и беспомощно раскинул руки: «Вот снилось...»
Трактора хищно взревели и свалили катер в воду, будто действительно хотели его утопить.
Секунды три никто не понимал, тонет он или нет.
Катер все погружался и погружался, потом остановился, будто одумался, вздохнул — выпустил из-под брюха воздух. И, выравниваясь, закачался — стал макать алые скулы в мутную воду: ожил!
И на берегу каждый вздохнул. Трактористы, как мальчишки, повыскакивали из кабин, бежали к воде.
А катер уже подхватывало течение, оттягивало вниз. Семен, раскорячившись, тянул санный трос из воды, пытаясь закинуть его за торчок на берегу, но уже опоздал...
— Держи, унесет! — озорно крикнул главный и бегом кинулся на помощь Семену. Но его опередили рабочие и трактористы. Все вместе, ухватившись за трос, остановили, потом подвели катер к берегу, и Семен основательно заделал чалку. Подумавши, он сходил за ломом и для верности вбил еще и его в петлю чалки.
Все столпились у самой воды напротив катера. Откашливаясь, улыбались, закуривали. Слышалось пока только односложное:
