Мишель Фуко в Долине Смерти. Как великий французский философ триповал в Калифорнии - Симеон Уэйд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне давно хотелось посетить Калифорнию, – сказал Фуко нам. – Я предпочитаю жаркий климат и провел много времени в Северной Африке. И мне не нравится жить в Париже. Там холодно и душно, а парижане довольно скучные. А парни слишком тщеславны.
– Да, – согласился я, – стая павлинов. Почему вы остаетесь в нем?
– Из-за любви и работы, – ответил он. – Мой любовник живет там, а моя работа не слишком обременительна. Я должен читать лекции только раз в неделю в течение трех месяцев в году. Прямо сейчас было бы трудно найти нечто похожее где-то еще.
Майкл спросил, понравился ли ему СанФранциско. И Фуко ответил, что он получил огромное наслаждение от этого города. По его словам, сначала ему сдали в аренду комнату какого-то студента в Беркли, однако, обнаружив, что жизнь студенческого городка замирает в сумерки, он перебрался на другую сторону бухты в пансионат, расположенный недалеко от Фолсом-стрит, где в такое время кишело много геев.
Я рассказал Фуко, что Майкл – лингвист и уже в совершенстве овладел десятью языками и их наречиями. Они тогда начали разговаривать по-французски. А поскольку я плохо понимаю этот язык на слух, то добавил, что Майкл также пианист и композитор.
Фуко наклонился вперед на заднем сиденье, где он сам настоял сидеть, с горящими от восторга глазами.
– Здорово, – сказал он Майклу. – Я люблю музыку и надеюсь услышать что-то из ваших сочинений. Вы знакомы с творчеством Пьера Булеза? Он мой очень близкий друг.
– Ничего себе, – сказали мы в унисон.
Я рассказал о прекрасной статье о Булезе в журнале «Нью-Йоркер», написанной Питером Хейвортом, критиком «Лондон Обсервер». Фуко не читал ее. Я поведал ему, что Хейворт назвал композиции Булеза величайшей революцией в музыке двадцатого столетия. Я также добавил, что, по словам Штокхаузена, Булез был единственным композитором, с кем он мог разговаривать.
– Я знаю Булеза уже тысячу лет, – сказал Фуко, – и недавно договорился, что он будет работать в Коллеж де Франс. Не в самом, правда, а в новом Институте исследования современной музыки, который находится около Парижа. Это получилось непросто, поскольку впервые преподавателю Коллеж де Франс разрешили учить студентов вне его стен. Но наш директор согласился с моей идеей, и Булез очень хотел прекратить дирижерскую деятельность, вернуться в Париже и преподавать. По-моему, я сделал хорошее дело.
– Вы много слушаете музыку, Мишель? – спросил Майкл.
– Я долго не слушал ничего, – посетовал Фуко. – Но снова осознал важность музыки, и способен слушать ее внимательно. Я не делал почти ничего иного последние три года.
– Какого рода музыку вы предпочитаете? Классическую? Современную?
– Да! – сказал он.
– Вы слушаете поп- и рок-музыку? – продолжил Майкл.
– Нет. Но я хотел бы сказать, что она оказывает большое влияние на людей во всем мире, особенно тексты, – заметил Фуко. Майкл же заявил, что у него не хватает времени на всю приличную классическую музыку, поэтому он не может тратить ее на популярную. Я вклинился в их разговор и сказал, что поп-музыка хорошо подходит для танцев, но в остальном слишком монотонная.
– Однако она тоже имеет право на жизнь, – заметил я в заключение.
По дороге мы набросали наши планы на следующие несколько дней. Фуко не принял только предложение познакомиться с ночной жизнью Западного Голливуда. По его словам, ему этого с лихвой хватило в Сан-Франциско. Мы свернули с автострады и через несколько минут оказались у нашего бунгало, которое как бы парило над шоссе 66 и при включенном наружном освещении напоминало прогулочное судно, плывущее по морю тумана. Справа от нас скалистые горы Сан-Габриэль вздымались к небесам, едва заметные в белой пелене, также, словно одеялом, прикрывавшей заросли чапарреля, широкой полосой тянувшиеся от нашего дома к подножью горы Маунт Балди.
С Фуко
– О-ля-ля, – воскликнул Фуко, войдя в дом.
– Très beau, merveilleuse![2] – сказал он, окинув взглядом рисунки Майкла и мои фотографии на стенах. Наша псина выскочила сзади из кухни, чтобы поприветствовать его.
– Я люблю собак! – сказал он, дав мне понять, что я не должен оттаскивать ее. Он почесал ей живот, который она всегда демонстрировала своим поклонникам, продолжая осматривать нашу большую гостиную.
– Скади – норвежский элкхаунд, – объяснил я. – У вас есть собака?
– Нет, трудно держать собаку в Париже, но моя мать живет в сельской местности, и у нее есть одна. Я получаю удовольствие от общения с ней.
– Давайте я отнесу ваши вещи в комнату с водяной кроватью? – предложил Майкл.
– Просто покажите, где бы вы хотели, чтобы я положил их, – сказал Фуко. – Я сам справлюсь.
– Вы когда-нибудь спали на водяной кровати? – поинтересовался Майкл.
– Никогда.
– Тогда вам надо попробовать, пока вы здесь, – предложил я. – У нее даже есть вибратор под матрасом. В Южной Калифорнии можно быстро стать сибаритом.
– Но мы не только развлекаемся на водяной кровати, – сказал Майкл. – Мы также занимаемся на ней йогой.
Я напомнил Фуко, что мой друг спрашивал его о йоге в Ирвайне.
– Ах, да. Так это был Майкл, действительно? Я очень спешил. Все происходило как в тумане.
– Если вы не занимаетесь йогой, как вам удается оставаться в столь хорошей форме? – спросил Майкл.
– Я делаю гимнастику, – ответил Фуко.
– Мы могли бы научить вас йоге, пока вы здесь, – сказал я ему.
– С удовольствием, – ответил он.
Я сделал подборку фотографий по хатха-йоге. Фуко просмотрел их внимательно и, показывая на самую трудную позу, где надо стоять на руках с ногами над головой, спросил с такой широкой улыбкой, что обнажились его белые зубы:
– Вы умеете делать ее?
– Еще нет, – признался я. – Но я хочу научиться.
– Я заметил книгу «Дао дэ цзин» на столе в гостиной, – продолжил Фуко. – Вы интересуетесь даосизмом?
– Да, уже несколько лет, – ответил я. – Пытаюсь следовать этой философии жизни. Помимо прочего, разве в основе «пути» Дао не лежит та же самая энергия ци, которую Вильгельм Райх называл «оргоном»? Вы изучали его труды, Мишель? Вы читали последние работы Райха, такие как «Биопатия рака»?
– Я уделял ему не так много времени, – ответил он. – По-моему, осилил только одну его книгу.
– Надеюсь, вы обязательно прочтете «Всеобъемлющее совмещение», – сказал я и почувствовал себя немного глупо, поскольку указывал Фуко, что ему надо читать. – Эксперименты Райха убедили меня. Я даже чувствую поток оргона, когда занимаюсь йогой или сексом. Во Франции занимаются йогой и читают Лао-цзы?
– Ни то, ни другое! Европа в этом плане отстает от Калифорнии. У меня такое впечатление, как будто ваш штат откололся от материка и дрейфует в направлении Азии. После приезда сюда я начал понимать, почему живущие здесь люди, находясь за границей, предпочитают говорить, что они
