Немезида - James Swallow

Он прильнул к прицелу. Изображение на дисплее стало чётче и стабилизировалось. Его линия прицела прошла  от высотного здания, над обрубком памятника по соседству, через коридор выжженного взрывом офиса Администратума, всё ниже и ниже к открытой площади, который местные звали Плазой Освобождения. Это на ней на заре Великого Крестового Похода Хорус Луперкаль убил нечестивого короля-священника, правившего Дагонетом в самые чёрные годы планеты. Это здесь он потратил всего лишь один выстрел и вселил в солдат тирана такой страх, что они сложили оружие и сдались, едва его увидев.

В поле зрения вплыла фигура, слегка размытая движением километров воздуха между ними. Мужчина средних лет в униформе войскового командира СПО. Когда он посмотрел в направлении Келла, его рот задвигался и  подпрограмма чтения по губам, встроенная в универсальный ауспик прицела, автоматически перевела слова в текст.

Он идёт, Келл, – гласил дисплей. – Теперь уже совсем скоро.

Виндикар сделал незаметнейший из кивков и использовал торс Койна, чтобы оценить настройки для окончательной дистанции. Затем замаскированный Каллидус ушёл из поля зрения, и Келл обнаружил, что разглядывает голое пятно молочно-белого мрамора.

Песчаная буря скрывала её лучше, чем любой камуфляж. Йота двигалась сквозь неё, наслаждаясь ветром, мотающим её тело в разные стороны, шуршанием и щелчкам частичек, шлифующих её металлический шлем-череп и теребящих "анимус" за его выступающие части.

Йота наблюдала за миром сквозь сапфировый глаз псионического оружия, чувствуя его пульсацию и дрожь на периферии своих мыслей как холод в голове. Люди проходили под огненной дугой, и она отслеживала их. Каждый из них замечал её внимание, даже не осознавая этого: они непроизвольно поёживались и сильнее запахивали свои бурнусы, ускоряя шаг, чтобы чуть-чуть быстрее достичь тепла, света и безопасности. Они ощущали её, не воспринимая своими органами чувств, – падавшую на них зловещую, вездесущую тень пустоты, которую она отбрасывала. Если она обращала свой жёсткий, сияющий взгляд на детей, те начинали плакать и не понимали причины. Когда она проходила рядом с палатками, полными спящих людей, то  слышала, как они бормочут и стонут вполголоса: она пролетала над их снами, как грозовая туча, несомая ветром, на мгновение затеняя небеса их подсознания, прежде чем скользнуть за горизонт.

Душа парии Йоты – или её отсутствие – заставляла людей отворачиваться от неё, отводить глаза от затенённых уголков, которыми она пробиралась. Это играло на руку её незаметности, и она вошла в лагерь-убежище, не подняв тревоги. Она вскарабкалась по опоре заброшенного крана, прошла через пустую кабину и вдоль его ржавого моста. Ветер перебирал струны ветхих кабелей, и они стонали неслаженным хором.

Отсюда ей открывался прекрасный вид на выброшенный на берег корабль, который находился в центре поселения. От него расходились лучами все тропинки, которые только здесь были. Ещё до этого она засекла припаркованный скиммер, выпиравший из-под потрепанного брезента: последний раз она видела эту машину в укрытии Капры. Она устроилась поудобнее и начала ждать.

В конце-концов люк открылся, пролив в пыльный воздух жёлтый свет, и Йота сместилась по длине моста крана, наблюдая.

Наружу вышла четвёрка вооружённых мужчин, двое из них несли между собой маленький металлический ларец. За ними следовала Вененум и старая аристократка, которая так странно говорила об Императоре. Сенсоры ауспика в шлеме Йоты выделили их разговор, так что она могла его слушать.

Соалм протянула руку и провела ей по поверхности ларца, и хотя её капюшон был накинут, Йоте показалось, что она увидела в её глазах сияние сильного чувства.

– У нас маленький корабль, – говорила та в это время. – Я могу доставить Лицензию на борт... Но после этого... – она отвернула голову, и порыв ветра унёс конец предложения прочь.

Старая женщина, Сайноп, кивала:

– Император защищает. Ты должна разыскать барона Еврота, вернуть ему это, – она вздохнула. – Надо сказать, что он не самый верующий из нас, но у него есть средства и способ бежать из Тэйбианского сектора. Со временем придут другие и возьмут на себя заботу о реликвии.

– Я буду защищать его до этого дня, – Соалм снова посмотрела на ларец, и Йоте стало интересно, что же  такое они могли обсуждать. Вопреки потёртой, потрёпанной наружности сундучка его содержимое явно имело какую-то ценность. Слова Соалм звучали на грани благоговения.

Сайноп коснулась руки второй женщины:

– А твои товарищи?

– Их миссия больше не моя миссия.

На этих словах Йота нахмурилась под скалящимся серебряным черепом своего шлема. Кулексус первой признала бы, что её собственное понимание норм человеческого поведения было в некоторой степени недоразвитым, но она узнала предательство с первого звука. Согнув ноги, она спрыгнула с ржавеющего крана, и его мост громко скрипнул, когда она описала обратное сальто, которое поместило её прямо перед четвёркой солдатами. Они начали вскидывать оружие, но игломёт Йоты уже находился на уровне головы Сайноп: она правильно рассудила, что пожилая женщина была самой ценной мишенью в группе.

Соалм крикнула остальным, чтобы они не открывали огонь, и вышла вперёд.

– Ты последовала за мной.

– Снова, – кивнув, сказала Йота. – Ты на грани того, чтобы необратимо скомпрометировать нашу миссию на Дагонете. Этого нельзя допустить, – Кулексус увидела краем глаза, как побледнела Сайноп, осмелившаяся перенести на протифага всё своё внимание.

– Возвращайся к Эристеду, – сказала отравительница. – Скажи, что я исчезла. Или умерла. Для меня это не имеет значения.

Йота склонила голову набок:

– Он твой брат, – она проигнорировала расширившиеся глаза Соалм. – Это имеет значение для него.

– Я забираю "Ультио", – напористо сказала вторая женщина. – Ты можешь остаться здесь и принять участие в этом организованном самоубийстве, если тебе того хочется, но у меня есть более важное призвание,  – её глаза метнулись к ларцу и затем обратно.

– Хорус идёт, – сказала Йота, и некоторые солдаты судорожно вздохнули. – И мы все нужны. Шанс ударить по Воителю может никогда не выпасть снова. Что такого ты можешь нести в каком-то железном ящике, что оно важнее, чем это?

– Я не жду, что ты поймёшь, – ответила Соалм. – Ты пария, ты была рождена без души. У тебя нет веры, которую ты можешь дать.

– Нет души... – повторила её слова Сайноп, подходя ближе. – Такое возможно?

– В этом ларце частица воплощённой божественности Императора, – продолжила Соалм, её глаза сияли от воодушевления. – Я собираюсь защитить её от губительных сил, намеренных её уничтожить, пусть даже ценой собственной жизни! Йота, я верую в это всем сердцем и всей душой! Я клянусь в этом именем живого Бога-Императора Человечества!

– Твои верования бессмысленны, – резко возразила Йота, которую начала утомлять иррациональность Соалм. – Значение имеет только то, что реально. Твои слова и реликвии – иллюзорны.

– Ты так думаешь? – Сайноп бесстрашно шагнула к Йоте, протягивая руку. – Ты никогда не сталкивалась с чем-то более великим, чем ты сама? Никогда не задумывалась о смысле своего существования? – она осмелилась коснуться металлического лица черепа. – Посмотри мне в глаза и скажи мне это. Я прошу, дитя. Дай мне тебя увидеть.  

Йоте помстилось, что она слышит  где-то на расстоянии урчание реактивного двигателя, но не обратила на него внимания. Вместо этого, повинуясь непонятно откуда пришедшему импульсу, он подняла руку и нажала на расстёжку, позволив шлему-черепу разойтись и отодвинуться назад за её плечи.  Открыв лицо ветру и песку, она перевела глаза на старую женщину и зафиксировала на ней свой взгляд.

– Вот она я, – она почувствовала, что внутри неё шевелится вопрос. – Соалм права? Можешь сказать мне? У меня нет души?

Рука Сайноп взлетела к губам.

– Я... Я не знаю. Но я верую, что Бог-Император в своей мудрости будет знать ответ.

Глаза Йоты сузились:

– Как сильно не веруй, это не предотвратит твою смерть.

Корабль вышел из пустоты, закутанный в безмолвие и угрозу.

Боевой корабль Астартес надвигался, возносясь над дальней стороной самого большого спутника Дагонета, как дракон, встающий на крыло, вспарывая носом вакуум в направлении загромождённых следами сражения небес. Обломки и трупы, высушенные жестоким поцелуем космоса, отскакивали от отвесных боков носовой части; тесные ряды орудийных батарей развернулись в своих гнёздах, нацеливаясь на плывущий под ними мир. Открылись люки, разверзлись огромные зрачки диафрагм из толстой, закалённой для космических условий, меди и стали, приводя в готовность пусковые отсеки, где гнездились в своих устройствах сброса десантные катера "Грозовые Птицы" и перехватчики класса "Ворон". Отошли крышки  орудийных портов на носу, скрывавшие жерла ракетных установок.