Немезида - James Swallow

На песке у ног Соалм начал формироваться лёд, и в этот момент она увидела, как его лицо разошлось, будто устройство, сделанное из плоти и крови. Внутри были лишь свирепые чёрные глаза и лес клыков вокруг воронки рта.

Ярость вспыхнула как сверхновая, и Гарпун позволил ей себя заполнить. Злость и раздражение хлынули через край – в этой чёртовой миссии ничто не шло согласно плану. Казалось, что окружающая его бессердечная вселенная испытывает его на каждом этапе, или, ещё хуже, издевается над ним, воздвигая препятствие за препятствием на его пути.

Сначала – прерванная зачистка и его неспособность избавиться от последних частиц тошнотворной добродетельности Сабрата; затем – разоблачение поддельной Торговой Лицензии и смехотворной жалкой тайны Еврота в виде постыдного идолопоклонничества; и теперь, после нескончаемо долгого путешествия к предмету своего вожделения, путь к нему преграждают эти набожные идиоты. Он знал, что она была здесь, он чуял присутствие настоящей Лицензии, спрятанной внутри этого невзрачного бронированного ящика, а они пытались помешать ему до неё добраться.

Гарпун хотел всё сделать чисто. Прийти, забрать то, что ему было нужно, и снова уйти, с минимальным кровопролитием и потерей времени. Но у судьбы, похоже, было другое мнение, да и ноющая, клянчащая демоническая шкура хандрила. Убийства в челноке были совершены на скорую руку. Ей хотелось поиграться.

В любом случае, ему выкрутили руки, да и, если быть честным с самим собой, он был не так уж и обеспокоен подобным поворотом событий. Гарпун был так сосредоточен на возврате Лицензии и того, что в ней содержалось, что едва ли осознавал мрачное присутствие на границах собственного рассудка, пока не обратил на него всё свое внимание. Кто бы мог подумать, что здесь, на Дагонете, обнаружится нечто столь редкое и столь отвратительное, как пси-пария? Была ли она здесь в качестве некоей защиты для книги? Это было неважно – он убьёт её.

Аура ледяного ничто псайкерской стервы, невидимая окружающим их смертным,  на краткую долю секунды прервала неистовые, безумные пертурбации демонической шкуры и эфемерную связь, которая соединяла её – и слитого с ней Гарпуна – с псионической кутерьмой варпа.

 Он знал, что эта встреча была неслучайной. Девушка была искусственно созданным существом – чем-то, выращенным в чане и изменённым, чтобы быть дырой в пространстве-времени, телепатической пустотой, облечённой в человеческую форму. Парией. Ассасином.

Его омыла нуль-аура девушки, и демонической шкуре не понравилось её прикосновение. Она пошла рябью и начала колоть заключённого в неё Гарпуна, заставляя хозяина разделить её холодную агонию в ментальных объятиях парии. Она отказалась сохранять форму Хиссоса, сопротивляясь, дрожа, шумно требуя освобождения. Почти идеальное воплощение Гарпуна в оперативника Еврота треснуло и разбилось. Его ярость взлетела до небес, и он в конце-концов решил позволить этому случиться.

Ткани шкуры, притворявшейся человеческой плотью, пошли складками и стали красно-сырыми грушевидными буграми мышц и трепещущим лоснящимся от слизи мясом. Форменный китель, растянутый так, что не выдержала ткань, разошёлся на плечах и спине. Из плечей прорезались ряды загнутых шипов, по длине предплечий возникли лоснящиеся ятаганы костяных клинков. Через подошвы ботинок вырвались, зарываясь в наносы песка, когти, и разверзлись влажные челюсти.

Он услышал крики и причитания окружающих, звуки вытаскиваемых пистолетов и ножей. О, эту музыку он знал назубок.

Гарпун позволил распасться налёту личности Хисосса, и сопряг желания живых орудий демонической шкуры со своей собственной волей. Плоть, порождённая варпом, обожала его за это.

Первым он убил солдата, мужчину со стаббером, которого  выскочившие костяные клинки  рассекли надвое по линии живота, разрубив его позвоночник в шквале крови и дурнопахнущего содержимого пищеварительного тракта.

Его зрение затуманилось красным. Где-то там, среди пронзительного хора других женщин, кричала пария, но ему было всё равно. Он доберётся до неё через секунду.

Справа от него взошло солнце. Келл понял это, увидев проливаемый им на плазу холодный свет. Снизив увеличение, он изменил поле зрения прицела, и смотрел, как отступает по мраморным плитам линия тени.

Утренний свет был необычайно прозрачным. Этот эффект порождали частицы, поддерживаемые в воздухе над пустырями фронтом далёкой песчаной бури. Влажность атмосферы начала падать, и внутренние системы винтовки "Экзитус" автоматически компенсировали этот эффект, подогрев патронник на долю градуса, и гарантировав тем самым, что единственная заряженная пуля в ствольной коробке остаётся в оптимальном состоянии готовности к выстрелу.

До него доносились звуки толпы – даже на высоту его господствующей позиции. Шум был негромким и ровным, и он напомнил ему спокойные моря Такстеда, лизавшие чёрную грязь и тёмный камень своих берегов. Он скривился под своей шпионской маской и задвинул эту мысль на задворки своего ума: сейчас было не время отвлекаться на всякие мелочи из прошлого.

Нежно, так чтобы действие не нарушило позиции оружия больше чем на миллиметр, он перевёл переключатель селектора рабочей моды с "предохранитель" на "заряжено". По вертикали дисплея прицела побежали руны, сообщившие ему, что оружие было готово совершить убийство. Всем, что требовалось сейчас Келлу, была мишень.

Он подавил желание посмотреть вверх, в небо. Его добыча будет здесь в урочный час.

В километре к востоку, Тариэль облизал сухие губы и похлопал рукой по изогнутой клавишной панели на своём предплечье, остро осознавая, насколько липкими были его ладони. Его дыхание было прерывистым, и ему пришлось потрудиться, чтобы успокоить себя до такой степени, что он перестал подёргиваться от нерастраченного адреналина.

Он глубоко, медленно вдохнул, ощущая запах пыли и озона. Коридоры офисной многоэтажки усеивали холмики бумаг, рассыпавшихся из брошенных в панике папок. Они лежали среди бесконечных рядов покинутых кубиклов, опустевших после того, как были сделаны первые выстрелы восстания. С тех пор, как знать вынудила губернатора отвергнуть власть Терры, сюда не приходил никто: мужчины и женщины, корпевшие в этом месте, либо залегли на дно, приняв новый порядок, либо были казнены. Поначалу казалось, что в мёртвых, пустынных холлах ещё гуляли отзвуки их присутствия, но в конце-концов Тариэль смирился с тем, что высотное здание было такой же пустой скорлупой, что и многие другие имперские сооружения, выпотрошенные и покинутые в стремлении откреститься от Императора и упасть в объятия его блудного сына.

Ванус присел рядом с "Пикой" и приложил палец к боку её цилиндрического кожуха. Аппарат был почти таким же длинным, как фундамент высотки, и было непросто собрать его в тайне. Но в конечном счёте все детали из грузового отсека "Ультио" сложились так, как и обещали их создатели из Механикум. Теперь "Пика" была готова, и Тариэль мог ощущать через кожух лёгкие вибрации энергоядра, вновь и вновь проходящего последовательность операций по проверке боеготовности. Удостоверившись, что устройство пребывало в добром здравии, Тариэль опустился ещё ниже на корточки и пробрался к дальнему окну, выходящему на  долину, в которой лежала столица, и на Плазу Освобождения. Инфоцит соблюдал осторожность, чтобы быть уверенным, что его не увидят летающие патрульные роботы или наземные наблюдатели СПО.

Он проверил соответствие настроек допустимым отклонениям и юстировку сверхплотных зеркал из сентэйниума и бронестекла – в десятый раз за последние десять минут. Ему было тяжело оставить механизм в покое: сейчас, когда он установил на нижних уровнях серию лучевых датчиков и звуковых клаксонов, чтобы позаботиться о любом незваном госте, ему нечем было заняться, кроме как присматривать за "Пикой" и убеждаться, что она работает как положено. В случае аварийной ситуации он мог взять управление на себя, но надеялся, что до этого не дойдёт. Он  не был уверен, хочет ли взваливать эту ответственность на свои плечи.

Каждый раз, когда он проверял зеркала, его охватывала уверенность, что, занимаясь этим, он сбил их положение, так что он проверял их ещё раз, отступал на шаг, уходил... и затем сомнения шли по новому кругу. Тариэль сжал руки в кулаки и прикусил нижнюю губу: его поведение балансировало на грани маниакальной зацикленности.

Сделав над собой усилие, он повернулся спиной к оконечной части "Пики" и ретировался в пыльный сумрак здания, разыскивая место, которое он выбрал в качестве убежища, где он мог дожидаться наступления нужного момента. Он сел и поднял свою перчатку-когитатор, уставившись в гололитический дисплей. Тот сообщал Тариэлю, что устройство было готово выполнить свою задачу. Всё было в порядке.