Случайный рыцарь - Николь Сноу

– Что бы Молли ни думала, я не собирался лишать отца возможности узнать единственную внучку. Чувство вины за то, что я оставил его одного много лет назад, все еще живет во мне. Я знаю, как он был одинок, как все усложнилось. Тогда я тоже чувствовал себя виноватым. Наверное, надеялся, что ты поможешь излечить этот разрыв.

Он делает последний глоток пива.

Господи ты боже мой. Я не могу не взглянуть на Дрейка, думая о его отце, а также о причине, по которой он остался здесь.

Чувство вины. Ядовитые нити, которые связывают слишком много жизней.

Мужчина не смотрит на меня, просто задумчиво глотает алкоголь.

– Но я знаю, что вы заключили сделку. Дед договорился, чтобы мама разрешила ему видеться со мной?

– Да, мы уже добрались и до этой части, – говорит папа. – Я тоже неплохо знал отца. Поэтому заставил подписать соглашение о совместной опеке, потому что знал, иначе он найдет способ забрать тебя у нас насовсем. Я не мог ему этого позволить, как и удержать тебя от знакомства с ним.

Мои глаза горят от слез.

– Господи. Почему… почему ты никогда не говорил мне об этом?

Папа качает головой.

– Надеялся, что это не будет иметь значения. Никогда. Я хотел, чтобы у тебя были воспоминания, и не желал их омрачать. Но когда Молли сказала, что вы двое поженились больше месяца назад, я понял, что папа разыграл козырь. В конце концов нашел способ отобрать тебя у нас.

Боже, от этого бедлама моя голова идет кругом. Я не знаю, что думать, чувствовать или решать по этому поводу.

Я слишком люблю деда, чтобы начать его ненавидеть. Однако и злиться на маму не получается. Даже если она превратит мою жизнь в настоящий ад. Теперь я начинаю понимать, почему отец всегда был таким молчаливым, подавленным. Он пытался быть миротворцем в невозможной борьбе.

Я все понимаю, правда, но не имею представления, что со всем этим делать. Как же справиться с этим безумием?

– Я просто не понимаю тебя, Дрейк, – говорит папа, сбивая с мысли. – Что он сделал, чтобы ты согласился на это? Джон любил заключать сделки, но они всегда были в его пользу. Ты не сможешь выйти победителем в этой. Я посмотрел завещание, наш собственный адвокат по недвижимости тоже проверил его, и… в нем для тебя ничего нет, кроме очень приличной зарплаты и выходного пособия.

Меня пробирает озноб, когда я смотрю на Дрейка. Мне тоже интересно, почему он на это подписался? Мужчина сжимает мою руку, прежде чем отпустить, и наклоняется вперед, чтобы поставить пиво на кофейный столик.

– Я и не собираюсь выходить победителем, – говорит Дрейк. – Когда придет время, я уйду, у меня не будет ничего, кроме того, что принадлежало мне в день смерти Джона.

– Почему тогда ты согласился на его требования? – Впервые за все время этого разговора голос папы звучит так строго.

Он не верит Дрейку. Желание положить ладонь на руку фиктивного супруга так сильно, что я сжимаю руку в кулак, чтобы не сделать этого.

Господи. Не слишком ли быстро я поверила в его историю? Некоторые эпизоды, рассказанные папой, совпадают со словами Дрейка, но некоторые – нет.

– Как вы и сказали, – отвечает Дрейк, – старик был одинок, когда мы встретились. И это длилось годы. Когда он вытащил меня в метель, у меня тоже не было близких рядом. Отец умер незадолго до этого. Думаю, мне и Джону просто нужен был друг. Он нуждался в ком-то, кто присмотрел бы за ним, поскольку здоровье пошатнулось. А я знал, что никто лучше не справится с этим. – Он смотрит на меня. – Потому что он не хотел никого приходящего. Он не желал, чтобы его видели обессиленным и немощным. Так что я остался. До самого его конца.

Папа кивает, потирая подбородок, как он часто делает. Это всегда напоминает мне о дедушке.

– И? – Он пожимает плечами. – Какое это имеет отношение к женитьбе на моей дочери?

Лицо Дрейка не выражает эмоций, что вызывает беспокойство.

– Джон рассказал мне свою версию, – говорит Дрейк. – История знакомая, хоть и есть некоторые различия. Он никогда не упоминал, что вы работали на «Юпитер Ойл». Возможно, это объясняет, почему он ненавидел компанию еще до того, как Браяр сел за штурвал и обратился к нему с предложением о покупке.

Папа складывает руки на груди.

– Пожалуйста, продолжай.

– В кабинете Джона хранится файл с информацией о предприятии. Список сотрудников, выявленные нарушения, перспективы. Он был убежден, что, как только Белла унаследует все, Эйвери заставит ее продать компанию.

– Значит, ты согласился жениться на женщине, о которой ничего не знал, чтобы предотвратить это? Просто потому, что ты был его другом и сиделкой? – Папа чешет голову.

Если бы дед услышал такую историю, он бы охарактеризовал ее одним словом – подозрительно. И Гарри наверняка думает о том же самом.

– Нет, – говорит Дрейк. – Я сделал это, потому что верю в спасение жизней. Джон очень хотел защитить город и его жителей.

Меня всю трясет, и я прячу руки, чтобы скрыть дрожь.

Хмурый взгляд отца становится все мрачнее.

– О чем ты?

Я кусаю нижнюю губу, задаваясь вопросом, как папа отреагирует, когда Дрейк скажет, что дед боялся, что со мной что-нибудь может случиться. Что-то хуже, чем мамины издевки, Эйвери или бог знает что.

– Я согласился жениться на Белле, потому что после ее смерти все передается мне.

– Смерти! – восклицает папа, чуть не вскакивая с кресла. – О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Если бы я не была замужем за Дрейком, в случае летального исхода все перешло бы тебе и маме, – говорю я, а затем вздрагиваю, зная, как это ужасно звучит.

Лицо отца бледнеет.

– Ты что, думала, что мы тебя убьем? Из-за…

– Нет, – говорю я. – Не думала и не думаю.

– Тогда почему ты согласилась выйти замуж за незнакомца? – сердито спрашивает папа.

Плечи опускаются. Не соглашалась. Меня обманули, но я не могу сказать ему этого.

– Она не знала о завещании. – Дрейк встает и идет к камину. Он опирается одной рукой на деревянную стойку, обрамляющую каменную трубу. – Она тоже не знает, в какой опасности находится. Как и вы.

– Опасность от чего? От кого? Если что-то происходит, почему мы не можем просто пойти в полицию и…

– Нет. Не все так просто, – отвечает Дрейк, его голос звучит тихо.

– Я не понимаю. К чему ты клонишь?

Я рада, что папа задал вопрос, потому что сама едва ли могу вымолвить