Случайный рыцарь - Николь Сноу

Она позволяла себе нервничать только перед концертами. Я в шутку подпихивал ее в спину затвором тромбона, заставляя ступить на сцену, а перед этим говорил наши признания.

Хочу тобой гордиться.

Хочу гордиться тобой еще больше.

И тут происходит то, от чего сердце разрывается. Замечаю слезы в ее глазах. Со времен нашей снежной битвы я никогда не видел ее плачущей. Даже когда она рассказывала о подонке, что прожил с ней три года и изменил с бывшей подружкой, прямо в брачной постели. Даже после похорон ее родителей, когда она была ошеломлена, шокирована и больна.

– Эй, ну ладно тебе. Сегодня вечером у них тут караоке, и знаешь что? Слишком давно Дрейк Ларкин не давал представлений в Кинсливилле. Сиди и смотри. Я собираюсь побить старушку Линду за ее же деньги прямо сейчас.

Она смеется, пока я допиваю свое пиво, чтобы набраться храбрости и подойти к микрофону. К концу вечера слезы на глазах возникают только от счастья и смеха. Я умудряюсь выиграть угощение за счет заведения для всех посетителей бара, когда Линда признает поражение после того, как я делаю ее аж на трех песнях Джонни Кэша[26].

Это последний раз, когда я наблюдаю, как Винни смеется или плачет. Когда вижу ее живой.

Три дня спустя, в пятницу, Энджи звонит мне. Она работает младшей медсестрой в больнице и предупреждает, что Дрю привезли на скорой. Четыре сломанных ребра, рана на лице, колотая рана в боку, серьезная кровопотеря. Сначала я попытался дозвониться до Винни, но она не ответила. Думая, что она в больнице, я бросился туда в надежде, что найду ее. Никаких следов. И я ничего не слышал о ней, пока парень не очнулся и его не допросила полиция резервации. Я знал одного из офицеров, и он слил информацию.

Дрю рассказал им две вещи.

Винни ушла. Исчезла, и весь дом был разгромлен.

Затем он пробормотал что-то о Драконе, человеке, который забрал ее.

Мне потребовалось несколько дней, чтобы разобраться, кого, черт возьми, он имел в виду под этим странным прозвищем. Когда я взял след и в приступе ярости кинулся за ними в погоню в снежный буран, было уже слишком поздно.

Слишком поздно для Винни и папы.

* * *

Наши дни

– Что ты делаешь?

Вздрогнув от неожиданности, я оборачиваюсь. Белла стоит на крыльце.

Стряхнув плохие воспоминания, отвечаю:

– Просто смотрю на Эдисона и задаюсь вопросом, сколько еще тюков сена нужно скинуть.

– Ты совершенно неугомонный. Чисто машина. После разборок с папой ты хочешь вернуться туда, на чем тебе прервали. – Она хихикает. – Нужна помощь?

Мне понадобилась секунда, чтобы понять, какую помощь она имеет в виду. Ее улыбка такая сексуальная, что сбивает меня с ног.

– Скоро, милая. А сейчас мне нужно, чтобы ты взяла это. – И я передал ей почту, захваченную Гарри. – Мне надо закончить работу, принять душ, а потом мы поедем в город на ужин.

Как бы мне ни хотелось повторить начатое на сеновале, это должно подождать до вечера. Или мы никогда ничего не сделаем.

– Как знаешь. – Она подмигивает, прежде чем развернуться.

Маленькая чертовка.

Иду к сараю, пытаясь убедить себя в собственной правоте. Если у меня осталась хоть капля мозгов, я не должен позволять нам повторить сегодняшнее безумие. Но я не могу придумать вескую причину для отказа. Мы оба взрослые и хотим этого. Ради всего святого, мы даже женаты!

К тому времени как я заканчиваю сбрасывать сено и укладывать брикеты в стойло, пот льется градом. Поправляя последний тюк, я замечаю кое-что под скрепляющей его упаковочной лентой.

Старый стикер.

Усмехаюсь. Джон любил эти штуки. Потянувшись, я осторожно отлепляю его, чтобы не порвать бумагу.

«Белла, я хочу гордиться тобой. Дрейк, а тобой хочу гордиться еще больше. Эдисон, веди себя прилично. Если кто-то читает записку, то вы знаете, что я все еще с вами.

С любовью, дед (Джон)»

Я застываю, уставившись на фразу, которую он написал для меня. «Хочу гордиться тобой еще больше». Хитрый старый засранец. Полагаю, я говорил ему, что это были последние слова, которые я когда-то сказал Винни. Если он хотел ударить меня, не находясь здесь, ему удалось.

Он знает, как напомнить мне, что поставлено на карту.

Усмехаюсь подписи, будто я не знаю, кто это написал. Кормлю Эдисона, а затем направляюсь к дому.

Белла на кухне в тонком шелковом халате. Очень коротком.

Горло опаляет дикий жар.

– Ты в этом поедешь в город?

Ее лицо сияет.

– Не-а. Мой мобильник лежал тут и зазвонил, когда я только вышла из душа. Я спустилась потрепаться со своей подружкой Алексой. – Она смотрит на мою руку. – Что это?

– Это тебе. Нашел в тюке сена. Джон, должно быть, прилепил, прежде чем я сложил брикеты на чердаке.

Девушка читает записку и смеется. Для нее нет никакого скрытого смысла, только трогательное, счастливое послание от деда. Мы вместе поднимаемся по лестнице, обсуждая странную привязанность Джона к стикерам.

С каждым шагом борюсь с желанием попросить присоединиться ко мне в душе. Она усмехается, когда мы расстаемся в коридоре.

Я стою под холодной бодрящей водой. Единственная управа на моего дружка, которому придется вести себя тихо следующие несколько часов.

Нет, я, конечно, могу взять себя в руки и все такое, но… черт.

Сидеть рядом с Беллой, такой нарядной и красивой, зная, как она выглядит голой, и мириться с выходками Молли Рид – это будет чересчур тяжелое испытание для свирепствующего за ширинкой парня.

Завязываю полотенце вокруг талии, захожу к себе, чтобы одеться. Комната Беллы пуста, дверь открыта, в воздухе остается легкий шлейф ее духов. Таких же простых, сладких и воздушных, как она сама.

Направляюсь к комоду, чтобы проверить срок годности на пачке хранящихся там презервативов.

Швыряю пару штук в кошелек, зная, что рядом с Беллой меня может накрыть где угодно. И когда закрываю ящик, в глаза бросается какой-то конверт.

Что это? Я беру его в руки и вытаскиваю клочок бумаги.

Открытка с соболезнованиями? Я переворачиваю конверт и вижу, что он адресован семье Джона Рида. Волосы на затылке встают дыбом при виде знакомого почерка.

Я открываю открытку, и мой живот сворачивает узлом.

«Мои искренние соболезнования всей вашей семье. Потеряв отца несколько лет назад, я знаю, какую боль вы сейчас испытываете, и хочу сказать, что со временем она станет легче. Я не знала мистера Рида. Только что прочитала