Случайный рыцарь - Николь Сноу

– У «Юпитер Ойл» есть буровые площадки в Дакоте, Вайоминге и Монтане. Это уже совсем не та компания, в которой вы работали. Как только у руля встал Эйвери Браяр, куда бы они ни приходили последние десять лет, от них исходит только насилие. Проблемы с техникой безопасности, ссоры, невыплаты работникам и… пропавшие, мертвые женщины. – Он смотрит не на меня, только на отца. – Особенно там, куда ездил Эйвери Браяр со своим сыном-демоном.

Папины губы дрожат. Он смотрит на меня, а затем снова на Дрейка.

– У Эйвери есть сын?

Дрейк кивает.

– И про обоих, увы, я могу сказать не очень хорошее. Они сделают все, чтобы добиться своего и удовлетворить аппетиты.

Аппетиты. Вот как он это называет. Темное, злое слово, которое выводит меня из себя.

– Ну, не знаю, – говорит папа, снова потирая подбородок. – Ты уверен во всем этом?

Задерживаю дыхание, ожидая услышать больше, но не о сыне Браяра.

Дед заставил нас пожениться, чтобы спасти меня? Знал ли он, что Эйвери прикончит меня, чтобы родители унаследовали все и продали ему?

Имеет смысл. Дрейк рассказал о пропавших без вести девушках в тех районах, где побывал «Юпитер Ойл». По спине пробегает волна мурашек.

Меня наполняет удивительное тепло при мысли, что мужчина готов ради меня встретить лицом к лицу эту угрозу. Он действительно невероятный. Больше, чем просто щит. Скорее рыцарь в сияющих доспехах.

Дрейк медленно кивает.

– Уверен на все сто. Я сделал домашнюю работу на отлично с плюсом.

Папа со вздохом встает, складывая руки за спиной.

– Ну, даже если бы Джон оставил нам «Норт Эрхарт», я бы никогда не позволил Молли продать его «Юпитер Ойлу». Репутация бежит впереди. У них всегда творился какой-то бардак. Браяр должен был навести там порядок, когда приехал из Техаса, чтобы выкупить их. Он был ловким профессионалом, с карманами, набитыми деньгами, и внушительным послужным списком в плане реорганизации предприятий практически с нуля. Но все стало гораздо хуже, чем даже я думал.

Встаю, я должна задать этот вопрос.

– Тогда зачем вы привели его сюда с бумагами, которые я должна была подписать? Зачем позволили приблизиться к нам?

– Он сам вышел на нас, Аннабель. Я хотел, чтобы у тебя был выбор. – Папа пересекает пространство между нами и берет меня за руки, прижимая их к груди в отчаянном порыве. – Пожалуйста, просто поверь, если бы ты проявила интерес к продаже компании, я бы нашел другой вариант. Мы бы рассмотрели все предложения или я бы предоставил тебе помощь с управлением. Мне жаль, что все сложилось таким образом. Я должен был поговорить с тобой раньше или использовать другой подход, но твоя мать была убеждена, что ты послушаешься. – Он грустно улыбается. – Обычно ты так и делала. На этот раз я рад, что ты отказала.

На самом деле я смогла сказать нет только благодаря Дрейку. Отец искренне просит прощения. Конечно, еще остаются кое-какие нерешенные вопросы с мамой. Теперь понимаю, почему она временами ведет себя таким образом, однако я не могу позволить так ужасно обращаться со мной. Разговор по душам с папой вселяет надежду, что, может быть, когда-нибудь, я смогу по-настоящему поговорить с ней и все изменить.

Хотя вслух я этого не говорю. Сегодня – только для него и меня.

Я всегда знала, что он любит меня, но то, каким образом он это сегодня доказал, значит для меня много. В горле комок от эмоций, прижимаюсь к Гарри и шепчу:

– Я люблю тебя, папочка. Спасибо.

– Я тоже тебя люблю, малышка. – Он притягивает меня ближе и обнимает. – Сожалею, что не говорил тебе этого чаще. – Разомкнув объятия, он обхватывает мое лицо руками. – Молли тоже тебя любит. Ей никто никогда не показывал, как надо это делать, поэтому ее до сих пор пугают эти чувства. Если бы ты знала, как сильно она скучала каждое лето и каникулы, которые ты проводила со своим дедушкой, тебе было бы легче в это поверить.

– Я верю тебе, папа. – Смаргиваю с ресниц непрошеные слезы. – Теперь я понимаю намного больше. Обо всем. – Говоря, целую его в щеку.

Он кивает и отходит назад, ласково потрепав по щеке. Мужчина поворачивается к Дрейку.

– Проводите меня, мистер Ларкин. Почтальон оставил корреспонденцию, когда я приехал, поэтому я захватил ее для вас.

– Конечно, но меня зовут Дрейк, – говорит он, пристраиваясь сбоку. Папа улыбается.

– В таком случае тебе стоит называть меня Гарри.

Я все еще моргаю от слез в глазах, но успеваю сказать вслед:

– Пап, мы с Дрейком собираемся в город на ужин этим вечером. Не хотите ли присоединиться к нам? Ты можешь привести маму. Выберем ресторан, который ей по душе.

– Уверен, ей понравится эта идея, – отвечает папа. – В отеле вполне приличная кухня. Давайте встретимся там в семь.

Да, я помню, что изначально мы собирались продемонстрировать Эрин кольцо, но это важнее.

– Отлично.

Когда они вместе выходят из комнаты, я без сил падаю на диван.

Черт! Ну и денек.

XIV: Хочу тобой гордиться

Дрейк

Я иду следом за Гарри через парадную дверь и спускаюсь по ступенькам крыльца, благодарный ему за правильно расшифрованный взгляд, когда я уточнил, что Белла не знала о завещании.

Он умен, понимает, что история о женитьбе ради Джона – полное дерьмо, умело вплетенное в правду. Да, я чертовски уважал Джона, но не настолько, чтобы пойти на это даже ради дружбы.

Настоящей причиной, по которой я согласился, и старик, возможно, тоже это знал, была Винни.

Он знал, что порой по ночам я ору во сне, брежу и матерюсь. Никак не могу забыть ту ситуацию, отпустить ее. Винни была моим другом, она была невинна и не заслуживала такой смерти. И все забыли ее, отмахнулись, как от куска мусора.

Джон догадывался, что я не успокоюсь, пока не поймаю убийцу, даже если для этого придется подставить под пули собственную задницу.

Ненависть к «Юпитер Ойл» и Эйвери Браяру – вот что сделало нас с Джоном единомышленниками.

– Так кто же ты на самом деле? – спрашивает Гарри, когда мы подходим к его машине. – Продажный агент из ФБР? Парень, который свалил из банды байкеров? Мститель с топором наперевес?

Странные вопросы не удивляют, но у меня нет на них ответа. Мститель, пожалуй, самое верное определение.

– Ничего из вышеперечисленного.

– Тогда почему, ради всего святого, ты используешь мою дочь в качестве приманки? – Его голос леденеет, наполняясь обещанием смерти, что так не вяжется с его видом мягкого, безвольного