Случайный рыцарь - Николь Сноу

Еще глубже, милая. Еще быстрее.

Вот так, сладкая. Каждый оттенок ее запаха, каждая судорога этого прекрасного тела сводят меня с ума, все глубже затягивая в водоворот по имени Белла, в мускусную сладость самого изысканного вкуса, который я когда-либо пробовал.

Но дело не только в красоте или вкусе. Я вижу, как она стонет, выгибается, дразня, медленно двигает бедрами. Замечаю, что она все еще раздумывает, позволить себе с головой рухнуть в удовольствие или немного остыть.

Но сейчас достаточно моей уверенности в ее будущем наслаждении. Стоны становятся громче, когда я широко раздвигаю ноги и прикусываю клитор, а мой язык срывается в бешеную пляску, рисуя вокруг пульсирующего бугорка, чередуя медленные и быстрые скольжения и легкие удары. Подталкиваю ее, вынуждаю сорваться с катушек и взорваться фейерверком, какого никогда не было. Я хочу быть тем, кто доведет ее до этого.

Хочу сам сгореть в этой нежности. Сейчас мне плевать на тревоги завтрашнего дня, я слишком глубоко увяз в этом ослепляющем безумии.

Все, что у нас есть сейчас, – мы. Ее горячее, узкое, тугое лоно и мой разъяренный язык, зубы, пальцы.

Белла, покорная хватке, оседает на мое лицо и послушно приподнимает бедра, подчиняясь ударам моего языка. Святые небеса.

Я напрочь забываю о собственных желаниях, слишком занятый тем, чтобы вознести ее еще выше, сделать удовольствие невыносимым.

Вылизываю ее набухшие губы, смакуя каждый миллиметр пульсирующей под губами плоти, добавляю один палец, потом второй, пока ее бедра не начинают дрожать, а протяжные стоны не заполняют все пространство огромного чердака. Ее тело на мгновение напрягается, пальцы впиваются в волосы, сжимая мою голову, когда она, задыхаясь, стонет:

– Дрейк! О мой… Дрейк!

Она на грани. Мне нравится, когда девушка так задыхается, дрожит под руками и содрогается, наслаждаясь происходящим.

– Давай, милая. Дай мне увидеть, как ты кончаешь, – сипло шепчу я, прервавшись на мгновение.

Кончи для меня, сладкая.

И я снова приникаю к клитору, неотвратимо и настойчиво ведя к оргазму, и не перестаю сосать, даже когда ее тело выгибает жесткой дугой в прекрасном удовольствии.

Протяжный громкий крик взрывает мне мозг. Не даю ей ни секундной передышки и продолжаю поглощать ее, выпиваю, беру все, что она может дать, смакую каждую сладкую судорогу, каждое содрогание беспомощной перед моим ртом плоти, впитывая каждый тихий всхлип и стон.

Проклятье, да!

Я чувствую губами ее последнюю волну, последнее сокращение мышц, прежде чем она затихает и без сил обмякает в моих руках. Еще один поцелуй, и я медленно веду ртом мимо лобка, выше, к пупку, выше, к молочно-белым холмикам груди.

Она скользит по мне, пока голова не оказывается у меня на груди. Белла вздыхает и прижимается ко мне. Я обнимаю и крепко прижимаю к себе.

Член беснуется и пульсирует, но она заслуживает небольшой перерыв.

– Надеюсь, тебе понравилось то, что ты увидел, – шепчет она. – Так же, как мне понравилось… эм-м-м… все.

Улыбаюсь и целую ее в макушку.

– Ну, не знаю, милая. Возможно, мне придется посмотреть еще несколько раз, прежде чем буду знать наверняка.

Проходит вечность, прежде чем мы шевелимся. Она привстает, задевая бедром мою ногу, а затем усаживается на мой истерзанный теснотой джинсов и долгим ожиданием ствол.

Меня не надо просить дважды.

Этого достаточно, чтобы я приподнялся, держа ее на руках, и уложил ее на спину. Огромные глаза начинают сверкать ярче, чем отражающееся в них солнце, когда я срываю с себя одежду. Сначала на пол летит рубашка, затем, замечая восторг, с которым она смотрит на мое тело, мигом стягиваю футболку через голову.

– Вау, – тихо бормочет она, но я, как голодный волк, караулящий добычу, слышу все.

– В чем дело, красавица? Только не говори мне, что никогда раньше не видела взрослого мужчину.

Она в смущении прикусывает губу, а взгляд огромных зеленых глаз мечется, стараясь не встретиться с моим. Она явно чего-то недоговаривает. И когда я понимаю, что именно, член уже готов взорваться от нетерпения.

– Черт возьми, женщина. Не говори, что ты никогда не делала этого раньше! – Мягко сжимаю ее подбородок двумя пальцами, заставляя взглянуть на меня, а второй свободной рукой расстегиваю ремень.

– Ни с кем типа тебя, Дрейк. Ни… вообще ни с кем.

Вот оно. Боже, как я люблю ее невинность.

Она произносит это так, будто признается в каком-то ужасном преступлении, которое вынудит сбежать от нее. Неужели она не понимает?

Тот факт, что ни один мужчина не был внутри нее, не отметил ее тело, заставляет хотеть еще больше. Осознание, что передо мной самая страстная девственница в мире, распаляет внутренний голод. Я готов утопить ее в страсти, которую она не забудет до конца дней своих.

– Черт возьми, милая, – рычу я, путаясь в пряжке, затем стаскиваю джинсы, хватаю ее тонкую руку, прежде чем спустить боксеры. – Сделай милость. Посмотри внимательно на то, что я собираюсь использовать. Твой маленький секрет чертовски заводит настоящего мужика.

Мне нравится ее изумленный взгляд, когда я помогаю опустить боксеры, обнажая член. Ее рот приоткрывается. Любуюсь, как она хватает воздух ртом.

– Ложись на спину, милая. Вот так, – шепчу я, отталкивая ногой боксеры и вдавливая ее глубоко в сено.

Я почти не помню, как молился, чтобы в кармане был презерватив, и как умудрился его нащупать.

Ее руки порхали по моим плечам, запутавшись, наконец, в волосах, притягивая мою голову для еще одного фантастического поцелуя, пока я сражался с упаковкой.

Проклятье. Похоже, я не единственный здесь не на шутку заведен.

Ладони покалывает от нетерпения, когда я разрываю очередной безумный поцелуй. Ее роскошная грудь вздымается, а свернувшиеся в тугие горошины соски почти царапают грудь, и мы оба тяжело дышим, задыхаемся в предвкушении неизбежного.

Я тороплюсь как могу. Раскатывая тонкий латекс по стволу, я устраиваюсь между ног и бросаю жадный взгляд на ее лицо. Мой горячий член трется о складочки, стремясь в тесноту.

Ну уж нет, черт возьми. Я должен сделать это медленно. Должен дать ей время привыкнуть.

Во всяком случае, это то, в чем я убеждаю самого себя, когда переплетаю наши пальцы и толкаюсь вперед. Ее глаза закрываются, и она издает тихий стон, а лицо искажается коктейлем жгучего удовольствия.

Погружаюсь еще глубже. Ее тугое лоно поддается, медленно, но впускает меня, и я проскальзываю дюйм за дюймом, страшась причинить боль.

– Белла? – шепчу, не двигаясь дальше, в ожидании, пока она распахнет свои невозможные глазищи и взглянет на меня. Ее рука поднимается к моей