Литовский узник. Из воспоминаний родственников - Андрей Львович Меркулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Клев прекратился так же внезапно, как начался. Рыбаки смотали свои удочки и поплыли к берегу.
Рыбу переложили из лодки в брезентовый мешок, опустили его в рюкзак. Сергей Петрович отправился ставить лодку на место, а когда возвратился, все было собрано, место ночлега выглядело уютно, чисто; лишь в потухшем костре оставались догоревшие головешки.
День обещал быть жарким; в безветренном небе неподвижно белели облака. Легкий воздух наполнялся теплом, разнообразными запахами и звуками.
Они прошли болото по той же тропе, поднялись на возвышенность, еще раз оглядели сверху безбрежную ширь болот и озер и, с трудом оторвавшись от завораживающей панорамы, отправились домой.
Уже на широкой дороге, на подходе к деревне увидели большого лося. Он стоял невдалеке, посредине дороги – рогатый и величественный, и спокойно смотрел на приближающихся людей. Они остановились. Сергей Петрович примирительно сказал ему:
– Уходи, уходи, косомордый, по своим делам, нечего здесь людей пугать.
Лось послушался, кивнул огромной головой в знак согласия, неторопливо сошел с дороги и скрылся за деревьями.
Когда Анна Семеновна увидела пойманную рыбу, у нее широко раскрылись глаза, она прижала руки к груди, сказала:
– Как же мне справиться со всем этим, придется тебе, Оленька, мне помогать.
После недолгого отдыха они и принялись за эту работу на столе у реки. В ней принял участие и кот Кузьма. Он и раньше, в городе был знаком с рыбным рационом – блюда эти он уважал особо. Сначала ему положили на траву трех небольших окушков. Он успешно с ними справился, сел у стола, начал вытирать себе щеки и поглядывать на людей. Ему дали еще. Их он ел медленнее, хрустел, иногда урчал, видимо, от удовольствия. Он съел все, сел возле стола, снова начал умываться, фыркать и тереться головой о стойку. Потом перевернулся на спину, поймал свой хвост, пожевал его, прыгнул на скамью и улегся спать.
В следующие два дня Сергей Петрович и Андрей пилили дрова большой двуручной пилой; она заранее была приготовлена и наточена. Спиленные чурбаки скидывали к большому толстому пню, где их раскалывали. Иногда подходила Ольга Николаевна, предлагала свои услуги. Сначала она пилила неважно – дергала пилу, с коротким размахом, но после недолгого времени стала работать широко и плавно, внимательно поглядывая на место распила. Сергей Петрович с удовольствием смотрел на ее сильную упругую фигуру, уверенные движения, ему захотелось похвалить ее, и он сказал:
– Если вы, Оля, к любой работе относитесь таким же образом – вы способный человек. Из вас вышла бы универсальная хозяйка.
Она перестала пилить, выпрямилась и, глядя на него серьезным, чуть растерянным взглядом, сказала:
– Только никто этого не заметил, и никто мне этого не говорил, – потом помолчала, добавила: – кроме вас.
Она обернулась к сыну:
– Замени меня, Андрюша, пойду посмотрю, что там у мамы.
По деревне прошел слух, что все стали ходить в лес за земляникой, что в этом году ее в лесах «как грязи». Варили варенье, пили с молоком. Анна Семеновна сообщила об этом своим и высказала мнение, что неплохо бы обратить внимание на это обстоятельство.
Сергей Петрович знал одно тайное место в двух километрах от деревни, куда местные жители не ходили – недалеко от реки, в стороне деревни Ерзуново. Но туда лучше всего можно было попадать от реки. У него была резиновая лодка, автомобильный насос; он дал его Андрею и поручил ему подготовить лодку к походу.
Когда все было готово, они собрались в очередное путешествие, на этот раз – за ягодами. Взяли с собой небольшую плетеную корзинку и две полулитровые баночки-наборки. Лодка с туго надутыми боками и днищем, с такими же подушками по концам лодки и в середине, находилась уже на реке возле мостков.
В носу лодки расположился Андрей, на корме – Ольга Николаевна, Сергей Петрович плотно уселся в середину, оттолкнулся веслом от берега, и они отчалили.
– На рыбалке я сидела впереди, теперь вы посадили меня на корме; я подозреваю в этом какой-то умысел. Вы можете объяснить? – обратилась она к Сергею Петровичу.
– Вполне. Вы меня воодушевляете.
– Значит мы доедем быстро?
– Не доедем, а доплывем, и вовсе не обязательно, что быстро.
– То-то я смотрю, в последнее время вы глядите на меня как-то подозрительно, хотите во мне что-то обнаружить?
– Ваш облик рождает во мне высокие чувства, – серьезным тоном ответил Сергей Петрович.
– Я очень рада, – она искренне улыбнулась ему.
Они миновали разрушенную плотину с вросшими в берега массивными каменными опорами, обширный разлив перед ними, затем место, где Андрей ловил крупных окуней и жили большие налимы. Прошли место, где река разлилась на два рукава, один из которых был почти полностью запружен упавшими в воду осинами и березами – результат работы бобров. Еще дальше пошли по берегам высокие заросли осоки, ольхи, кустов, а за ними – широкий лес, где раньше водилось множество раков и где пришлось из-за мели тащить лодку волоком.
Сергей Петрович поменялся местами с Андреем, и уже он взялся за весла. Пройти осталось немного. Вскоре на правом берегу появилась песчаная отмель, там росла склоненная к реке старая ольха. Здесь они пристали к берегу; Сергей Петрович шагнул на песок с веревкой в руке, потянул лодку, привязал веревку к дереву. Андрей выпрыгнул и с корзиной в руке стал подниматься на невысокий взгорок, за которым виднелась круглая опушка.
Сергей Петрович подал руку Ольге Николаевне. Она быстро поднялась на упругий борт, но одна ее нога «поехала», и она могла упасть, если бы Сергей Петрович не поддержал. Она упала прямо в его объятия. Он слегка прижал ее к себе; ее щека коснулась его лица, он живо ощутил приятный запах ее волос, тела, и не было в нем ни сил, ни желания отстраниться. Только момент они находились в таком положении; они вдруг поняли, что перешли грань приличия. Ольга Николаевна подняла выше голову, отклонила ее в сторону, оперлась рукой в его грудь и хотела отстраниться. Он посмотрел на нее и вдруг увидел на ее шее, правее подбородка небольшую красно-коричневую родинку.
Будто гром ударил в его голову, у него опустились руки, изменилось лицо, с невыразимым удивлением остановился взор…
