Все темные создания (ЛП) - Гальего Паула

— Что? — с вызовом осмеливается спросить он.

Его шершавые ладони поднимаются по моим бедрам, выше, заставляя сердце биться быстрее.

— Встань немедленно, — приказываю я.

Кириан поднимает бровь.

— Да? Этого ты хочешь?

Я представляю, как он встает прямо здесь, на виду у всех, превращая это в самый громкий скандал десятилетия.

Внезапно его пальцы начинают двигаться в еще более опасном направлении, скользя по внутренней стороне моего бедра в такой медленной и продуманной ласке, словно художник, запоминающий каждый штрих своего творения. Его взгляд поднимается по моему телу, следуя за пальцами, а его лицо так близко, что я ощущаю его дыхание на своей коже.

Разум уступает контроль, и сердце угрожает захватить бразды правления.

— Хватит, — говорю я в последней попытке — Мы в храме.

— И я буду делать то, что положено в храме, ваше высочество. Поклоняться.

Кириан наклоняется вперед и целует кружево моих трусиков. Это не осторожный или нежный поцелуй. Это поцелуй, полный жадности, владения, напоминающий мне тот, которым он впервые поцеловал меня в губы.

— Черт… — вырывается у меня, возможно, достаточно громко, чтобы кто-то на другой галерее услышал. Но, что хуже всего, меня это не волнует.

Кириан отстраняется, услышав это. На его лице появляется волчья улыбка, полная греха, и он облизывает губы, смотря на меня.

Затем он делает то, чего я не ожидаю: снова спрашивает разрешение, так же как раньше.

— Можно?

Мне требуется некоторое время, чтобы понять, что он спрашивает, осознать, что его руки касаются края моего нижнего белья.

Мое сердце замирает, и я перестаю думать.

— Да.

Кириан улыбается, будто не ожидал этого ответа, и из его груди вырывается хриплый, низкий смех, от которого у меня пробегают мурашки. Не раздумывая, он стягивает мои трусики вниз по ногам, и через мгновение я готова выругаться.

Это не медленные, скромные ласки. Он повторяет то, что делал поверх моего белья, только теперь я чувствую это каждой клеточкой тела. Я ощущаю его губы, его рот и этот гортанный звук, который вырывается из его горла, словно это он сам с трудом сдерживает себя.

Я впиваюсь пальцами в его темные волосы и благодарю судьбу, что за мной есть опора, иначе мои ноги не выдержали бы. Его руки крепко удерживают меня, пока он целует меня, так словно голоден, и через мгновение я почти на грани.

Я цепляюсь за его плечи, за шею, немного сгибаюсь, и он смеется, касаясь меня губами.

— Потерпи еще немного, — приказывает он хриплым голосом.

Кажется, Кириан прекрасно понимает, что этим он добивается противоположного эффекта, потому что на мгновение останавливается и смотрит на меня с чем-то похожим на благоговение. Когда я уверена, что он снова собирается наброситься на меня, одно очень умелое движение языка лишает меня ощущения реальности, приличия и, пожалуй, достоинства.

Я прикусываю губу, чтобы подавить стон, и запрокидываю голову назад, когда мощная волна пронзает меня, делая все вокруг размытым.

Я чувствую себя мягкой, почти растаявшей, пока Кириан продолжает целовать меня, захватывая самую чувствительную часть моего тела своими губами, а его язык оставляет ласки, заставляющие меня дрожать.

Его пальцы впиваются в мою спину, когда он замечает, что я теряю равновесие, и только тогда он отпускает меня.

Он бережно поднимает мои трусики, которые еще висят на моих лодыжках, нежно протягивает их вверх по моим ногам. Проведя рукой по губам, он смотрит на меня, стоя на коленях, победоносно и с совершенно непристойным выражением лица.

Он немного откидывается назад, ровно настолько, чтобы сесть незамеченным, снова вытягивает руки на спинке, поднимает подбородок и долго смотрит на меня с той полуулыбкой, которая кажется мне привычной.

Я стою несколько мгновений, глядя на это красивое, вызывающее и невероятно провокационное лицо, пока пытаюсь восстановить дыхание. Я чувствую легкое головокружение, порочность и… неожиданное счастье.

Я отхожу от балюстрады, скрываясь от взглядов, и направляюсь к Кириану, чей тёмный, наполненный огнём, взгляд не отпускает меня. Когда я подхожу ближе, опускаюсь на колени перед ним.

Кладу одну руку на его колено, а другую — на его напряжённую промежность. Кириан закрывает глаза, выдыхает ругательство и откидывает голову назад, когда я касаюсь его ремня.

Но прежде чем я успеваю его расстегнуть, он хватает меня за запястье.

— Не верю, что скажу это, но…

— Тогда не говори, — перебиваю его.

Кириан издаёт разочарованный рык.

— Я не могу позволить тебе это сделать.

Я сглатываю.

— Почему? — шепчу я.

Он смотрит на меня, словно решая, стоит ли отвечать. Проведя языком по нижней губе, он качает головой и наклоняется вперёд, приближаясь ко мне так, что наши лица оказываются всего в нескольких сантиметрах друг от друга.

— Потому что если ты меня коснёшься, хоть руками, хоть губами, о которых я буду мечтать всю ночь, этого не хватит. Я захочу большего. Гораздо большего. Я подниму тебя на этот балкон, раздвину твои ноги и попрошу разрешения овладеть тобой перед всеми. — Он делает глубокий вдох. — И хуже всего то, что, думаю, ты мне позволишь.

Чёрт возьми…

Я пытаюсь освободить свою руку, продолжить ласку и проверить, сможет ли он исполнить свою угрозу. Но где-то внутри у меня всё ещё остаётся крупица здравого смысла, которая заставляет меня дышать, раз за разом, прежде чем я поднимаюсь, поворачиваюсь к нему спиной и снова становлюсь у балюстрады.

Моё дыхание всё ещё сбивчиво, когда я слышу шёпот позади себя.

— Лира…

Я не оборачиваюсь, потому что знаю — это он. Но мне нужно время, чтобы осмыслить то, что произошло, и то, что я едва не сделала.

— Лира… — настаивает он, а я делаю глубокий вдох, чтобы набраться храбрости.

Я должна извиниться, хотя и не понимаю, почему. Я должна объяснить, что подобное больше никогда не должно повториться. Ни при каких…

Нить моих мыслей обрывается, когда я оборачиваюсь и понимаю, что его нет. Я одна, и тем не менее…

«Лира…»

На этот раз шёпот раздаётся откуда-то с другого места. Тяжёлое чувство поднимается к горлу, а беспокойство царапает рёбра изнутри.

Я оглядываюсь по сторонам, осматривая остальные галереи, но голос явно не оттуда.

Отхожу от балюстрады и направляюсь к двери. За ней узкий коридор, по которому я сюда пришла, теперь он кажется темнее, чем раньше.

— Кириан? — произношу я в темноту.

«Лира…»

Холод пробегает вдоль моего позвоночника, позвонок за позвонком. Я почти могу представить, как длинные когти хиру стучат по ним:

Тук

Тук

Тук

Несмотря на это, я продолжаю идти по коридору и спускаюсь по каменным ступеням. Подхватываю подол платья, чтобы не наступить на него, и стараюсь дышать ровнее.

Вдалеке я слышу голос последнего священника. Он вещает о языческой магии и тёмных созданиях, что разлагают наш мир. Его голос поднимается, когда он обещает уничтожить этих существ и молится о защите Божьей от Гауэко.

Пламя канделябров едва держится, неведомый сквозняк угрожает потушить его. Я с трудом вижу свои ноги, спуск становится слишком долгим.

Чем дальше я иду, тем слабее становится голос священника, и тем сильнее трепещут огоньки свечей.

Я замечаю, что воздух наполнился странным ароматом: сырой, землистый, дикий. Он пахнет лесом, глубоким, как Лес Гнева.

Я останавливаюсь.

— Кириан? — снова зову я.

Темнота удерживает мой взгляд, не моргая. Чувство тревоги расползается внутри, и крошечная, но неразумная часть меня решает вернуться обратно.

Я разворачиваюсь, крепче хватаю подол платья и начинаю подниматься обратно, но останавливаюсь, замерев на месте.

Я понимаю, что больше не одна.

Теперь я слышу только собственное сердце — его учащённые удары гремят в неестественной тишине, натягивая мои нервы, как струны.

Единственная свеча, что остаётся гореть, освещает меня. Вверх, откуда я спустилась, теперь тянется лишь чёрная, непроглядная тьма.