Лавровый венок для смертника - Богдан Иванович Сушинский

безысходность. Очередное самоубийство в отеле «Приют вечности» — так это будет прочитываться на первых полосах нашей с вами газеты. — «Сегодня на рассвете у подножия горы, расположенной у „Приюта вечности“, найдено тело „Мисс Америка“, ставшей еще одной жертвой „чумы XX века“» — будут взывать к миру стены этой Обители Смерти с первых страниц журнала «Обитель вечности», или что-то в этом роде.

— Звучит заманчиво.

— Все дело в том, что я ведь задумала не обычный отель. Наш «Приют вечности» станет клубом и, если хотите, своеобразным рыцарским орденом. В него будут не поселяться, а вступать, как в рыцарское братство. Здесь каждый сможет отрешиться от прошлой жизни, чтобы прожить остаток дней как бы заново. Вступительные взносы, клубные смокинги, символика, устав, ритуалы… Для желающих уйти в мир иной аскетом, будет разработана программа «самоубийцы-аскета» — с молитвенными кельями отшельников. Для желающих продемонстрировать полнейшее презрение к судьбе и смерти, «Рейдербург» превратится в настоящий рыцарский замок со всем, что только способна породить романтическая фантазия. Мы разработаем некий необычный ритуал ухода, ритуал «Предания вечности».

— «Предать себя океану» — так это называется у моряков-самоубийц из Последнего Пристанища, — заинтриговано поддержала ее мысль Валерия.

— Вот именно! Разве наличие этого поселка, с его, пусть пока еще примитивными, традициями и жутковатыми историями, не есть основание для создания здесь, в замке «Рейдербург», отеля «Приют вечности»? У этих стен будут рыдать красивейшие женщины Фриленда и его окрестностей. Сюда станут съезжаться самые титулованные неудачники Старого и Нового Света. Наша газета, — обладающая эксклюзивным правом освещать светскую жизнь «Приюта вечности», в стены которого ни один журналист-чужак не будет допущен под страхом смерти, — станет самой популярной на континенте, а ее тиражи будут вызывать мстительную зависть всех шеф-редакторов мира. И все потому, что мир возжаждет — вы слышите меня, Валерия? — прямо таки возжаждет узнать, каким образом уходят в мир иной по-настоящему сильные мира сего: спортивные и кинозвезды, отставные политики, несостоявшиеся Наполеоны и Нельсоны, некоронованные короли бизнеса и лишившиеся настоящих королевских корон бездари и тираны.

Валерия почувствовала, что Грей входит в азарт. Она стояла на балконе-бойнице третьего этажа и, вознеся руки к небесам, не говорила, а пророчествовала — на виду у океана и собственной судьбы. Она уже воспламенилась идеей «Приюта вечности» настолько, что потеряла всякое ощущение реальности, и лишь поэтому, щадя буйство ее фантазии, Валерия до сих пор не решалась вернуть свою новую подругу на грешную землю банальнейшим из вопросов: сколько все это может стоить и каким образом Эллин собирается заполучить такую сумму?

— Не спорю, мисс Грей, такие сенсации способны породить интерес к любой печатающей их газете, так что сей пункт ваших условий принимается безоговорочно. Однако я опасаюсь, что увлечение реставрацией «Рейдербурга» помешает вашим литературным планам, которые пока что привлекают меня куда убедительнее. И которые, будем надеяться, позволят улучшить и мое, и ваше финансовое положение.

— Опасайтесь другого — прослыть в моих глазах человеком, лишенным фантазии. То есть я хотела сказать: «Женщиной, лишенной фантазии» — что еще более губительно. Деньги у нас будут. Строительством займутся подрядчики. А что касается литературы, то именно с этой нашей главной целью и зарождался у меня замысел. Вы уже знаете, что большинство своих криминально-детективных романов Шеффилд писал по «сценариям, воплощенным в жизнь».

— Эти «сценарии» еще будут представлены публике и оценены в серии ваших интервью, а также в книге «Как я была адвокатом писателя-убийцы», — настоятельно предположила виконтесса Удайт.

— Что бы там ни говорили щепетильная читающая публика и присяжные заседатели, мы с вами вынуждены признать, что это были настоящие криминальные шедевры.

— Будем считать восшествие Тома Шеффилда на электрический стул — восшествием на престол короля детектива. Таких почестей не удостаивался до сих пор ни один нобелевский лауреат, при всем моем неуважении к этому титулованно-нобилирующему истеблишменту.

— Так вот, отель в замке «Рейдербург» задуман мною, как своеобразный полигон, — вцепилась Эллин руками в гранитный поручень балкона. — Сокрытый от цивилизации могучими стенами, творящий свой собственный, не похожий ни на один доселе известный землянам мир, «Приют вечности» станет тем боговозлюбенным местом, где разыгрывать потрясающие воображение драмы психологического натурализма можно будет на совершенно законных основаниях и где спектакли будут продолжаться днем и ночью. Здесь, на откровенно натуралистическом жизненном материале, станут испытывать себя самые признанные и самые непризнанные режиссеры. Здесь жесточайшими реалиями жизни будут обкатываться самые умопомрачительные концепции, приемы и средства сценического искусства. Здесь будут умирать, причем умирать в жизни, а не на сцене, — одновременно возрождаясь при этом в искусстве, — величайшие артисты мира, независимо от того, сумели ли они реализовать себя как таковые вне стен этого заведения.

— Замыслы потрясают.

— Не замыслы. Это уже не замыслы, а сама реальность. Десятки специально обученных красавиц из все тех же несостоявшихся актрис станут создавать для них роли таких неподражаемых любовниц, такую сексуальную массовку, что вся жизнь, начиная от колыбели, предстанет перед этими людьми сценическими грезами Голливуда. Всяк поступающий сюда, в зависимости от заслуг в прошлой жизни, будет титуловаться: барон, князь, герцог… Здесь будут только аристократы. И получать свои новые аристократические титулы они смогут по воле членов королевских семей, собранных здесь со всего мира в Большой Монархический Совет. Ах, с каким нежеланием многие из этих новоаристократов будут уходить из грешно-судных врат «Приюта вечности» во врата райские! Но, увы, долг и слово чести обязывают.

— Хотите сказать, что они обязаны будут «предавать себя вечности»? — очарованно уставилась на нее Валерия. — То есть ни один из постояльцев…

— Из леди и джентльменов… — уточнила Эллин. — При этом они будут именоваться «дамами» и «рыцарями смерти».

— …Не будет иметь права уйти отсюда, не приняв смерть?

— Таково условие тайной клятвы, которую примут каждый рыцарь и каждая «дама смерти», заявившие о своем желании «предать себя вечности». Это не будет касаться лишь женщин-сексангелов да прочего обслуживающего персонала, но тоже обреченного на вечное молчание.

* * *

Несколько минут Валерия смотрела на Эллин с полуоткрытым ртом. Слова, которые она не решалась произнести, мучительно зарождались в воспаленном, взбудораженном фантазиями Эллин мозгу и столь же мучительно погибали в раскаленной от волнения гортани. Однако восхищенный взор, которым она впивалась в лицо Грей, свидетельствовал, что в конечном итоге это были бы слова восхищения.

— Потрясающе! — наконец-то выдохнула она, отчаянно вертя головой и обхватывая подругу за плечи.

— Все эти драмы вначале будут печататься в очень скупой сенсационно-журналистской интерпретации на страницах нашей газеты, а уж затем становиться сюжетами ваших романов.

— …Появляющихся в вашем издательстве, которое тоже может именоваться «Приютом вечности», впрочем, кажется, я