Святыни и древности Турции - Евгений Викторович Старшов

и быть глуха к чужой беде… Еще он советовал вот что: не спеши браться за дело, а взявшись, будь тверд. Говори, не торопясь: спешка – знак безумия. Люби разумение. О богах говори, что они есть. Недостойного за богатство не хвали. Не силой бери, а убеждением. Что удастся хорошего, то, считай, от богов. Из молодости в старость бери припасом мудрость, ибо нет достояния надежнее. В Приене ему посвятили священный участок, получивший название Тевтамий».

12 приенских кораблей участвовали в злосчастной битве при Ладе 494 г. до н. э., ознаменовавшей подавление персами «ионийской революции» 500–494 гг. Недалеко от Приены, у мыса Микале (там был Панионион – всеионийское святилище, куда собирались на совет представители 12 ионийских городов и справляли торжества с играми в честь бога морей Посейдона), в 479 г. греческий флот высадил войско, при поддержке ионийцев разбившее персов (практически одновременно с этим боем произошел и знаменитый бой при Платеях, где греки бились с персами уже на своей территории и также разбили их), но окончательной свободы ионийским грекам эти победы не принесли; позорный Анталкидов мир 387 г., увенчав многолетние греческие междоусобицы, окончательно отдал малоазийские города персам. С мечтой о свободе пришлось расстаться до времени Александра Македонского. Исследователи полагают, что Приену в 334 г. до н. э. освободил один из полководцев Александра – Антигон Одноглазый. Замечательный персонаж эллинистической истории, к сожалению, мало знакомый широкому кругу читателей. Конечно, Александр и сам был выдающейся харизматической личностью, но его колоссальный успех не мог не зависеть и от его замечательных сподвижников: каждый также явился просто полководческим гением. Птолемей, Селевк, Антигон, Лисимах… Здесь можно провести аналогию с русским царем Петром Первым и его сподвижниками, которых называли «птенцы гнезда Петрова»; стоило Петру умереть, как его талантливые птенцы – Меншиков, Ягужинский, Толстой, Остерман – начали борьбу друг с другом и расточили соперников по ссылкам и казематам тюрем. То же произошло и здесь. Стоило Александру умереть, как его полководцы-диадохи сначала поделили его царство, а потом начали пересматривать границы. Лишь Птолемей Египетский и Антипатр умерли своей смертью – Селевк же убил в единоборстве Лисимаха и сам был предательски убит сыном Птолемея, Антигон уморил пленного Эвмена, убившего Неоптолема и Кратера, Пердикку убили собственные взбунтовавшиеся воины. В принципе, только Одноглазый мог претендовать на воссоединение бывшего царства Александра под своим началом – такая у него была сила, и тогда на какое-то время враждовавшие меж собой диадохи (Птолемей, Лисимах, Селевк и сын Антипатра Кассандр) объединились против него, и Антигон погиб в битве при Иссе в 301 г. до н. э. Известно, что Александр всегда стремился доказать всем свое божественное происхождение (угодливый египетский оракул прямо объявил его сыном Аммона, которого греки отождествляли с Зевсом); Антигон же в этом отношении был куда проще и мудрее: когда льстивый грек объявил его сыном Солнца, то есть практически богом или полубогом, он ответил так: «А вот я и мой раб, выносящий мой ночной горшок, думаем иначе». Но довольно о нем, вернемся к Приене.

До нашего времени дошли две приенских надписи, связанные с Александром Македонским. Первая, хранящаяся ныне в Британском музее, свидетельствует о посвящении Александром храма Афине Полиаде, деньги на достройку которого он выделил: «Царь Александр посвятил храм Афине Полиаде». Вторая гласит: «От царя Александра. Те из живущих в Навлохе, которые являются приенцами, пусть будут автономными и свободными, обладающими землей и всеми домами в полисе и хорой, как сами приенцы. <…> Но <…> землю мирселеев и педиеев и землю вокруг хоры я определяю быть моей, а живущие в этих деревнях пусть платят форос. Я же освобождаю полис приенцев от синтаксиса, и гарнизон <…> ввести <…> суды <…> судит вас <…> судилище <…> нас же <…> вас <…>».

Есть мнение, что Александр стал благотворителем приенского храма потому, что соседние гордые эфесцы отвергли его помощь в восстановлении сожженного Геростратом храма Артемиды в Эфесе. Но о храме мы поговорим несколько позже, в ряду иных достопримечательностей, пока же завершим краткий исторический обзор. История Приены после смерти Александра типична для городов того оживленного «перекрестка» царств диадохов – она переходит то к египетским Птолемеям, то к сирийским Селевкидам, то к пергамским Атталидам. При них город поистине расцвел. Профессор В. Сергеев пишет: «Пергамское государство было очень богато. Казна Атталидов всегда была полна золота. Государственные доходы состояли из пошлин и обложений, взимаемых с торговли и ремесла, земельных налогов, налогов, уплачиваемых городами, и поступлений с царских доменов. Царские земли в Пергаме занимали обширные площади и эксплуатировались теми же методами, как и в других эллинистических царствах. Кроме того, пергамские цари извлекали солидные доходы из торговли и индустрии, в значительной части монополизированной государством. Часть своих огромных доходов Атталиды употребляли на культурно-просветительные учреждения, украшение города, устройство развлечений, постройку водопроводов и т. д. Со всем этим нас знакомят археологические исследования, которые ведутся в настоящее время на территории города Пергама и других малоазийских городов. Даже такие мелкие города, как Приена, имели богатые храмы, театры, гимнасии, бассейны, залы для народных собраний, спортивные площадки и т. д.».

Правда, не всегда отношения Приены с Атталидами были гладкими: это ведь вообще огромный и сложный вопрос – соотношения декларируемой эллинистическими монархами свободы ионийских городов, которую то дарили, то отбирали, и того, что было на самом деле. Даже если тот или иной город, «полис» объявлялся свободным, все равно цари назначали туда своих градоправителей или иных чинов, беззастенчиво ставили военный гарнизон, поддерживали местную олигархию, всегда, в свою очередь, готовую поддержать царя в его намерениях; видимость свободы оставлялась – разные советы, пританы и т. д., однако все это были, скажем так, царские забавы: когда было надо, Атталиды напрямую отдавали приказ – и все; в исключительных случаях применялись военное давление и даже захват царем заложников. Верно пишет О.Ю. Климов в своем труде «Пергамское царство»: «Царская власть, стремившаяся контролировать города, вместе с тем проводила в отношении полисов гибкую политику и предоставляла им возможность сохранить местные особенности городского строя. Столкновение монархических и полисных начал в исторической судьбе Пергама и других городов царства и конечное подчинение их власти Атталидов происходило менее болезненно и в конечном счете значительно легче, чем, например, в Балканской Греции. Причина заключается в том, что подчиненное или, по крайней мере, зависимое положение было постоянным фактором их существования: города были зависимы при персах, Гонгилидах, Демаратидах и других персидских ставленников, в державе Лисимаха. В силу этого традиции полисной самостоятельности не были сильны, что и облегчило Атталидам установление достаточно сильной власти и эффективного контроля над жизнью городов».

Конечно, бывали и эксцессы. В истории, по крайней мере, остался эпизод, когда царь Аттал Второй ходил походом на, «казалось бы, свою» Приену. Предыстория такова: Каппадокийское царство по римскому указу «делили» Ариарат Пятый и Ороферн, и все никак не могли поделить – тогда Аттал поддержал своего союзника Ариарата (на что требовалась изрядная доля мужества, учитывая приказ Рима о совместном владении); Ороферн был изгнан. Как оказалось, ранее он поместил в приенский храм 400 талантов (скорее всего, в храм Афины, так как подобные крупные культовые учреждения, кроме прочего, являлись и своего рода античными банками – подробнее об этом будет сказано применительно к храму Артемиды Эфесской; однако даже Иерусалимский храм использовал тот же «промысел» – см. 2 Макк. 3: 10–11); жрецы-банкиры отказались выдать деньги Ариарату, а Приена гордо объявила себя союзницей Рима! Не помогло: Аттал с Ариаратом пришли с войском и деньги забрали. О чем