Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Heta! Ничего опасного. Это образцы минералов. Воздушная доставка…

— Эй! — раздался из-за шатров встревоженный голос Айзека. — Вы здесь? Целы?

— Выходи, — отозвался Вепуат. Он успел добраться до сброшенного груза и теперь разглядывал многослойный плетёный кожух, проложенный грубым волокном. Шары казались большими из-за амортизационной оболочки; мешки, спрятанные внутри неё, были меньше раза в четыре.

— Два слоя лопнуло, а третий цел, — заметил Гедимин, вскрывая «посылку». Он смутно надеялся на пластичные материалы, но в оболочках не было ничего, кроме примитивного плетения и набивки волокном. Внутри лежал зашитый мешок из шкуры, также набитый волокном; в небольших полостях, обложенных мягким материалом со всех сторон, Гедимин нашёл свёртки из белых листьев и надписи, идущие сверху вниз.

— Это привёз Кейланн? — Айзек выдернул образец из его руки и всмотрелся в значки, подсвечивая их лучом фонаря. — В такую рань?.. Да, всё верно. Камни прислали из Тогота. Окрестности Сердца Пламени…

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Видимо, очень спешили. С этих зверьков только бомбы бросать. Такая скорость и высота, — без взрывчатки разнесёт…

Айзек недовольно посмотрел на него и протянул свёрток Гедимину.

— Займись образцами. Сегодня придут все караваны — работы будет много.

…Камень не зазвенел — он лопнул с сухим треском. Один удар бойка рассёк его почти надвое, отколов и подбросив кверху треснувшие слои. Гедимин уже без сканера видел тоненькие серые прослойки между бело-жёлтыми плотными пластами — там обычно лежали окаменевшие споры, и на изломе уже проглядывало несколько штук.

— Огнелюбки, — уверенно сказал Вепуат, едва взглянув на экран сканера. — Целая куча спор огнелюбок.

Гедимин вынул осколки из креплений, переложил в кювету и оглянулся на Айзека. Тот молча стоял у установки и задумчиво щурился.

— Не годится, — сказал Гедимин, поставив кювету в ряд с ещё двумя; камни, лежащие в них, были одного цвета и очень похожей структуры, но отличались толщиной слоёв — и, как выяснилось, прочностью. — Рыхлый, легко раскалывается, что поперёк слоёв, что вдоль.

— Чем ближе к Сердцу, тем хуже камень? — Айзек поддел когтем отколовшуюся желтоватую пластинку, царапнул проступившую на изломе выпуклость — миниатюрное кольцо. — Тут ещё окаменелость. Посмотри, Вепуат, — может, что-то интересное…

Разведчик озадаченно хмыкнул ему вслед, но Айзек уже вышел.

— Тоже споры, — пробормотал он, разглядывая чёткое кольцо. — Одну такую я видел. А здесь их много… вон тут ещё две… Интересно, — в наших образцах, из-под холма, таких штук нет. Темноты, что ли, не любят…

Гедимин подошёл к литейной станции. Кусок комковатой породы почти уже испарился, оставив на дне тигля пригоршню чёрных кристаллов. «Довольно крупные,» — отметил про себя сармат. «Те, что из Синви, были мельче. А наши совсем крохотные. Проверить на прочность и попробовать расплавить…»

…Гедимин сверился с термодатчиками. Тонкие пластинки ксенолития почти уже остыли, но красноватые разводы на поверхности никуда не делись. Сармат посмотрел на анализатор, «просветил» уже остывшие и сложенные в стопки пластины из Синви и со вздохом полез в память передатчика — вносить изменения в справочник. Сверка групп знаков заняла немного времени — через несколько секунд на экране снова появилось обозначение ксенолития, но рядом с ним стояли незнакомые символы.

— Второй металл, — пояснил Гедимин для озадаченного Вепуата. — Их всё время было два. Какая-то примесь… Тут она буроватая, а в новых образцах — красная.

Вепуат еле слышно хмыкнул.

— Два разных?.. Видимо, по свойствам очень близкие, — ты же много опытов с ним ставил…

— С жёлтым — да, — нехотя признал Гедимин. — Очень близкие щелочные металлы… Надо будет поработать с солями — хотя бы на них должны вылезти отличия. А с красной примесью я ещё не работал. Попробовать сжечь…

Из-за плеча донёсся вздох.

— Скучаете в ожидании новых образцов? — Айзек прошёл мимо литейной станции и остановился у контейнера с отливками. — Гедимин, у тебя там что-то булькает, а форма не готова. Прогорит тигель, попортит станину…

Сармат озадаченно мигнул. «Форма? Я отливать ничего не собира… Hasu!»

В следующую секунду он стоял у тигля, где оставил час назад горстку «чёрного песка» — крупных кристаллов из тоготской руды. Сейчас на дне ёмкости булькала прогретая до трёх тысяч по Кельвину бурая жижа. Сармат подставил первую подвернувшуюся форму — расплав потёк быстро, не показывая твёрдых вкраплений и не налипая на стенки. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Всего три тысячи? Образцы с холма до четырёх не размягчались…»

Он оглянулся на контейнер с «песком» из Синви. «Даже не проверил. А ведь кристаллы крупнее, и другие свойства могли поменяться… Всё надо проверять. Абсолютно всё.»

— Чёрный песок из Тогота плавится при трёх тысячах, — сообщил он в простраство — надо было с кем-то поделиться удивлением, пусть даже его опыты с минералами никого не интересовали. Из пространства донеслось удивлённое хмыканье — сразу с двух сторон.

— Покажи, — потребовал Айзек, мигом изменившись в лице. Несколько секунд он изучал остывающую отливку, потом быстро пошёл к полузадвинутой переборке и исчез за ней. Гедимин и Вепуат озадаченно переглянулись.

— Видимо, внутренние связи слабее, — пояснил сам себе «химик», разглядывая уцелевшие тоготские кристаллы. — Эти штуки явно формировались под давлением. И под Тоготом оно было меньше. Интересно, что их так сплющивало…

…Гедимин выходил из лаборатории последним, уже под гул разогревающегося двигателя, на ходу внося заметки в журнал. На столе осталась зафиксированная ёмкость с подсыхающим чёрным порошком — «гидроксид красного ксенолития» оказался нерастворимым, выпал на дно колбы и теперь ждал, пока у кого-нибудь дойдут руки его изучить. «Интересно будет посмотреть на него в чистом виде,» — думал сармат, закрывая за собой люк и заталкивая в машину втяжной трап. Небо окончательно посветлело, тени стали чёткими и ложились строго от предполагаемого направления на Сердце Пламени, под ногами копошились огнелюбки, горизонт периодически мутнел от быстропроходящих дождей. Машина медленно сползала