Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Он отсоединил электроды и отобрал у Гедимина катушку. Сармат, едва заметно ухмыльнувшись, прошёл мимо него к охладителю. «Минус пятьдесят. Вынимать осторожно, чтоб не высыпалось на пол… Hasu!»

Лепёшка, взятая за край, слегка растянулась и так и повисла. Гедимин встряхнул её над кюветой, намотал на онемевший от холода палец, — полимер стал чуть более упругим, видимо, процессы внутри шли, но до потери эластичности было ещё очень далеко. «Мать моя колба, какой же у него предел⁈ И это — в чистом виде, без обработки… Вот это Скогны. Вот это дикари…»

Из-за плеча донеслось сдавленное хрюканье. Айзек сжимал катушку в руке и трясся от нервного смеха. Перехватив взгляд Гедимина, смеяться он перестал и шумно вздохнул.

— Никаких цехов, атомщик. Это природный эластомер. Выварка из воздушных медуз. Такие большие пузыри, снизу дырка с щупальцами. Помнишь, в Сердце Пламени их чистили, — ты ещё остановился посмотреть? Шкурки потом вываривают…

Гедимин мигнул. «Природный эластомер? Местная фауна? Понятно…»

— Распространённый ресурс? — он вспомнил длинный стол и полные корзины шевелящихся «пузырей». — Тем проще. Достанешь пару литров?

Айзек несколько секунд молча смотрел на него, потом еле слышно хмыкнул.

— Думаешь, это вещество можно как-то применить… в нашей работе?

Гедимин кивнул на охладитель — датчик как раз показывал минус шестьдесят.

— Пластичный диэлектрик с огромной холодостойкостью. Придумаю, как его упрочнить, — и у нас есть изоляция… и замена скирлину. Выясни, как его здесь обрабатывают, — всё, что связано с этим веществом. Пару литров на опыты… и — как оно называется?

Айзек мигнул.

— «Sessh». Это вещество называется «сеш»… или « gzesh»? Это явные сокращения, рабочий жарго… М-да. Атомщик, ты правда кое на что наткнулся. Тут действительно технология… надо будет прояснить…

В задумчивости прижав руку к респиратору, он направился к выходу. Гедимин растерянно хмыкнул.

— Так эта штука — «сеш» или «гзеш»?

Шлюз уже открывался, и Айзек ничего не услышал.

— Мне показалось, оно — «ксесс», — Вепуат на пару секунд отвлёкся от микросканера. — Выварка из медуз, значит… Их вроде бы разводят в неволе?

Гедимин пожал плечами.

— Чем проще получать эту штуку, тем лучше. Нам будет нужен стабильный источник… эластомера «сеш». Короткое название — легко запомнить.

…«Минус сто двадцать. Сеш сохраняет пластичность до минус ста двадцати. Интересные условия жизни у этих медуз…»

Гедимин прикрыл защитным полем дымящуюся кювету с хрупкими обломками и пошёл к шлюзу. Новую информацию надо было хорошо обдумать.

Дойти он не успел — в лабораторию, обогнав Айзека, влетели двое Скогнов, за ними пролез третий. Прикрикнув на первых, он пристроил копьё на оружейную стойку, поднял взгляд на Гедимина и почтительно поднёс ладонь ко лбу. Айзек выгнал из шлюзовой камеры последнего Скогна (всего их в отсек набилось шестеро) и встал у люка, сложив руки на груди. Аборигены, положив копья на стойку, сгрудились у стола, привстав на кончиках пальцев. Не успел Гедимин снять пробирку с остатками «сеша» со штатива и показать им, как они загомонили, быстро переглядываясь. Сармат не разобрал в их речи ничего, кроме набора звуков, отдалённо похожего на «сеш»… или «хсесс», — это свистошипение произносилось так быстро, что ремонтник только мигать успевал. Один из Скогнов, уверенным жестом оттолкнув других от стола, ткнул когтем в пробирку и быстро заговорил, попутно что-то изображая пальцами. Гедимин беспомощно оглянулся на Айзека.

— Перевод будет?

— Yirr hsessh? — медленно проговорил тот, забрав у сармата пробирку. Скогн щёлкнул по ней отогнутым когтем и выпалил несколько быстрых коротких фраз. Айзек снова спросил, в этот раз быстрее и неразборчивее; Скогн ответил, изобразив пальцами что-то круглое, а потом — плоское и тянущееся. Изогнув ладонь лодочкой, он показал, будто что-то в неё бросает, и размешал пальцем для верности. Другой абориген полез было с пояснениями, но первый на него рявкнул. Гедимин пересчитал их по головам и недовольно сощурился. «Охранники, называется. Мало того, что стражей нет… Будешь тут бояться любого идиота с копьём. Вот кто сейчас защищает лагерь? Они хоть караульных оставили?»

— Khansesshea, — неожиданно чётко проговорил Скогн, снова изобразив пальцами шар с длинным шевелящимся хвостом. — Kiyerr ksessha khansa ti!

Гедимин мигнул.

— «Хансеша», — отозвался на его растерянный взгляд Айзек. — Летающие стаями существа, круглые, с втяжными щупальцами. Их покровы собирают и вываривают. Пену выкидывают. Варка длится долго, пока от жидкости не останется треть. Это «сеш». Как они говорят — заготовка, полуфабрикат. Но уже на что-то годится.

Скогн напряжённо наблюдал за ним. Айзек сказал ему несколько слов, и абориген принялся рыться в ремешках и завязках. Зашевелились и остальные, хватаясь за поясные сумки. Через пару секунд на стол к Гедимину шмякнулся десяток мешочков и даже мешковидные рукавицы с плотными вставками под когти. Все они знакомо блестели — предметы из ткани и кожи были обильно пропитаны «сешем». Самый толстый слой Гедимин разглядел на рукавицах — их обмакнули в выварку раз восемь, не меньше.

— Yirr gzesh? — спросил Айзек, глядя, как сармат подбирает предметы и рассматривает их, проверяя на пластичность. Скогны заухмылялись, вежливо прикрывая зубастые рты, и снова загомонили, пока «предводитель» не вышел вперёд. Он старался говорить медленно, но звуки выходили очень уж странные. Гедимин молча слушал и ждал перевода. «Как Айзек их язык освоил?» — вертелось в голове. «Мне бы тоже не помешало. Стоишь тут, как идиот…»

— В общем, так… — медленно проговорил Айзек, на мгновение приложив пальцы к груди; Скогн тут же замолчал и застенчиво улыбнулся. — «Сеш» держится на основе и тянется вместе с ней. А можно сделать, чтобы держался и не рвался без основы. Тогда он будет называться «гзеш». Так и думал, что это немного разные вещи…

— Как это делается? — нетерпеливо спросил Гедимин. Из-за своего стола уже выбрался Вепуат, встал рядом с ремонтником.

— Его греют вместе с… — Айзек задумчиво сощурился. — С чем-то вроде крови или лимфы одного животного. Туда кладут определённые камни… камни из Сфена Кислоты. Потом перемешивают и греют отдельно — долго,