Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Скогн оживлённо заверещал и, взлетев на оставленное без присмотра кресло, положил на стол снятый с плеча арбалет… или копьеметалку, — какую-то крайне примитивную конструкцию из дуги, доски с желобком и слегка провисающего жгута. Он поддёрнул жгут когтем и оглянулся на Гедимина. Сармат пригляделся и мигнул. «А вот это уже интересно…»

Жгут был сплетён из десятка тонких полосок, в которых Гедимин уже и без сканера угадал обрезки «сеша», только более плотного и сменившего цвет на тёмно-тёмно-багровый, почти чёрный. Сармат осторожно растянул его и хмыкнул. «Порвать, конечно, можно. Но трудно. Даже мне… Уран и торий! Неплохо они его усовершенствовали…»

Жгут в его руках растянулся уже в семь раз; удерживать его было тяжело, упругая коса вырывалась из пальцев. Гедимин задумчиво щурился, разглядывая тонкие полоски. «Поискать предел прочности… и нагрев-охлаждение проверить надо бы. Но вещество, определённо, интересное…»

Скогны, примолкнув, подались назад и с опаской следили за сарматом. Гедимин аккуратно, не выпуская жгут из рук, свёл растяжение на нет и протянул «арбалет» владельцу.

— Они могут дать мне образец… насовсем? Надо для опытов.

Айзек покачал головой.

— Они-то дадут, но не хотелось бы их грабить. Я свяжусь со старейшинами Синви. Пусть сделают выварку специально для тебя.

Гедимин недовольно сощурился.

— Когда сделают? Через год?

Айзек поморщился.

— Тут не Земля, атомщик. У них нет синтезных цехов. Экспериментируй пока сам… у тебя же есть немного сырья?

— Считанные миллилитры, — ответил сармат. — С чем экспериментировать? Чья кровь, где Сфен Кислоты?

Айзек тяжело вздохнул.

— Ты же понимаешь, что без серьёзной доработки тут не обойтись…

Он повернулся к перешёптывающимся Скогнам — они заметно встревожились. Айзек сказал что-то — судя по жестам, благодарное — и выпроводил их в шлюзовую камеру. Каждый, как заметил Гедимин, быстро оглядывался через плечо; они притихли, и им, похоже, было не по себе.

— Постоять бы со сканером рядом с их котлами, — тихо заметил Вепуат. — Явно какая-то реакция с катализатором. Может, та кровь — просто наиболее доступный источник… чего-то, что можно добыть другими путями.

Гедимин оглянулся на свои пробирки. «Что из этого может быть в крови живого существа — так, чтобы оно при этом не сдохло?..»

…Гедимин наматывал провод на катушку, когда пол под ногами едва заметно дрогнул. Через пять секунд толчок повторился. Гедимин, отложив катушку, оглянулся на Вепуата — тот поднял взгляд от микросканера и с удивлением посмотрел под ноги. Лабораторию снова встряхнуло, в этот раз сильнее.

— Землетрясение? — Вепуат поднялся из-за стола. — Что тут вообще с текто… А, hasu!

— Что угодно, — прошептал Гедимин, намертво прикрепляя все штативы к столу. Холм мелко дрожал. Сармат бросил взгляд на запястье и увидел, как вспыхивает тревожный светодиод.

— Дроны видят что-то внизу! — Вепуат, подобрав оружие, метнулся к шлюзу. — Что-то движется…

Его слова заглушил гул открывающегося люка. Гедимин успел войти следом, на ходу разглядывая экран дозиметра. Прибор — и, похоже, весь холм — захлёстывали волны сигма-квантов. Стрелка-указатель металась из стороны в сторону, пока сармат, сообразив, не развернул руку так, чтобы она смотрела вниз. Метания прекратились — теперь она мерно раскачивалась, пока не остановилась. Лабораторию встряхнуло с удвоенной силой — и внезапно всё замерло.

— Ядро Сатурна! — донёсся из распахнутого шлюза вопль Вепуата. Гедимин, уже не заботясь о герметичности лаборатории, вылетел наружу, сдёргивая с плеча сфалт, — и сам замер на пороге, во все глаза глядя на гиганта, нависшего над холмом. Пятидесятиметровый змей, будто отлитый из металлизированного рилкара, встал на хвост у обрыва, заглядывая из низины в лагерь. В разбросанных по бронированной морде глазах плескалась переливающаяся ртуть.

— Текк’т, — услышал он собственный голос и судорожно сглотнул — горло сжал спазм. Существо, увидев чужаков, чуть приподнялось, встряхнулось со стеклянным звоном и обрушилось в низину. Над обрывом показались ещё две шипастые головы. Холм едва заметно вздрогнул.

— Яд-дро Сатурна, — прошептал Вепуат, медленно подходя к краю. — Полсотни метров, мать моя пробирка…

Гедимин с кривой ухмылкой поднял руку в приветственном жесте. «Они разумны и не враждебны,» — напомнил он себе — рядом с такими гигантами даже немелкого сармата поневоле брала оторопь. Текк’ты, похоже, понимали разницу размеров — ни к сарматам, ни к их лагерю не приближались, поглядывая издалека. Из полевой кухни высыпали Бронны, сбежались к обрыву, что-то вереща и махая руками, но страха в их голосах Гедимин не слышал. Один змей повернул к ним голову — карлики завопили громче прежнего и сгрудились у самого края, рискуя свалиться в низину. Гедимин бросил под обрыв шар защитного поля, растянул его в полосу, соорудив ограждение, — Бронны даже не заметили, всё их внимание занимали сейчас Текк’ты.

— Союзники, — сказал Гедимин Вепуату, застывшему у обрыва. — Наверное, по делу. Надо Айзека позвать…

— Ага, — вяло отозвался тот. — Айзека. Где, рапторида их сожри, все стражи⁈

Текк’там, видимо, надоело взаимное разглядывание — все три головы снова приподнялись над обрывом и наклонились к сарматам. Их тела зазвенели, зашелестели, как осыпающееся разбитое стекло. Ближайший змей выпустил что-то из пасти — оно упало с пятиметровой высоты с глухим грохотом, и ошалело мигнувший Гедимин увидел каменное бревно. Оно было идеально цилиндрическим, отшлифованным до блеска, — громадный керн трёхметровой длины, взятый из тонкослойного пласта уже знакомой Гедимину породы. Ещё один змей приоткрыл пасть, выронив кусок камня — пять или шесть кривоватых шаров, слепленных вместе. Последний замешкался, и звон и лязг «стеклянной» брони стали почти нестерпимыми — даже сармат схватился за наушники. Змей нехотя поддался на «уговоры» — если это был аналог речи — и аккуратно положил что-то на край обрыва. Это был конгломерат из пары десятков разноцветных каменных комков, каждый размером с кулак. Когда Гедимин, промигавшись, двинулся к нему, Текк’т шарахнулся от обрыва — и, выгнувшись блистающей дугой, ударился головой о землю. Сармат ждал грохота — или треска лопающейся брони — но змей бесшумно нырнул в гравий всеми