Огнеслава (СИ) - Гамаюн Марина

— Что же это? — прищурилась Беляна.

— Ваш брат, царь сакетский…

— Забыла кто я теперь? — глаза Беляны похолодели.

— Простите, хозяйка… — распластавшись на полу, простонала Маиса.

— Не смей называть эту падаль моим братом. Я ныне боярская дочь, Беляна Мстиславовна, запомни также, как дышать! — говоря, Беляна наступила каблуком на ладонь рабыни. — Так кто я?

— Моя хозяйка, Беляна Мстиславовна, дочь славного рода Всеволодовичей… — проскулила Маиса, жмурясь от боли.

— Хорошо… Так что там царь сакетский? — как ни в чем не бывало поинтересовалась красавица, убирая ножку в сафьяновом сапожке с дрожащей руки.

— Царь сакетский собрался жениться на царь-девице Маре Мериновне, — сообщила Маиса.

— Мара Мериновна? — Беляна задумалась, что-то вспоминая.

— Мара, — младшая из двенадцати сестер, дочерей царицы Мерины, — подала голос рабыня. — Сейчас она правительница царства Идунн.

— Постой, а её сестры?

— Пропали, — пояснила Маиса. — За прошедший год неизвестно куда исчезли все одиннадцать царственных дочерей Идунн. Мара последняя из них.

— Шэхриэр! Ненасытный выродок!

— Думаете это дело рук правителя Сакетского царства?

— Не надо быть провидицей, чтобы догадаться! Получая один дар, Шэхриэр тут же начинает желать другой. Став царем, завоевав половину мира, обретя вечную жизнь, он неизбежно возжелает возвращения молодости, в лице той, что может даровать её, — со скучающим видом, объясняла Беляна. — Царь обрел вечную жизнь, но не вечную юность, к тому же он совсем не бессмертен. Дочери Идунн искусны во врачевании и магии, а если верить легендам, умеют воскрешать мертвых, способны обратить время жизни вспять, превратив старика в юношу. Думаю, это его основная цель сейчас! К тому же, он боится моего возвращения.

— Но зачем похищать всех сестер кроме младшей?

— Очень просто, чтобы принудить её к браку, — ответила Беляна. — Царственные дочери Идунн сами выбирают себе мужей и никогда не уходят в дом супруга. Брак для них лишь повод зачать благородное потомство, царевны всегда живут в своей столице. Если рождается мальчик, его отправляют к отцу, а если девочка, то оставляют во дворце. Царевна может встречаться со своим мужем временами, но не станет жить при нем, как покорная жена. Шэхриэр же хочет заполучить одну из ведьм Идунн в свое полное распоряжение.

— Он хочет выменять жизнь сестер Мары на её покорность? — догадавшись, спросила Маиса.

— Думаю, да. Если Мара самая младшая, то ей сейчас около семнадцати. Представь, в какой растерянности находится девочка, потерявшая сразу всех сестер и вынужденная встать во главе государства. Шэхриэр заставит её принести клятву верности, заплатив своею жизнью за свободу родных, а потом вернет старших дочерей Идунн домой, в обмен на младшую. Нет более преданных рабов, чем те, что пошли в услужение добровольно! Ведь так?

Вместо ответа служанка снова склонилась, касаясь лбом пола. Боярышня самодовольно ухмыльнулась.

— Если план этого ублюдка выгорит, уничтожить его потом будет гораздо сложнее, — продолжила она. — Призови своих братьев, пусть найдут место, где спрятаны царевны.

— Будет исполнено, — покорно выдохнула рабыня.

— Ну что же, посмотрим теперь, что ты принесла, — задорно проговорила Беляна, переведя взгляд на корзину.

— Только не здесь, хозяйка, — остановила её Маиса. — Смердит страшно.

***

Аскольд хмурился и уже вполуха слушал разговор отца и матери. Всё его существо пронизывало ожидание беды. Он ругал себя за то, что отнесся легкомысленно к словам брата. Снова взглянув на отца, он вдруг подумал, что при этом освещении лицо князя выглядит неестественно, словно у покойника. Княжич с ужасом погнал от себя эту мысль.

— В городе невесть что творится, о каком свадебном торжестве ты вообще говоришь! — гремел голос Буеслава.

— Хорошо, отменим пир, но венчание проведем, как предполагалось, — спорила с ним княгиня.

— По округе скотина мрет! Народ думает, будто порчу навела молодая княжна. Ходят слухи, Огнеслава по ночам ворожит, силы тьмы призывает. Что люди скажут, как отнесутся, если мы устроим пышную свадьбу именно сейчас? — сопротивлялся князь. — А вдруг она действительно окажется виновата в происходящем?

— Княжна здесь ни при чем! Это глупые сплетни! — возмутилась Верея. — За ней следят сутки напролет, она шагу без моего ведома сделать не может. Сын, вот скажи, как по твоему, Огнеслава способна к колдовству? Чувствуешь ли ты за ней магические силы?

Аскольд встрепенулся, непонимающе глядя на мать.

— Я спрашиваю, Огнеслава может быть ведьмой? — повторила Верея.

— Нет, — мотнул головой Аскольд. — Она обычная. В смысле на ней нет и следа магии.

— Постойте, — поднял руку отец. — Княжна потомок легендарной колдуньи и именно у неё обнаружился магический клинок. Вы что уже забыли об этом?

— Либо её магические силы крепко спят, либо она вообще ничего не унаследовала от своей праматери, кроме возможности открыть ларец, — остановила его напористую речь княгиня. — У неё скверный характер, она упряма и своенравна, но по своей сути, пока еще, это глупый ребенок! Я больше вас всех с ней нахожусь и могу судить о таких вещах.

— Но клинок… — не соглашаясь, пробурчал Буеслав.

— Что клинок? Твои люди, к слову, так и не нашли ничего в землях её отца, — фыркнула Верея. — А ведьма, на которую указал Горан, мертва. Неужели не понятно, что братство подсунуло княжне клинок в надежде на наивность девчонки!

— Мор не может быть происками Братства, — размышляя, начал князь. — Для них, наоборот, выгодно, если в городе будет тихо, и празднества начнутся, как положено. Кто тогда навел порчу, по-твоему?

— Пожалуй, я отправлюсь отдыхать, — вклинился в их разговор Аскольд.

— Правильно сынок, иди, — поддержала его мать. — У тебя завтра свадьба, ты должен хорошенько отдохнуть, а не споры наши слушать.

— Но… — Буеслав хотел возразить, однако засомневался и сдался. — Ладно. Иди. Я проверю готовность воинов сам.

— Все готовы, отец, — отозвался Аскольд. — Если только ты не решишь все же отменить церемонию.

— Нет, — хмурясь и поглядывая на жену, ответил Буеслав. — Раз мы не можем прийти к общему мнению, будем придерживаться первоначального плана. По своей сути он хорош, только нужно учесть волнения в народе и выставить дополнительный караул. Вели теням из личной охраны семьи завтра присоединиться к тем, что будут ждать в засаде, тогда можно усилить посты у дворца и по пути следования процессии.

— Хорошо, — кивнул сын, откланиваясь.

Княгиня довольно улыбнулась. Князь тяжело вздохнул и опустился в кресло. Аскольд оставил их, но и не думал спать. Он миновал свою опочивальню, не останавливаясь. Через некоторое время ноги его уже ступали по мозаичным плиткам, устилавшим коридоры Черного дворца. Вскоре молодой князь оказался в том самом зале, где мрачной бездной зиял вход в пещеру змея.

Гигантское помещение освещали необыкновенно большие лампады. Потрескивая горели промасленные фитили. Лампады перемежались с курильницами, наполнявшими воздух запахом можжевелового дыма. В центре зала находилось ложе из еловых и можжевеловых веток, выстеленное шкурами. Аскольд подошел ближе и всмотрелся в лицо брата. Горан лежал укутанный в меха. Можно было бы подумать, что он просто спит, если бы не легкая бледность кожи и оставшиеся на ней после обряда следы рисунков. Услышав шаги, юноша открыл глаза. Взгляд всё еще был мутным.

— Ты как? — негромко спросил Аскольд.

— Как всегда, — облизнул сухие губы Горан. — Зря волнуешься.

— Объясни, какого лешего, ты выпил такое количество яда перед обрядом? — сурово проговорил Аскольд, усаживаясь рядом.

— Оставь. Так было надо, — вновь закрыл глаза брат.

— Для кого надо? — свел брови княжич. — Пока ты тут валялся в беспамятстве, Светомил подложил нам хорошую свинью. По деревням скотина мрет, а обвиняют во всем княжескую невесту. Сомнений нет, хитрый боярин свою линию гнет, кому ещё эта свадьба могла помешать. Вот же змея подколодная! Хочешь ты своего добиться, добивайся, но зачем же народу вредить!