Огнеслава (СИ) - Гамаюн Марина

— Давайте начинать.

***

Огнеслава с недоумением и интересом рассматривала девушек в необычных черных одеждах, что помогали ей наряжаться. Еще в сумерках, когда Забава вышла ненадолго, в светлицу вошла молоденькая девица с необычными золотисто-желтыми глазами. Она была одета, как и другие помощницы, но никогда раньше княжна её здесь не видела. Девица передала Огнеславе записку. Уже знакомым подчерком было написано следующее: «Отправь слуг спать пораньше. Надень то платье, что показывала мне, и следуй за женщинами в черном. Сегодня третья ночь». Как только княжна прочла записку, девица сожгла её. Следом незнакомка попросила у Огнеславы дать ей те рушники, которые она недавно вышила и исчезла за дверью. Любопытство не давало княжне покоя, она пыталась угадать, что задумал Аскольд и зачем ему рушники, но так ничего и не придумала. Когда же на небо взошла луна, к ней явились четыре юные красавицы с одинаковыми золотыми глазами. Одежды девиц были совершенно черными, без узоров или вышивки. Ни украшений, ни румян, ни разноцветных лент – ничего, что так любят их ровесницы, не было. Зато у каждой на поясе имелся небольшой клинок и кожаная поясная сумка. Войдя, девицы поклонились и сообщили, что их прислал молодой князь в помощь «хозяйке».

— В помощь? — удивилась Огнеслава.

— Вы мечтали пойти в вышитом вами платье под венец. Сегодня у вас будет свадьба понарошку.

— Свадьба понарошку? — удивилась княжна, и волнение тут же охватило её.

— Да. Мы будем вашими подружками, если позволите, — опустив глаза, заулыбались девицы.

Огнеслава тут же вспомнила, как княжич спрашивал её, чего бы ей более всего хотелось. Тогда она ответила, что мечтает сбежать с острова, увидеть маму и одеть своё свадебное платье…

«Он хочет исполнить всё?! Всё, что я тогда пожелала!» — догадалась она, и сердце забилось как сумасшедшее.

— Хорошо, — смущенно произнесла Огнеслава. — Я согласна.

Все приготовления к одеванию невесты прошли в безмолвии. Лишь когда со столика случайно упала склянка с румянами, а княжна испуганно уставилась на место возле печки, одна из девушек заговорила, объяснив, что беспокоиться не о чем, все люди на острове уснули глубоким сном.

Венчальное платье село идеально. Не зря Огнеслава с матерью потратили на него столько труда. Алое, словно маки, оно было покрыто вышивкой золотого, зеленого и черного цвета. Белоснежную нижнюю рубашку под ним тоже испещряла обильная обережная вышивка, но уже красными нитками. Негромко напевая, девицы расчесали княжне волосы и разделили их на пробор. Отчего-то в этот момент Огнеслава вздрогнула и затаила дыхание. Песня напополам с причитаниями разливалась по светлице. Две плотные косы легли на грудь. По шее пробежал холодок. «Подружки» уже собирались накрыть невесту платком, когда княжна остановила их.

Стойте. Мы забыли важное! — сказала она, поднимаясь и открывая одну из шкатулок.

— Так свадьба же не настоящая, мы можем не соблюдать все традиции, — скромно подала голос одна из красавиц.

— Будем соблюдать всё, что в наших силах. И почему ты говоришь, что свадьба не настоящая? Для меня она будет такой же настоящей, как и та, что готовит княгиня Верея.

— Но… — девица хотела, что-то возразить, однако осеклась под взглядом напарницы. — Как пожелаете.

— Вот, держите. Иголки! — счастливо улыбаясь, Огнеслава подала помощницам золотые иглы, которые ещё дома приготовила для свадебных ритуалов.

Девицы покорно склонились, воткнув иголки с внутренней стороны подола. Когда дело было сделано, на Огнеславу сверху опустили огромный венчальный платок, который скрыл княжну до колен. Девицы подхватили её под локти и повели вперед.

Платок почти полностью закрывал обзор. Видно было лишь пространство под ногами. Но по тому, как сменялась поверхность, как ей помогали подниматься и спускаться, невеста прекрасно понимала, что происходит. Они покинули остров и на лодке отправились куда-то вверх по течению.

Вскоре лодка пристала к берегу. Причал был большим, хорошо освещенным из широченных, но очень старых дубовых досок. Значит, место, в прошлом, часто посещали высокие гости. От причала каменные ступени вели наверх. Подниматься пришлось довольно долго, но вот подъем закончился, остановились.

Оказывается, вокруг стояли люди, потому что целый хор голосов вдруг запел ритуальную песню. Огнеслава под платком дрожала, словно осенний листочек на ветру, еще никогда в жизни она так не нервничала. Она помнила, что согласно традиции, должна сейчас поклониться родне и гостям, но тело не слушалось. Девицы, что держали её под локти пришли на помощь и всё получилось. Её повели дальше и вот ноги ступили на рушник. Знакомые переплетения калины и дуба, знаки рода – это был её рушник. Комок подступил к горлу, дыхание сбивалось. Она повернулась лицом к жениху. Песня стихла. Было слышно, как потрескивают поленья в кострах, как дышит жизнью ночной лес. Судя по прохладе и звукам вокруг, они точно находятся в лесу. Ещё мгновение и жених поднимет платок, обнажая лицо невесты. Сердце остановилось.

Горан медлил, сам не зная почему. Свадьба понарошку - что-то вроде детской игры. Разве можно относиться к происходящему серьезно? Почему же руки дрожат, а в груди горит, словно огнем жжет. Он медленно выдохнул и поднял платок. Когда молодой князь увидел лицо невесты, его волнение испарилось, а губы невольно выгнулись в улыбке. Она стояла, зажмурившись, и тряслась не то от страха, не то от избытка чувств. Медленно подняв веки, княжна огляделась.

Окружал их действительно лес. Молодые стояли на рушнике под раскидистым дубом, а вокруг горели семь костров, по числу самых почитаемых богов Зеяжска. Перед ними, на украшенном резьбой камне находились венки и три чаши, в двух из которых пылали угли. Дорогу, которая привела сюда Огнеславу, обступали молодые люди в черных одеждах.

Улыбающееся лицо жениха придало сил, и девица решительно взяла в руки венок. Горан сделал то же самое. Обычно ритуалом руководил служитель богов или старший в роду, но здесь их быть не могло. Княжич склонил голову, предлагая невесте первой возложить венец. Как только Огнеслава сделала это, он надел венок и на неё. Взяв в руки чаши с горящими углями, они ссыпали их содержимое в третью. Смешавшись, угольки занялись ласковым пламенем. Теперь огонь их жизни един.

Девица в черном поднесла хлеб на рушнике с изображением мирового древа и подала его жениху. Снова княжна узнала один из своих рушников, но только из тех, что оставила дома. «Неужели даже такую мелочь не забыл, нашел именно тот узор, который нужен…» - подумала она, в глазах защипало.

Горан не думал, что княжна настолько близко к сердцу воспримет происходящее. Грудь сдавило от одного взгляда в её прекрасное лицо, светившееся искренней радостью. Он поднял хлеб повыше, чтобы она откусила кусочек, как полагалось. Дальше Огнеслава приняла хлеб в свои руки и предложила его жениху. Он тоже откусил от каравая. Теперь им предстояло всё в жизни делить пополам.

После хлеба подали воду в одном на двоих сосуде. Оставалось лишь связать руки рушником, но сделать это было некому. Поднесли третий рушник, однако вместо того, чтобы передать его служителю богов, его просто положили у чаши с огнем. Повернувшись к алтарю, Горан уже хотел было вести невесту вдоль жертвенных костров, но Огнеслава остановила его, сжав ладонь пальцами.

— Не для того я старательно вышивала этот рушник, чтобы мы пропустили самую главную часть обряда! — недовольно проговорила она.

Видя растерянность на лице жениха, сама взяла рушник и, накинув его на их сомкнутые руки, подала конец суженому. Он испытывающе посмотрел ей в глаза. Взгляд Огнеславы не дрогнул. Её рука обхватила противоположенный край материи. Вместе они сплели и затянули узел, связав свои руки воедино.

После он повел её вдоль костров, в которые они бросали подношения богам. Стоило сладкому меду выплеснуться в огонь, как тот вспыхивал пуще прежнего, с удовольствием пожирая следовавшие дальше зерно, ягоды и травы. Огнеслава улыбалась, поглядывая на своего избранника, боги благоволили их союзу. Завершив круг, молодые остановились перед гостями. Узел из рушника, что связал их, сняли не потревожив и отправили в огонь общей чаши. Чтобы никто и никогда не смог развязать его. Ткань вспыхнула, обратившись в пепел.