Огнеслава (СИ) - Гамаюн Марина

— Давно началось? — Горан снова открыл глаза.

— Сразу после обряда.

— Я помогу. Мне надо только посмотреть… — попытался подняться брат, но сил явно не хватало.

— Лежи уже! Потерпят еще денек, пока в себя придешь, — уложил его обратно Аскольд. — Лучше бы в сознании был накануне, не проглядели бы диверсию.

Горан ничего не ответил, только прерывисто вздохнул.

— У тебя были видения? Чего ждать завтра?

— Не знаю. Я не вижу завтрашний день, — последовал честный ответ.

— У меня дурное предчувствие. Не могу от него избавиться и не знаю, что должно сделать, — признался Аскольд.

— Если завтра что-то пойдет не так, призови змея. Обязательно. Понял меня?

— Змей слаб сейчас, как и ты. Кроме того, мы так и не нашли оружие которое они подготовили. Если змееборцам по силам убить змея, то лучше ему оставаться здесь.

— Они попытаются схватить Огнеславу. Не допусти этого.

— Да кому она нужна без ларца, — отмахнулся Аскольд, но тут же почувствовал, как брат сжал его руку.

— Слушай меня внимательно, — торопливо заговорил Горан. — У змея особая тяга к этой девице. Пока я не могу понять, почему так, — он лукавил, ибо сказать брату правду не мог. — Но если, братство захватит её, может так случиться, что я не смогу удержать змея в Зеяжске.

— Ты что-то не договариваешь, — засомневался молодой князь Белого дворца. — Что-то видел, но не хочешь говорить!

— Самое важное я тебе сказал, — глаза при этих словах выдавали не то страх, не то досаду.

— Что ты видел? — Аскольд отступать не собирался, пытливо всматриваясь в бледное лицо.

— Они её украдут. Заманят змея в ловушку и попытаются убить. Я уже рассказывал, — Горан сказал это нехотя, и особенно подбирая слова.

Возможно, будь он сейчас в силах, сумел бы обмануть брата. Если бы иметь чуть больше самообладания, чуть лучше держать лицо…

— Врешь! Ты видел смерть змея! — догадавшись произнес Аскольд. – Я прав?

— Не совсем, нет… — будто испугавшись, проговорил брат.

— Я прав! Дурак! Сколько ты собирался молчать?! — вскричал княжич, поднимаясь на ноги.

— Успокойся и послушай … — пытался поспорить с ним Горан, но тело все еще сковывала слабость.

— Ты не в себе. Я не буду тебя слушать! — решительно заявил Аскольд. — Змей есть опора нашего государства, а ты – мой единокровный брат! Я не могу тебя потерять из-за какой-то девчонки! Гори оно пламенем, и эта Огнеслава, и ларец этот клятый! Эй, тени, быстро сюда все кто есть.

— Аскольд! — попытался подняться Горан.

Но его никто не слушал. Прибывшие на зов воины-тени выстроились в ряд перед братьями.

— Поднимайте его и несите в пещеру, — скомандовал Аскольд.

— Нет! — угроза в голосе Горана смешивалась с осознанием собственной беспомощности. — Не смей запирать меня!

— Мой долг защитить твою жизнь и жизнь змея. Поднимайте.

Горан попытался помешать им, но ладонь брата мягко и неотвратимо коснулась его лба. Глаза юноши, начавшие было разгораться алыми искрами, закрылись, тело погрузилось в дрему.

Молодые люди в черных одеждах обступили ложе, и, подсунув под ветки широкие брусья, подняли его. Возглавляемые Аскольдом, они направились в логово змея. Сырые каменные ступени уводили их глубоко под землю, туда, где во тьме подземелья скрывалась пещера. Просторный лаз со ступенями, сменился каменным коридором, перегороженным массивной решеткой. Аскольд нащупал нишу и, найдя в ней рычаг, со всей силы потянул его вниз. Раздался глухой скрежет. Железные прутья пришли в движение, освобождая проход. Процессия двинулась дальше. Каменный коридор быстро закончился, открывшись для вошедших черной пустотой.

Сложив ладони вместе, Аскольд прошептал заклятье. Стоило ему развести руки, меж них засияло зеленоватое пламя. Миллионами светлячков, этот огонь разлетелся по сторонам, осветив пространство пещеры. Словно маленькие насекомые, крохотные вспышки находили во мраке дорогу к старинным лампадам, а завершая свой путь, вспыхивали в них, разжигая настоящие огоньки. Вскоре можно было хорошо рассмотреть и далекий свод, что заканчивался узкой расщелиной, и ровное, как блюдце, возвышение, где собирались поместить ложе Горана. С правой же стороны, рубленные выходы горной породы, словно колонны отделяли другой зал, где на обитом золотыми пластинами постаменте, возвышался огромный саркофаг с изображениями крылатого змея. Рядом находились сосуды выше человеческого роста и грандиозный жертвенник.

Когда Горана уложили, оставив рядом пищу и питье, Аскольд потребовал, чтобы все тени покинули пещеру. Закрыв решетку, он лично наложил заклинание, ни единая душа, кроме него самого не сможет проникнуть сюда. Пещера уже давно была не просто обиталищем змея, со времен безумного князя, она стала еще и его тюрьмой. Змей не мог покинуть её без помощи из вне. Аскольд подумал, что хоть заточение брата и выглядит жестоко, но так он сможет спасти его. Теперь его сердце успокоилось, и появилась уверенность, что завтра он готов справиться с любым врагом.

Глава 16 Свадьба

Церемония началась накануне вечером и продолжилась с раннего утра. Поспать дали совсем немного, однако от волнения сон всё равно не был крепким. За окнами похолодало, на траве и опавших листьях искрился иней. Мороз пробегал по молочно-белой коже невесты не то от сквозняка, не то от душевного трепета. В светлице собралось небывалое количество женщин: помощницы княжны, плакальщицы, боярыни со своими служанками, личная прислуга княгини Вереи и, конечно же, сама хозяйка Белого дворца.

Огнеслава решила, в этот день она будет безропотно следовать всему, что велено княгиней. Свадьба, о которой она мечтала, у неё уже была, а сегодня будет церемония для народа Зеяжска. Бесспорно, что свекровь лучше разбирается в традициях и чаяниях своего народа.

Одежды для невесты являли воплощение роскоши и богатства. Рубашка из тончайшего алого шелка. К ней в комплекте запястья шитые золотом. От верхнего же платья с длинными и широкими рукавами буквально слепило глаза, настолько обильно его украсили золотой вышивкой, жемчугами да самоцветами. Необыкновенно красивое и тяжелое облачение совсем не походило на то венчальное одеяние, что Огнеслава привезла с собой.

Как предписывала традиция, ей торжественно расплели девичью косу и расчесали волосы. Причитания да ритуальные песни обязательным фоном сопровождали каждое действие. Когда на голове девицы появился пробор, и помощницы начали заплетать две косы, знак замужней женщины, княжна не могла не вспомнить, как это было четыре дня назад. Так же, как тогда, она невольно вздрогнула, едва шея обнажилась. Девица потупилась и улыбнулась, вспоминая свою ночную свадьбу. Голову покрыли тонким платком. Надели венец, что сиял подобно звездам. Нити жемчуга обрамляли прекрасное юное лицо.

«Чего не отнять, того не отнять! Хороша девка! В этих одеждах просто загляденье! — подумала Верея, удовлетворенно рассматривая результаты своего труда. — Что бы там ни было, а внуки красивые будут…»

Чтобы невеста не окоченела в шелках на холодном осеннем ветру, ей на плечи накинули шубу и только потом сверху опустили венчальный платок, что скрыл девицу от глаз окружающих. В этот раз Огнеслава с опаской наблюдала, когда в подол платья воткнули пару иголок, слишком уж неприятно было вспоминать, как Аскольд загнал одну из них в руку. На ней и так полно оберегов. Одним больше, одним меньше – ситуация сильно не изменится. Женщины затянули песню. Невесту подхватили под локти и повели, наконец, навстречу новой жизни.

В это самое время её жених, молодой князь Аскольд ступил с ладьи на деревянную пристань островка, где жила Огнеслава. В сопровождении друзей и представителей знатных родов, он направился к терему. На крыльце их уже ждали. Вереница женщин, заменявших сегодня родню невесты, принялась обмениваться обязательными в таком случае репликами с окружением жениха.

Огнеслава стояла и слушала, как совершенно чужие люди, произносят слова, что должны были сказать её матушка, тетки, сестры и подруги. Стало грустно и горестно, её семье не позволено исполнить свою часть обряда. Говорят, невесте положено плакать, чтобы не гневить предков, когда она покидает свой род. Но что-то слишком уж плаксивой княжна становится, не в её характере это было раньше. Огнеслава решительно запретила себе печалиться. «Я ведь уже вышла за Аскольда, мы связали наши руки, объединили огонь жизни и сделали подношения богам. Я уже принадлежу его роду, у нас одна судьба на двоих теперь, так отчего же мне грустно!? — говорила сама себе княжна. — Эти люди моя семья и мой народ. Я должна радоваться и улыбаться, принять их нравы… отныне, я одна из них». Отвлеченная мыслями, она не заметила момент, когда стороны сговорились, передав невесту жениху. Лишь почувствовала, что её повели дальше, подняли на корабль, усадили посреди палубы на украшенный изображениями лебедей трон и отправились в путь.