Как убедить тех, кого хочется прибить. Правила продуктивного спора без агрессии и перехода на личности - Бо Со
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первые сообщения об успехе свази преподносились через фальшиво-комплиментарные эпитеты вроде «отважные», «предприимчивые», «решительные». Но команда проходила дальше, и скоро пустая болтовня сменилась истерикой, а мифотворческая машина состязаний заработала на всю мощь. «Это гении, на наших глазах изобретающие новый формат дебатов», – заявила мне в лифте девушка из эстонской сборной. «Это заслуга их тренера, того антрополога, который вечно околачивается возле бара отеля. Это он разрабатывает все их стратегии», – сообщил судья-грек у бассейна.
Собственное объяснение свази их успеха (они просто усердно тренировались с использованием видеодебатов, выложенных в интернете) вызывало у людей лишь подозрение и недоверие. И когда они в полуфинале, в понедельник 4 февраля, победили Сингапур в дебатах на тему государственной зарплаты для домохозяек, изумленные вздохи и охи были такие, что, казалось, в помещении высосут весь воздух.
А вот выход в плей-офф нашей команды никого особо не удивил. Хотя Австралия уже несколько лет на чемпионате мира не побеждала, мы по-прежнему считались сильными игроками. Так что известия о наших победах вызывали возгласы удивления лишь изредка. Одержав в тот понедельник сокрушительную победу над Ирландией, мы «забили» себе место в финале и, как все думали, оказались в роли Голиафа, сошедшегося в бою с Давидом; роль последнего играла команда из Эсватини. Но Брюс в автобусе после полуфинала, уже по дороге в отель, посоветовал нам максимально собраться и, как он выразился, «пристегнуться»: «Завтра вам предстоит дебатировать с самой вдохновляющей историей успеха за все время существования этого конкурса».
Вечер финала выдался ясным и безлунным. И наша команда, и сборная свази пересекали автостоянку, направляясь к главному бальному залу отеля Delphin Imperial, где должны были состояться дебаты, под несовершенным покровом тьмы. Стройные свази, одетые в тонкие рубашки с закатанными рукавами, двигались с легкостью, с которой нам в наших сковывающих движения блейзерах было не сравняться. Впрочем, когда мы вошли в зал, наполненный шумом и жаром почти четырехсот зрителей, ноги словно прилипали к полу у ребят из обеих сборных.
Ровно в семь мы заняли места на сцене, и один из девяти судей призвал зал к порядку. В судейскую коллегию входили одни из самых опытных тренеров и преподавателей дебатов, а также бывшие чемпионы мира. Одетые в пестрые национальные одежды, они напоминали Совет Безопасности ООН. Я поискал взглядом Брюса и нашел его; рядом с ним сидели мои родители с опухшими из-за смены часовых поясов и зашкаливающих эмоций глазами. Затем я посмотрел в другой конец сцены, на участников сборной свази. Их лбы блестели от пота в свете софитов, но в глазах не было ни намека на недостаток самообладания. Я снял колпачок с ручки и постарался выровнять дыхание.
Ведущая дебатов, сладкоголосая женщина из числа организаторов турнира, объявила: «Тема финала такова: „Турции следует отказаться от вступления в Европейский союз“. Утверждающая сторона: Австралия. Отрицающая сторона: Свазиленд».
Я слышал, как рядом Ник, наш первый спикер, шепотом репетировал свою речь; он должен был открывать дебаты. Я изо всех сил сжал ноги под столом, чтобы они не дрожали; я боялся, что дрожь может передаться по нашей скамье. Ник встал, подошел к трибуне и начал с фразы, повергшей всех в шок: «В каждой сказке есть момент, когда одна из сторон понимает, что она злодей. И сборная Австралии с этим смирилась. Но, как сказал Волан-де-Морт Гарри Поттеру: членство Турции в ЕС – плохая идея для Турции».
Далее Ник пустился в долгие и мудреные рассуждения о том, что членство в ЕС навредит политической независимости Турции и, как следствие, ее экономическому развитию. По правилам чемпионата мира для школьников финальный раунд – это раунд с домашней подготовкой: команды могут провести исследование по теме и написать кейсы заранее. Теоретически это призвано ослабить прессинг на детей, но по факту имеет обратный эффект, потому что в этом случае слушатели ожидают от выступающего чуть ли не совершенства.
Первый спикер свази, спокойный и уравновешенный парень по имени Вабанту, с приятным баритоном, выдал на аргументы Ника целый шквал опровержений. Он предложил по два, три, четыре возражения по каждому сколько-нибудь существенному пункту в нашем кейсе и делал это потрясающе легко. Публика восторженно перешептывалась, переводя взгляд со спикера на нашу скамейку и обратно. Я был не согласен почти со всем, что говорил Вабанту, и неустанно строчил в блокноте, записывая изъяны в его рассуждениях. А затем я увидел Брюса, сидевшего со скрещенными руками и кивающего, и резко сменил направление.
Вскоре подошла моя очередь выступать. Стоя на трибуне под внимательными взглядами зала, я видел людей только как силуэты, размытые в туманном свете ламп. Как же знакомо мне было это чувство, когда стоишь перед залом, у всех на виду, перед самым началом речи! Вглядываясь в толпу с высоты сцены, я уже не отличал друзей от врагов.
Моя роль, роль второго спикера, заключалась в том, чтобы нанести максимальный ущерб едва «поднявшемуся на крыло» кейсу оппонентов. В обычных, рядовых дебатах я бы начал с резкой атаки, чтобы отвлечь внимание аудитории от предыдущего оратора. Но в этом раунде я выбрал другой подход. «До сих пор обе команды сосредоточивались на катастрофических последствиях либо присоединения Турции к ЕС, либо отказа страны от этого курса. Каждая из них выдала страшное пророчество о неминуемой гибели Турции в случае неверного выбора. – Тут я сделал паузу и прочистил горло. – Я же хочу в своей речи нарисовать позитивную картину того, как могла бы выглядеть Турция, оставшись за пределами ЕС; я хочу нарисовать картину нации более свободной, процветающей и сплоченной, чем она станет, вступив в этот союз».
Занимаясь опровержением, я старался дополнить каждое свое возражение контрутверждением: «Мы не верим, что Турция будет иметь в ЕС реальное влияние. Мы утверждаем, что лучший способ улучшить свое глобальное положение для этой страны заключается в том, чтобы поддерживать сильную и независимую внешнюю политику». Безусловно, такой переход от критики к позитивной аргументации несколько ослабил остроту моего опровержения и, соответственно, сделал нашу команду более крупной мишенью. Зато взамен я получил сатисфакцию в форме возможности продолжить разговор. «Так что, господа судьи, я призываю вас: не голосуйте против ЕС, против перемен, против кейса команды Свазиленда, – заключил я. – Голосуйте за лучшее будущее Турции». Закончив, я вернулся на место.
Капитан свази, одетый во все черное, за исключением белых подтяжек, выскочил на сцену вихрем, на ходу бормоча что-то себе под нос. На первый взгляд этот Фанеле был обычным худощавым пареньком, но то, как он держал микрофон – очень близко ко рту, с ловкостью заправского артиста, – стало для меня первым сигналом серьезных проблем, которые могут у нас с ним возникнуть. «Что ж, мы готовы принять вызов оппонентов. Итак, каково наше позитивное видение Турции после вступления в ЕС? Большая страна, которая больше дает своему народу». Фанеле говорил очень громко и быстро, но время от времени замедлял речь, подносил микрофон чуть ли не вплотную к губам и практически прошептывал особо важную мысль; в последний раз я наблюдал этот приемчик на концерте хип-хопера Паффа Дэдди в конце 2000-х.
Слушая опровержения Фанеле, я заметил кое-что очень любопытное. В ответ на мои контрутверждения он не только возражал, но и предлагал еще одно, собственное: «Так что давайте поговорим об автономной внешней политике. Автономия определяется диапазоном доступных вам опций в той же мере, как и свободой выбора из некого узкого набора вариантов. И членство в ЕС существенно расширяет этот спектр». Длинная цепочка контрутверждений Фанеле увела нас от наших первоначальных аргументов далеко в сторону, в совершенно незнакомую нам область знаний. Получалось, что вместо простого цикла нападения и защиты мы прошли своего рода путь эволюции – продвинулись к рождению новых идей, а вместе с тем и к смещению границ нашего несогласия. Дебаты завершились в четверть девятого вечера. Девять судей вышли
