Как убедить тех, кого хочется прибить. Правила продуктивного спора без агрессии и перехода на личности - Бо Со
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Короче говоря, моя цель заключалась в том, чтобы назвать все сказанное Паулой фигней. Я скороговоркой выдавал свои опровержения и восхищался следом разрушений – разбитые вдребезги предпосылки, разорванные связи, опровергнутые аналогии, – который тянулся за моими разоблачениями. Вскоре я достиг опасной точки, когда слова начали опережать мысли, но замедлиться уже не мог. С каждой секундой становясь более самоуверенным, я в конце концов докатился до личных выпадов в количестве и в виде, явно превосходивших грань допустимого: «это не аргумент, а скорее набор бессмысленных идей», «продукт больного воображения», «неисправимо глупый довод». Соперники издавали звуки возмущения, но я продолжал в том же духе, стараясь использовать свое преимущество по максимуму.
К моменту, когда я вернулся на место, атмосфера в зале сильно изменилась. Паула и ее товарищи по команде были в ярости. Их тренер, бесстрашный и очень вспыльчивый человек, известный тем, что организовывал дебаты в самых отдаленных уголках мира, казалось, сам был готов выскочить на сцену. Зрители в зале напряглись в предвкушении того, что вот-вот прольется чья-то кровь. Я стиснул руки, чтобы унять дрожь от всплеска адреналина.
После завершения дебатов все вышли из зала. Паула, прежде чем пожать мне руку, несколько секунд колебалась. Рукопожатие наше было кратким и чисто формальным. Обычно на вынесение вердикта коллегии из трех судей требовалось в среднем от получаса до сорока минут. В этот крайне неприятный период, похожий на пребывание в чистилище, был один-единственный светлый момент – пойти и попросить тренера дать прогноз.
Брюс стоял на балконе, на обнесенной решеткой платформе, продуваемой ветром, и выглядел на редкость непроницаемым. Глядя вдаль сквозь темноту солнечных очков, он правой рукой приглаживал взлохмаченные волосы. Я, чуток подождав, издал звук, напоминающий «Ну, и?». Брюс повернулся к нам, стараясь не смотреть никому в глаза. «Что ж, это было неплохо, ребята. Но, думаю, вы, скорее всего, проиграете».
Далее тренер сказал, что высоко оценил наши пыл и страсть, но в своем стремлении как можно быстрее уничтожить соперника мы упустили один важнейший момент: опровержение аргументов оппонента и доказательство собственной правоты не одно и то же.
– Ваша задача в этих дебатах заключалась не в том, чтобы показать, что у другой стороны паршивые аргументы или что они плохие люди. Вам нужно было убедить слушателей в том, что радикальное ограничение свободы СМИ недопустимо. Не думаю, что у вас это получилось. Сказав хоть тысячу нет, не заставишь людей сказать да.
Далее Брюс объяснил нам, что лучшие участники дебатов всегда заканчивают опровержение позитивным утверждением. Они переключаются с нападок на то, с чем не согласны, на отстаивание того, что поддерживают, и так отвечают на вопрос: если не это, то что?
«Если медиакомпаниями движет не продвижение интересов общества, то что же? Если право на информацию – неправильный приоритет, то какой верен?» Брюс описал этот завершающий этап опровержения как процесс предоставления контрутверждения. «Разбив чей-то аргумент, вы непременно должны предложить что-то получше».
* * *В своем знаменитом трактате «Риторика» Аристотель утверждал, что гнев всегда содержит в себе элемент удовольствия. Все начинается с осознания того, что человек (или объект его заботы) обижен. Оно ведет к боли, но при этом также порождает стремление к «демонстративной мести» обидчику. Мысль о такой мести, приятная уже просто как перспектива, – неотъемлемая часть гнева: «Поэтому хорошо сказано о гневе: „Слаще он меда, сочится сладостью и растекается по сердцам людей“»[27].
Теперь, глядя с балкона на наших недавних оппонентов, я вдруг остро осознал, как легко это удовольствие может увести спор в совсем не нужную сторону. Я вступал в дебаты с исключительно благородными намерениями, а потом моя цель сместилась на нечто совсем другое – на то, чтобы побольнее ранить оппонента, унизить его. Гнев стал моей главной мотивацией. Любопытно, кстати, что получившаяся в результате речь носила в себе некоторые признаки неприятия конфликта. Решив высмеивать ошибки соперника или идя на нападки личностного характера, мы, по сути, освобождаем себя от гораздо более трудной задачи – борьбы с фактическим разногласием, ради разрешения которого мы и схлестнулись в споре. В результате обеим сторонам приходится начинать с нуля, и то при условии, что они смогут вернуться в исходную точку.
Согласно Аристотелю, противоположность гнева – спокойствие[28], и выход из этого состояния пролегает через все то, что нас успокаивает, в том числе смех, чувство процветания, успеха или удовлетворенности. В этот список философ включил и «оправданную надежду». Я подумал, что контрутверждение, возможно, становится воплощением такой надежды. Благодаря ему на обломках прежних, ущербных ответов начинает зарождаться что-то новое и перспективное.
* * *Решение коллегии, озвученное судьей из Нидерландов, оказалось в нашу пользу – 2:1. Мы с ребятами, конечно, были не новичками, чтобы удивиться этому, а наши соперники, тоже люди опытные, не стали тут же протестовать. Мы все, как один, надели на лица одно и то же непроницаемое выражение. А вот по залу пошел громкий шепот о неожиданном результате раунда. Судья из Индии, явно не согласная с решением коллег, сидела, сердито скрестив на груди руки, и выглядела безутешной.
За следующую неделю я сталкивался с Паулой дважды. Сначала на «культурной выставке» в четверг вечером; на этом мероприятии каждая команда организовывала стенд, представлявший ее страну другим участникам чемпионата. Мы, как и почти все остальные, явно переусердствовали с национальными закусками и недоработали с культурой. А когда орехи макадамия в шоколаде закончились, мы начали учить народ ругаться по-австралийски.
Тот вечер знаменовал для нас счастливую веху. Уже прошли три четверти предварительных раундов, и мы выиграли подряд все, что практически гарантировало нам место в финалах. Вот тогда-то у индонезийского стенда я и увидел Паулу, стоявшую совсем рядом. Она держала в руках охапку мини-сомбреро, но в остальном выглядела так же, как и во время дебатов. Мне удалось выдавить из себя кивок приветствия и промычать что-то невразумительное, после чего я поспешил отвернуться.
Позже тем же вечером я опять задумался о контрутверждении. Я думал о том, что этот крутой разворот, когда спикер переходит от возражений против к доводам за, от чьих-то ошибок к своим предложениям, в дебатах просто полезен, а в повседневной жизни крайне важен. Возражения и опровержения закладывают основу для лучших ответов на вопросы о фактах, суждениях и рецептах. Однако нелегкая работа по фактическому осознанию лучшего ответа требует от человека выйти из комфортной зоны критика и, рискуя ошибкой и отказом, выбрать ту или иную позицию.
Во второй раз я столкнулся с Паулой в пятницу, на вечеринке, где должны были объявить, какие шестнадцать сборных вышли в финал. На площадке гремела песня ранней Рианны, все было освещено огнями цвета бутылок от пива Heineken. Некоторые команды явились в костюмах, явно только для того, чтобы в девять вечера услышать объявление. Другие нарядились в черную клубную одежду и коктейльные платья, явно готовые танцевать до рассвета. И, как ни странно, и те и другие выглядели вполне органично.
Мы вышли в финал – говоря языком дебатов, «вырвались на просторы» – с пятым показателем по баллам; все из-за проигрыша Канаде в последнем предварительном раунде. Вполне достойный результат, но он выбил нас из числа команд топ-уровня. «Не обращайте на это внимания, – сказал тренер. – Завтра будет новый день».
Я столкнулся с Паулой нос к носу, уже уходя с вечеринки. В оранжевом свете, лившемся из длинных фонарей, казалось, что девушка стоит в центре вселенной. Я хотел было прошмыгнуть незамеченным, но меня выдало шарканье ботинок по тротуару. Ее глаза встретились с моими, и я не увидел в них никакой неприязни.
Мы поздоровались, а затем, чуть запнувшись, даже немного поболтали.
* * *В прозрачном «аквариуме» состязаний по дебатам, где каждый триумф и каждая оплошность у всех на виду, новости распространяются со скоростью лесного пожара, а репутация зарабатывается за считаные часы. В том
