Последний бой - Тулепберген Каипбергенович Каипбергенов

— Идемте с нами. Переночуете у меня.

— Спасибо. Нынче меня в другом месте ждут.

Когда ходжа ушел, Айхан сказала:

— Когда организуем колхоз — можно взять его в сторожа. Вроде, подойдет, а?

Жиемурат ничего не ответил. Так, молча, они дошли до дома.

Как только Жиемурат очутился в своей комнате, к нему заглянул Серкебай. Сокрушенно принялся жаловаться:

— Ох, боле, даже аппетит пропал после этого собрания, сладкое горьким кажется. Отравили мне душу ядом клеветы! Видно, этот Садык зуб на меня имеет.

— А вот о Давлетбае он говорил совсем другое.

— И это понятно! Он ведь хочет выдать за Давлетбая свою дочь. Да ты сам рассуди, боле, ежели б я был против колхозов — разве ж отпустил бы учиться Айхан? Ее ведь готовили в колхозные специалисты.

«А ты ведь не хотел ее отпускать!» — чуть было не вырвалось у Жиемурата, но он вовремя сдержался и только метнул на Серкебая быстрый, испытующий взгляд.

Что-то подозрительное было в том, как Серкебай старался подольститься: «боле» да «боле». И зачем сказал, будто Садык хочет выдать дочь за Давлетбая? Ведь жених — Отеген! Нет, дело тут нечисто. Возможно, именно в этой истории найдется конец от запутанного клубка. Ухватиться бы за эту ниточку.

Однако, дабы не насторожить Серкебая, Жиемурат принял сочувственный вид:

— Не огорчайся, боле. Мало ли кто что болтает.

Серкебай, успокоенный, исчез за дверью.

Жиемурат присел на постель, сжав виски ладонями, и вновь погрузился в раздумья...

Долго он не мог уснуть в эту ночь.

Не спала и Айхан. Она все пыталась разобраться в своих спутанных мыслях. А когда уже начала дремать, то ее вдруг ошеломило воспоминание: а ведь походатайствовать перед Жиемуратом за ходжу — тоже попросил ее отец!

Значит, еще и ходжа…

* * *

Вернувшись из конторы, Жалмен собрался было прилечь, но неожиданно появился ходжа.

Жалмен обрадовался его приходу:

— Молодец, ходжеке, что пожаловал, — ты как раз был мне нужен.

Ходжа рассказал о своей встрече с Жиемуратом и Айхан:

— Оба пасмурные такие... Хе-хе, собрание-то им боком вышло! Но Айхан я должен спасибо сказать: порекомендовала-таки меня в колхозные сторожа. Я, хоть и далеко уже был, но своими ушами слышал!

Жалмен хлопнул себя ладонью по ляжке и довольно рассмеялся. Но как гаснет огонь, залитый водой, — так же внезапно Жалмен и посерьезнел:

— Это все хорошо. Но сейчас надо о другом подумать. В Шурахан решено отправить делегацию из крестьян. А там колхозы сильные — наглядятся наши голоштанные на тамошнюю-то жизнь и начнут драть глотки за колхозы! На всякий случай, я настоял, чтобы в делегацию включили Отегена.

— Ох, и голова!.. — польстил ему ходжа. — Значит, так. Когда Отеген воротится, мы подучим его, что он должен говорить. И надо бы заранее ему растолковать, к чему стоит присмотреться в колхозах и в чем покопаться... Не рай же там у них, в самом-то деле!

Жалмен кивнул:

— Я уж об этом позаботился.

— А я придумал еще, как покрепче привязать к нам этого дурня. — Ходжа обнажил зубы в хвастливой улыбке. — Я ведь тоже не без соображения!

— Ну? — в нетерпении подался к нему Жалмен. — Как же?

— Слушай. С Бибихан дело у нас сорвалось — Отеген и слышать о ней не желает. Но в поре-то он жениховской, кровушка кипит! Так не подсунуть ли нам ему Айхан? Ты не примечал, как Жиемурат на нее поглядывает? Вот мы их и сшибем лбами. Надобно только, не теряя времени, пошевелить угли под Отегеном, настроить его против Жиемурата — чтобы он, если бы даже и увидел, как эти голубки милуются, то не побежал бы прочь, отплевываясь, а схватился бы со своим соперником, стал бы ему мстить!

Жалмен смотрел на ходжу чуть ли не с восхищением:

— Ловко придумал! Так мы сможем рубить дерево не с веток, а с самого корня!

— То-то и оно. Теперь, значит, так: ты поговори с Серкебаем, уж тебе лучше знать, как уломать его на эту свадьбу, а я завтра наведаюсь к Отегену.

* * *

Назавтра, ближе к полудню, ходжа заявился в дом Отегена. Хозяева не знали, куда и усадить, чем попотчевать дорогого гостя.

Сами завели речь о том, ради чего он сюда пожаловал:

— Ходжеке, все тебя у нас уважают, все слушаются. Помог бы оженить нашего молодца — и срок подошел, да и помощница нужна в хозяйстве.

Ходжа самодовольно откашлялся:

— Хм... Помочь — это можно. Отчего ж не сделать доброе дело для добрых людей.

Он повернулся к Отегену, который сидел, уставясь в пол:

— Как ты посмотришь, если я просватаю за тебя дочь Серкебая?

Отеген вскинул голову:

— Айхан? — глаза его загорелись. — Тот, кто устроил бы это, стал бы мне братом!

— Считай, что я твой брат. Серкебай спит и думает о таком зяте, как ты.

— Ой-бей! — недовольно воскликнула хозяйка. — Говорят, эта Айхан воротилась из города совсем бесстыжей.

— Обломаем! — ухмыльнувшись, пообещал ходжа. — Поселится у тебя в доме, так будет крутиться, как веретено. Все зависит от этого вот джигита. — Он ткнул пальцем в Отегена.

Тот горделиво расправил плечи, но сказал нерешительно:

— Ой, боюсь, одному мне с ней не управиться.

— А ты не бойся, — успокоил его отец. — Станет свой нрав выказывать, так родня поможет ее усмирить. Таков старый обычай: все родичи держат сторону жениха.

В это время, как заранее было условлено меж ходжой и Жалменом, в дом вошел Серкебай.

Все встали, приветствуя его. Хозяева постелили гостю кошму.

Едва он успел усесться, как к нему обратился ходжа:

— Вот хорошо, что пришел! А мы как раз о тебе говорили. Вот твой кум и твоя кума, — он кивнул на родителей Отегена, — давно уж мечтают заиметь в своем доме молодую хозяйку. Сноху, которая покоила бы их старость. Судили мы, рядили и порешили, что не найдешь Отегену невесты лучше,