Домби и сын - Чарльз Диккенс

Ho самое тяжелое искушеніе для м-ра Тутса было еще впереди. Приближалось воскресенье, когда въ послѣдній разъ должны были окликнуть жениха и невѣсту въ той церкви, о которой говориль капитанъ. Тутсъ выразилъ на этотъ счетъ свои чувства Сусаннѣ Нипперъ въ такомъ тонѣ:

— Сусанна, меня влечетъ къ этой церкви какая-то невидимая сила. Слова, которыя разъ навсегда оторвутъ меня отъ дѣвицы Домби, я, знаю, поразятъ меня, какъ бомба или погребальный звонъ; но, клянусь честью, мнѣ непремѣнно надо ихъ выслушать. Слѣдовательно, Сусанна, вы ужъ потрудитесь завтра проводить меня въ Божій домъ.

Миссъ Нипперъ изъявила свою готовность, если это доставитъ удовольствіе м-ру Тутсу, но, во всякомъ случаѣ, совѣтовала ему оставить эту идею.

— Сусанна, — возразилъ м-ръ Тутсъ съ большою торжественностью, — прежде, чѣмъ на моихъ щекахъ появились эти бакенбарды, я обожалъ миссъ Домби. Безсмысленный труженикъ и рабъ въ заведеніи y Блимбера, я обожалъ миссъ Домби. Когда я вышелъ изъ опеки и вступилъ, на законномъ основаніи, во владѣніе своею собственностью, я продолжалъ обожать миссъ Домби и ни о чемъ больше не думалъ, какъ о ней. Слова, которыми вручится она лейтенанту Вальтеру, и которыя… — м-ръ Тутсъ пріостановился, чтобы пріискать приличную фразу… — которыя закабалятъ меня во мракѣ ада, будуть страшны, ужасно страшны; но я чувствую, мнѣ надобно ихъ слышать. Чувствую, мнѣ непремѣнно слѣдуетъ узнать и увидѣть, какъ земля разверзнется подъ моими ногами и поглотитъ… однимъ словомь, истребитъ всѣ мои надежды.

Сусанна отъ души соболѣзновала м-ру Тутсу и охотно согласилась исполнить его желаніе.

Церковь, выбранная Вальтеромъ для этой цѣли, старинная и ветхая, замкнутая и сплющенная въ лабиринтѣ тѣсныхъ переулковъ и дворовъ, окружалась небольшимъ кладбищемъ и сама была похоронена въ какомъ-то сводѣ, образовавшемся изъ сосѣднихъ домовъ. Это, собственно говоря, была какая-то странная громада изъ камней, покрытыхъ плѣсенью, гдѣ торчали высокія старинныя дубовыя скамейки и столы, за которыми по воскресеньямъ исчезало десятка два усердныхъ прихожанъ, оглашаемыхъ голосомъ пастора и звуками разстроеннаго органа, сработаннаго опытною рукою мастера лѣтъ за полтораста назадъ. Недалеко отъ этой громады, по всѣмъ направленіямъ, еще стояли церкви въ такомъ множествѣ, что ихъ шпицы издали можно было принять за корабельныя мачты, которыхъ не пересчитаешь и въ нѣсколько часовъ. Почти въ каждомъ переулкѣ и на каждомъ дворѣ была особая церковь. Когда м-ръ Тутсъ и Сусанна, въ назначенное воскресенье, направили въ эту сторону свои шаги, смѣшанный звонъ колоколовъ услаждалъ ихъ уши мелодіей самаго гармоническаго свойства. Десятка два звонарей съ двадцати колоколенъ сзывали народъ Божій на обычное поклоненіе въ день воскресный.

Церковный сторожъ съ низкими поклонами поспѣшилъ встѣтить двухъ означенныхъ заблудшихъ овечекъ и отвелъ имъ удобное мѣсто, откуда онѣ, такъ какъ было еще рано, принялись на досугѣ считать другихъ, вслушиваясь въ то же время въ протяжный благовѣстъ праздничнаго колокола. М-ръ Тутсъ, съ своей стороны, пересчитавъ всѣ широкія книги на церковныхъ налояхъ, шепнулъ Сусаннѣ, что онъ не понимаетъ, какъ и откуда будетъ сдѣлаыа окличка, на что Сусанна кивнула только головою и повела нахмуренными бровями, показывая, что теперь не время для такихъ вопросовъ.

Какъ бы то ни было, м-ръ Тутсъ оказался совершенно неспособнымъ отвлечь свои мысли отъ завѣтнаго предмета, и глаза его съ безпокойствомъ бродили по всѣмъ направленіямъ мрачнаго храма. Когда, наконецъ, наступило роковое время, бѣдный молодой джентльменъ затрепеталъ всѣми членами, и его волненіе отнюдь не уменьшилось отъ неожиданнаго появленія капитана Куттля въ переднемъ ряду галлереи. При появленіи дьячка, подавшаго пастору листъ бумаги съ именами жениховъ и невѣстъ, м-ръ Тутсъ, очевидно, оконтуженный, уцѣпился обѣими руками за перила, и когда пасторъ громогласно провозгласилъ; "Вальтеръ Гей и Флоренса Домби", бѣдный юноша, не владѣя болѣе собой, опрометью бросился изъ церкви, безъ шляпы и безъ палки, въ сопровожденіи старосты, сторожа и еще двухъ джентльменовъ медицинской профессіи, которые къ счастью находились случайно въ церкви. Черезъ нѣсколько минутъ воротившійся сторожъ шепнулъ на ухо миссъ Нипперъ, чтобы она не безпокоилась, такъ какъ опасности нѣтъ никакой, и джентльменъ велѣлъ сказать ей, что это ничего.

Миссъ Нипперъ, чувствуя, что глаза всѣхъ почтенныхъ зрителей и зрительницъ устремились на нее, пришла въ нѣкоторое затрудненіе отъ этого обстоятельства, тѣмъ болѣе, что капитанъ Куттль изъ передняго ряда галлереи безпрестанно махалъ своимъ желѣзнымъ крюкомъ и страшно моргаль глазами, откуда и слѣдовало, что онъ имѣлъ съ этою дѣвицей нѣкоторыя таинственныя сношенія. Необычайное безпокойство и, такъ сказать, буйная взволнованность м-ра Тутса, рѣшительно компрометировали деликатное положеніе этой дѣвицы. Неспособный болѣе оставаться на кладбищѣ добычей мучительныхъ размышленій и, безъ сомнѣнія, желая засвидѣтельствовать свое уваженіе церковной службѣ, которую нѣкоторымъ образомъ онъ пріостановилъ, м-ръ Тутсъ внезапно воротился опять, но уже не на прежнее мѣсто, a на порожнее сѣдалище подлѣ самой паперти, гдѣ онъ расположился между двумя почтенными старушками, имѣвшими обыкновеніе получать отъ доброхотныхъ дателей недѣльную порцію хлѣба. Оставаясь въ этомъ обществѣ, несчастный молодой джентльменъ не преминулъ обратить на себя вниманіе всей публики, которая невольно устремляла изумленные взоры на его растрепанные волосы и энергическіе жесты. Наконецъ, онъ не выдержалъ и опять опрометью бросился изъ церкви. Не смѣя болѣе войти въ храмъ Божій и однако желая принять нѣкоторое участіе въ богослуженіи, м-ръ Тутсъ время отъ времени выставлялъ свое лицо въ какомъ-нибудь изъ окошекъ; a такъ какъ было очень много окошекъ, доступныхъ снаружи для его наблюденій, и такъ какъ, съ другой стороны, безпокойство его увеличивалось съ минуты на минуту, то слушатели, занятые теперь во время проповѣди исключительно этимъ джентльменомъ, сочли неизбѣжно необходимымъ слѣдить за всѣми окошками разомъ, ибо невозможно было опредѣлить, въ какой сторонѣ произойдетъ интересное появленіе фигуры м-ра Тутса. Его движенія на кладбищѣ были до того стремительны и эксцентричны, что онъ опрокидывалъ вообіце всевозможные выкладки и соображенія своихъ наблюдателей и появлялся тамъ, гдѣ его всего менѣе ожидали. Эти мистическія представленія становились тѣмъ забавнѣе, что ему было довольно трудно просовывать свою голову, и между тѣмъ какъ онъ былъ занятъ этой операціей, публика уже любовалась импровизированнымъ спектаклемъ. Замѣтивъ, наконецъ, что глаза всѣхъ зрителей обращены на его фигуру, м-ръ Тутсъ оторвался отъ послѣдняго окошка, и этимъ окончилась послѣдняя сцена, которую съ такимъ искусствомъ онъ разыгралъ на потѣху всей компаніи.

Всѣ эти выходки м-ра Тутса и чрезмѣрная бурливость капитана Куттля совсѣмъ разстроили дѣвицу Нипперъ, и она была очень рада, когда дождалась окончанія обѣдни. При выходѣ изъ церкви она бросила даже суровый взглядъ на м-ра Тутса и была съ нимъ строга во всю дорогу. Къ счастью, впрочемъ, бѣдный молодой человѣкъ не замѣчалъ своей опалы, и во всю дорогу былъ чрезвычайно краснорѣчивъ въ разговорахъ съ капитаномъ, который услышалъ теперь въ послѣдній разъ, что м-ръ Тутсъ, оторванный однажды навсегда отъ владычицы своего сердца, не видитъ впереди ничего, кромѣ тѣсной и мрачной могилы, готовой поглотить его со всѣми блистательными надеждами и планами.

Быстро летѣли дни одинъ за другимъ, и, наконецъ, наступилъ послѣдній вечеръ передъ свадьбой. Общество собралось y деревяннаго мичмана наверху и заняло всѣ покои, такъ какъ во всемъ домѣ не было теперь другихъ жильцовъ и мичманъ былъ единственнымъ владѣльцемъ этого апартамента. Всѣ были спокойны и серьезны, представляя впереди утреннюю перспективу, и всѣ были умѣренно веселы. Флоренса сидѣла подлѣ Вальтера и доканчивала вышивать свой прощальный подарокъ капитану Куттлю, м-ръ Тутсъ, подъ руководствомъ и верховнымъ надзоромъ дѣвицы Нипперъ, игралъ съ капитаномъ въ пикетъ. Миссъ Нипперъ, съ таинственнымъ и глубокомысленнымъ видомъ, заглядывала въ карты и дѣлала всѣ необходимыя соображенія относительно ходовъ и взятокъ. Діогенъ слушалъ очень внимательно и по временамъ разражался какимъ-то двусмысленнымъ лаемъ, котораго, казалось, стыдился и самъ, сомнѣваясь, повидимому, въ основательности повода къ своимъ подозрѣніямъ.

— Тише, любезный, тише! — говорилъ капитанъ Діогену. — Что съ тобой сдѣлалось? Ты, пріятель, кажется, сегодня не въ духѣ.

Діогенъ завилялъ хвостомъ, но тотчасъ опять насторожилъ уши и огласилъ комнату новымъ двусмысленнымъ лаемъ, въ которомъ поспѣшилъ извиниться передъ капитаномъ, положивъ свою морду на его колѣни.

— Я того мнѣнія, — сказалъ капитанъ, разглаживая своимъ крюкомъ діогенову шерсть, — что твои подозрѣнія относятся къ м-съ Ричардсъ; но если ты разсудителенъ, какимъ я всегда тебя считалъ, ты долженъ перемѣнить свои мысли, такъ какъ м-съ Ричардсъ женщина хорошая, и это ты могъ бы замѣтить по ея глазамъ. Ну, пріятель, — продолжалъ капитанъ, обращаясь къ м-ру Тутсу, — если ты готовъ, такъ отваливай.