Последний бой - Тулепберген Каипбергенович Каипбергенов

20

В аул снова прибыл следователь из ГПУ.

Встретившись с Жиемуратом, он сказал:

— Будем подводить итоги.

В комнате Жиемурата, где он обосновался, перебывал чуть не весь аул, пришлось даже приостановить строительство конторы, шедшее полным ходом.

На этот раз следователь разрешил присутствовать на допросах Жиемурату, Жалмену, Темирбеку, им было позволено даже самим задавать вопросы.

Два дня бился следователь со свидетелями, а следствие, казалось, ни на шаг не продвинулось вперед. Никак не удавалось найти конец нити — чтобы распутать клубок.

Свидетели от всего отнекивались: ни о чем они не знают, ничего не видели и не слышали. Однако после каждого допроса следователь что-то отмечал в своей тетрадке.

Жиемурат скептически усмехался: он уже потерял всякую надежду на успешный исход дела.

В последний день Жалмен, отвечавший за явку свидетелей, привел к следователю суфи Калмена.

Обращаясь к нему, следователь задал вопрос, который не раз уже звучал в этой комнате:

— Где вы были в ночь, когда произошло убийство?

— На тое, у Бектурсына, — спокойно, как заученный урок, ответил суфи.

— В чьем доме?

— В доме Садыка.

Следователь что-то записал в тетрадку и поднял на суфи острый, испытующий взгляд:

— Кто еще с вами был?

Суфи принялся неторопливо перечислять, кто, кроме него, находился в ту ночь в доме Садыка. Следователь часто останавливал его, уточняя, кто где сидел, что делал, не выходил ли из дома.

— Так. Ну, а кого не было на тое?

— Не припомню.

— А сидел ли с вами Омирбек-ага?

— Как же, сидел!

— Все время сидел? С начала до конца тоя?

— Вроде, припоздал он немного. И ушел раньше других.

— Это вы точно помните?

— Вроде, точно.

— А не фантазируете?

Суфи погладил свою белую бороду:

— С моими-то сединами — грех лгать!

— Скажите: клянусь Кораном, что все в моих словах — правда!

Суфи повторил клятву.

Следователь внезапно рассмеялся, Жалмен подхохотнул ему, и суфи, хотя и не понимал, что их развеселило, тоже растянул рот в улыбке.

Так же внезапно следователь оборвал смех и снова напустил на себя строгость:

— Итак, вы утверждаете, что Омирбек-ага ушел еще до полуночи?

— Не верите — спросите у других.

— Хорошо. Можете идти.

Следом за суфи были допрошены плотник Нуржан, Турганбек и Садык.

У всех следователь допытывался, кто был на тое, и под конец задавал один и тот же вопрос: правда ли, что Омирбек раньше всех покинул дом Садыка?

И все отвечали: да, вроде бы, чуть раньше.

Удовлетворенно хмыкнув, следователь делал в тетради очередную запись и предлагал тем свидетелям, кто был неграмотен, приложить-к бумаге указательный палец, а грамотным — расписаться.

Их сменил Серкебай — он вошел в комнату с камчой в руках, будто только что слез с коня. На вопросы следователя он отвечал быстро и четко, словно был подготовлен к ним заранее.

Жиемурат и Темирбек слушали его молча, раздумчиво подперев кулаками подбородки.

— Что ты делал на тое?

— Я там был за распределителя.

— Сколько человек было на тое?

— Вот, посчитайте: было подано сорок шесть мисок, каждая на троих. Прибавьте сюда еще джигитов, которые обслуживали той.

— Сколько мисок ты отправил в дом Садыка?

— Шесть.

— Значит, там сидело восемнадцать человек?

— Не совсем так... Сперва-то я послал туда хлеб и сахар на семнадцать человек. А после пришел еще один за своей долей.

— Значит, кто-то пришел позднее? Кто — не знаешь?

— Как же не знать? Знаю. Омирбек-ага. Он и ушел раньше всех.

— А это тебе откуда известно?

— Да он сам ко мне заглянул, сказал, что уходит. Я еще выделил ему и его старухе их долю — кусок мяса и лепешку.

— Так... Все ясно. Можешь идти, ты свободен.

Отпустив последнего свидетеля, следователь приказал Жалмену:

— Теперь позови Омирбека-ага.

Старый Омирбек подтвердил: да, он и опоздал на той, и не досидел до конца. Опоздал потому, что был на могиле сына и задержался там. На обратном пути старуха почувствовала себя плохо, он оставил ее дома, сам поспешил на той, но, беспокоясь за жену, ушел оттуда пораньше.

— Один ушел?

— Один. И сразу — домой.

— Так, так... И сразу — домой... Вот, приложи-ка сюда палец. Так. Теперь все. Ступай.

После допроса Омирбека следователь, не мешкая, стал готовиться к отъезду.

Жиемурат, прищурясь, спросил:

— Ну, и как же с подведением итогов? Я гляжу, все по-прежнему покрыто туманом.

Следователь высокомерно поднял бровь:

— А по-моему, туман рассеялся и итоги ясны. Вы же сами все слышали. Правда, об окончательных выводах я смогу сообщить лишь тогда, когда получу в районе соответствующие указания.

Жиемурата не удовлетворил этот ответ — на его взгляд, показания свидетелей не давали повода даже для каких-либо отдаленных подозрений.

Впрочем, возможно, он не разбирается во всех тонкостях следовательской работы: как знать, может, опытному специалисту достаточно лишь намека, невольного жеста, движения, чтобы определить виновного.

У него не было оснований не доверять следователю.

21

Чуть не весь аул принял участие в строительстве новой конторы.

Таков обычай: какие бы распри ни раздирали аул, но когда кто-либо возводил дом, не подобало отказывать ему в помощи.

На работу вышел даже суфи Калмен, до поры до времени отлеживавшийся дома.

Жиемурат с большинством строителей успел уже уйти в лес. Оставшиеся старики, к которым присоединился и суфи, уселись на арбу, запряженную быком, и, разговаривая меж собой, тоже тронулись в путь, к лесу.

За шутками и оживленной беседой они не чувствовали холода, и лишь когда арбу встряхивало на выбоине или ледяном бугорке, умолкали и хватались друг за друга.

Кто-нибудь кричал арбакешу:

— Эй, разуй глаза! Ослеп, что ли?

И тут же прерванная беседа возобновлялась.

Разговором постепенно завладел суфи Калмен. Слова его заглушал скрип колес и хруст снега, и все притихли, а