Последний бой - Тулепберген Каипбергенович Каипбергенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После взаимных традиционных приветствий Жиемурат сказал:
— В народе говорят: счастлив аул, где много мастеров. Я уж имел случай убедиться, Нуржан-ага, какие у тебя золотые руки. И вот мы решили обратиться к тебе по одному важному делу.
У Нуржана-уста в тревоге дрогнуло сердце. Что это за важное дело? Уж не хотят ли они завлечь его в колхоз, о котором в последнее время шли разные толки? Колхоза он боялся пуще огня, его озноб прохватывал, когда ему говорили, что, вступив в колхоз, он должен будет пожертвовать в пользу общества всем своим добром и делать — бесплатно — все, что ему прикажут. Хм... Гости-то все — как на подбор. Жалмен, от которого лишь угрозы и слышишь. Темирбек... Ну, это мужик неплохой, но уж больно радеет за государственные интересы, горло за них готов перегрызть... Правда, за долгие годы жизни в одном ауле у Нуржана была с ним серьезная стычка лишь однажды, этой осенью, из-за того, что плотник вовремя не сдал на приемный пункт собранный хлопок. Жиемурат... Этот себя не успел еще показать, неизвестно, насколько надо его опасаться.
Так или иначе, а плотник старался сохранять спокойствие, хотя обладал вспыльчивым, несдержанным нравом.
— Так... Я слушаю. Говори — зачем пришли.
— Мы тут посоветовались с товарищами и порешили строить контору для партячейки.
У Нуржана камень свалился с души. Поняв, что лично ему не грозят никакие неприятности, он с облегчением произнес:
— Добро! Удачи вам! А холода не бойтесь, богатеи в прежние-то времена ладили себе дома и не в такие морозы!
Жиемурат нахмурился:
— Слава богу, эти времена миновали... И ты нас с богатеями не равняй. Мы собираемся строить общественное здание.
— Да я что... я понимаю. — Тон у Нуржана был мягкий, извиняющийся.
И Жиемурат тоже смягчился:
— Думаем строить дом из камыша. Как на это смотрите?
— А что ж — можно. Как бы только дожди его не порушили...
— Это уж будет зависеть от мастера. Вы не помогли бы нам в этом деле?
Жиемурат выжидающе смотрел ему в лицо, изрытое сетью морщин.
А плотника одолевали сомнения. Как только он услышал о намерении партячейки строить контору, так сразу понял, что возглавлять это строительство поручат ему. Не поручат даже — обяжут! И его удивил тон Жиемурата, в котором звучала просьба — не приказ. С чего же это они кланяются ему в ножки? Ведь один из них батрачком, другой пятидесятник, третий секретарь партячейки. Начальство! Могли бы и силком заставить работать, так нет, уговаривают!.. Ну, и дела... Может, не соглашаться? Сказать, что времени нет, занят по горло? Он обернулся к жене, в надежде, что она ему подскажет какой-нибудь выход.
Та спокойно проговорила:
— Что же молчишь-то? Люди к тебе по-хорошему, грех им отказывать. Верно, заплатят тебе за работу-то?
— Заплатим, заплатим! — поспешно заверил Жалмен, хотя и знал, что пока у них нет возможности оплатить труд плотника.
— Ладно, братцы! — неожиданно для самого себя сказал Нуржан-уста. — Потружусь на общее благо. Уж приложу все старания.
Он тут же пожалел о своей покладистости и с досады закусил губу, но отступать было поздно.
Гости уже ушли, а он в раздумье все поглаживал кончики своих пышных усов, даже пожевал один из них, и по лицу его было видно, что он недоволен собой.
18
Поведение Жалмена и в доме Темирбека, и у плотника поставило Жиемурата в тупик. Почему он был такой хмурый? Зачем было обнадеживать плотника, обещать, что ему заплатят за работу?
Что же теперь получится? Нуржан будет ждать обещанных денег, а их неоткуда взять, вот и выйдет, что его обманули, а это бросит тень прежде всего на него, на Жиемурата. Впрочем, может быть, Жалмен хотел — как лучше. Сказал так, чтобы улестить Нуржан-уста. В конце концов, неужели они не найдут денег для плотника? Нет, Нуржан достоин награды за свой труд, и он, Жиемурат, что-нибудь придумает, как-нибудь выкрутится с обещанными Нуржану деньгами.
* * *
Жалмен возражал против строительства конторы не без задней мысли. Он-то знал, что Жиемурат затеял это дело по совету Серкебая. Ему на руку было — чтобы все думали, будто он и Серкебай и мыслят по-разному, и стоят на разных позициях. Так легче было скрыть тайное сообщничество меж ними.
Своего он добился... Но удовлетворения не чувствовал. Душа его горела, когда он вспоминал, как дружно поддержали все предложение Жиемурата. Он-то полагал, что идея насчет строительства конторы, которую по подсказке Серкебая выдвинет Жиемурат, отпугнет даже близких ему людей, внесет разлад в его окружение, а получилось наоборот: люди объединились вокруг этой идеи. Выходит, он своими руками разжег костер, на котором теперь Жиемурат варит для себя плов!
Когда Жиемурат повел народ в лес, за турангилем для стройки, Жалмен сказал, что ему нужно ехать в район, поторопить работников ГПУ с розысками убийцы Айтжана, и ускакал — в снег, в пургу.
Вернулся он лишь через день и, не заглядывая домой, спешился возле землянки Садыка. Тот, заслышав конский топот, выбежал навстречу гостю, пожал ему обе руки, провел в помещение.
Жалмен, отогревшись, поинтересовался, как работали люди в лесу, много ли нарубили турангиля, накосили камыша.
Садык, желая порадовать батрачкома, сказал, что крестьяне трудились в охотку, и сам Жиемурат старался от них не отстать.
К его удивлению, эти ответы лишь омрачили гостя, он хмуро переспросил:
— Так, говоришь, и Жиемурат рубил деревья?
— А что ж ему, стоять сложа руки — в эдакий-то мороз?
— Ну да, ну да... Мороз... — Жалмен еще больше насупился. — И как только ему не совестно мучать людей в такую погоду?
Садык хотел было возразить ему, но не решился. Он знал, как коварен и жесток Жалмен: ввяжешься с ним в пререкания, так он того и гляди донесет на тебя в ГПУ или еще как-нибудь отомстит, от него не жди добра!.. Вон, в прошлом
