Эдера 2 - Операй

Граф резко обернулся.

— А-а-а, ты еще тут? Ты что-то сказал?

— Вы изволили говорить со мной,— вежливо произнес Росси.

— Я говорю сам с собой, Джузеппе, и тебе только показалось, будто бы я разговариваю с тобой,— недовольно поморщился граф.— На самом деле я говорю сам с собой. Мысли вслух. Ты ведь знаешь, что я иногда могу себе это позволить?

— Извините... Но я тоже подметил, что эта синьора, с которой вы так долго беседовали, очень похожа на вашу покойную супругу, упокой ее душу Мадонна и святой Франциск,— с чувством, столь характерным для уроженца портовой части Неаполя произнес Росси.— Только...

Отторино нахмурился.

— Что — только?

— Только ваша супруга все-таки была красивее... — нашелся тот.

Непонятно почему, но в этот самый момент на Отторино нашла вспышка гнева — наверное, потому, что этот маленький и суетный человечек, этот Джузеппе Росси полез совсем не туда, куда следовало — в воспоминания дель Веспиньяни, в его чувства к покойной (все, что было связано с Сильвией, давно стало для Отторино святым).

— Послушай,— сурово сказал граф, стараясь не взорваться,— послушай, что-то в последнее время ты что-то очень много себе позволяешь... Не забывайся, Джузеппе, где я тебя взял, с какого дна извлек, и куда ты в любой момент можешь быть отправлен обратно!

Росси сконфузился.

— Извините, синьор...

— Джузеппе, мне кажется, что будет лучше, если ты пойдешь вниз, и проследишь, чтобы там прибрали все как следует...

— Хорошо, хорошо...

Росси за долгое время службы у дель Веспиньяни достаточно неплохо изучил нрав своего хозяина — он видел, что еще одно невпопад сказанное слово, и патрон может не на шутку вспылить.

А потому, пробормотав напоследок какие-то извинения, отправился вниз.

Отторино докурил сигарету почти до самого фильтра, после чего, бросив окурок в черную воду, тяжело вздохнул и последовал в каюту.

— Поразительно... — бормотал он, спускаясь по ступенькам,— удивительно...

Уже светало.

Восток мало-помалу, незаметно розовел, за изломанным силуэтом города рдел край неба, и в каюте становилось все светлей и светлей.

Граф тяжело опустился в кресло, и погрузился в тишину своей каюты — уютной, со вкусом обставленной, но тем не менее — совершенно чуждой ему.

Какое-то время он просто переводил дыхание после продолжительных бесед с гостями: все труднее и труднее становилось ему поддерживать оживленные, веселые застольные разговоры, скрывать свою печаль. Теперь, после празднества, Отторино мучил страх.

С напряженным вниманием вслушивался он в хрупкое равновесие своего организма, казалось, что зловещая враждебная сила вот-вот нанесет ему неотвратимый удар и сомкнется над ним черная глухая пучина тягостного недуга, имя которому — смертельная тоска.

Отторино, взяв со стола портрет Сильвии, еще раз внимательно посмотрел на него.

— Удивительно, — произнес он, — никогда бы не поверил...

В этот самый момент на столе зазвонил телефон.

Дель Веспиньяни поднял трубку.

— Алло?

Звонил тот самый Адриано Шлегельяни, которого граф беспокоил несколькими часами ранее.

— Доброе утро. Не разбудил?

Отторино поморщился.

— А я и не спал.

— Бессонница?

В голосе Адриано послышалось живейшее, неподдельное участие — будто бы он и сам провел бессонную ночь.

— Да.

— Признаться, я тоже не спал... Но у меня куда более уважительная причина.

Удивленно подняв брови, Отторино спросил:

Интересно, какая причина может быть более уважительной, чем сорокалетие?

— Всю ночь болел зуб... Пока не вырвал — не успокоился. А теперь уже все равно нет смысла спать.

— Сочувствую,— ответил граф.— Но ты сделал то, о чем я тебя просил?

— Да, Отторино.

— Ну, и что же?

— По моим данным, этот синьор Давила — порядочный человек. Кстати, его жена Эдера и он — сводные брат и сестра... Там очень темная и запутанная история, не по телефону. Сегодня же я подготовлю специально для тебя подробности — но это уже письменно.

Все правильно: «подробности — письмом»,— процитировал дель Веспиньяни старое присловье.— Но самое главное: этот самый Андреа Давила — действительно порядочный человек?

— Несомненно.

Отторино переложил трубку в другую руку.

— Ты ручаешься?

— А я тебя хоть раз подвел?

В голосе Шлегельяни послышались несколько обиженные интонации.

— Нет, нет,— поспешил успокоить его граф, — это я так спрашиваю...

— Об этом синьоре только самые лучшие рекомендации,— ответил Адриано. — А зачем это тебе?

— Не твое дело. Я ведь не спрашиваю, зачем тебе деньги, которые ты с меня берешь за подобного рода услуги?

— Я беру с тебя деньги не за услуги, а за полную конфиденциальность услуг, — в тон ему заметил Адриано.— И ты сам это знаешь.

— Да, насчет этого Андреа... Ну, не утопая в подробностях, так сказать — в двух словах...

— Архитектор, занимается куплей-продажей недвижимости,— начал Адриано, — и, вроде бы — успешно. Ни в чем порочащем никогда не замечен. Правда, в свое время он и Эдера собирались даже разводиться... Ну, это уже другая статья. Ну, что еще... Получил образование в Штатах. Его покойный отец, Серджо, был дипломатом, советником посольства, правда умер совсем молодым... А так, насколько я понимаю, этот Андреа — обыкновенный средний буржуа. И по образу жизни, и по всему остальному...

Отторино решил не уточнять, что же именно имеет Шлегельяни «под всем остальным» — видимо, полученной информации было для него более чем достаточно.

А потому, вежливо поблагодарив Адриано, он произнес в ответ:

— Ну, очень тебе обязан... чек получишь по почте как и всегда. Всего хорошего.

И повесил трубку.

На следующее утро Отторино, превозмогая головную боль, проснулся, и первым же делом потянулся к телефону.

Поискав в карманах, он обнаружил визитную карточку Андреа и набрал номер.

— Алло...

Голос графа звучал очень неуверенно, и он сам отметил про себя это