Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков

– Пойдешь в бой простым воином. Останешься жив – после разгрома казаков получишь прощение!

Войско султана выдвинулось на то самое место, на котором прошлым летом стоял лагерем Исмаил-бек. Танбал приказал разбить лагерь, а сам с холма наблюдал за обросшей укреплениями горой. На ее вершине притаились его заклятые враги.

«Я должен отомстить этим злобным псам, – засуетились в голове мысли одна злее другой. – Буду сражаться до последнего вздоха, клянусь!»

Лицо султана то бледнело, то краснело, но мысли звенели в голове ясно и четко. «Наступит расплата! Будем сражаться! Мы пришли. Трепещите, враги ислама, ибо жить вам остается недолго!»

Войско расположилось на отдых: разложили костры и принялись готовить пищу. Надвигались сумерки. Зная о значительном превосходстве ордынского войска над горсткой казаков, сотники впали в беспечность и не позаботились о безопасности лагеря.

Однако казаки не дремали. Как только на ночном небе засеребрился рассвет, а все вокруг заволокло туманом, они напали на вражеский лагерь. Полусонные воины в панике побежали кто куда.

Танбал с саблей в руке выскочил из шатра. Рядом с ним осталась сотня, пришедшая из Орды во главе с сотником Ильясом. Он вскочил на коня. Когда казаки открыли стрельбу по бегущим, султану показалось, что наступавших намного больше, чем уверял сбежавший лазутчик. Пришпорив коня, он повел оставшихся воинов на врага. Казаки повернули вспять и побежали. Танбал увлекся преследованием и с большим опозданием заметил вражеский конный отряд, который двигался из плотной пелены тумана ему наперехват. Впереди – его отчетливо было видно – размахивая саблей, скакал свирепого вида казак. Султан натянул поводья, задержав резвый бег коня. Кто с ним рядом? Пятеро, в том числе Юлдуз. Остальные растворились где-то позади в плотных клубах тумана.

Пока размахивающий саблей казак был еще далеко, у Танбала была возможность скрыться, но внутри что-то взбунтовалось, и он решил скрестить с ним свою саблю. Танбал больше не хотел позора, предпочтя ему смерть.

Он опустил поводья, выхватил саблю. Но и казаку было, видимо, наплевать на свою жизнь. Лихо гикая и угрожающе вращая над головой саблю, он смело ринулся на Танбала. Их сабли скрестились. Казак храбро атаковал султана. Он владел саблей как бог, не оставляя противнику никаких шансов. Танбал едва успевал отражать удары противника, удивляясь его военному мастерству. И в тот момент, когда он устал и готовился к смерти, подоспела Юлдуз. Девушка ловко отразила атаку казака, успев вывести из-под удара султана и пнула в бок его скакуна.

– Мой господин! Возьмите повод! Держитесь! – кричала Юлдуз, хлестнув коня султана камчой.

Даже Танбал не обращался так со своим вороным любимцем. Благородный красавец вихрем полетел вперед, стремительным бегом спасая своего хозяина от смерти.

– Я ешо до тя доберуся, черт нерусский! – услышал султан посланный в спину грозный окрик казака, который тут же растворился в тумане, словно кошмарный сон.

Танбалу пришлось затратить много сил, прежде чем он смог обуздать оскорбленное ударом плети и разгоряченное бегом животное. Когда он вернулся в лагерь, войско ожидало его, выстроившись на поляне.

Туман рассеялся, и султан посмотрел на своих сотников, которые виновато опустили головы. Танбал изнемогал от ярма позора, так неожиданно обрушившегося на его голову. Горстка казаков, воспользовавшись туманом, предприняла отчаянную вылазку против превосходящих сил противника и обратила в бегство большую часть войска, на которое султан возлагал такие большие надежды. Храбрецы возвратились в свою крепость без потер, успев зарубить около двух десятков его трусливых воинов, уведя с собою их лошадей и опозорив его, султана Танбала, на всю степь. И если брат узнает об этом… Да что брат, если эта весть дойдет до ушей хана Хивы… Уж лучше бы сабля храброго казака срубила ему голову, избавив тем самым от тяжкой обязанности нести на себе такое тяжкое бремя.

Танбал посмотрел на притихших сотников. Его душа пылала от жесточайшего гнева. Он растерзал бы их прямо сейчас. Но обстоятельства не позволяли сделать этого.

– Еще такой промах, и я прикажу всех вас казнить, – задыхаясь от бешенства, объявил во всеуслышание султан. – А сейчас готовьте войско к бою, трусы. Мы должны одолеть казаков за два дня. У нас нет времени на осаду!

Танбал, как никогда, жаждал реванша. Мысль о том, что казаки посмеиваются над ним и его войском, сидя за укреплениями, угнетала душу и выводила полководца из себя. Решив больше не скрывать от врагов своих намерений, султан взмахнул рукой, и войско двинулось к стенам крепости.

Сидя на коне, Танбал хмуро наблюдал за действиями воинов. Отряд за отрядом обошли замаскированные ветками ловушки и охватили гору плотным кольцом. Наверху, за укреплениями, – ни звука.

Юлдуз – она сидела на коне, как всегда, рядом с Танбалом – дышала учащенно. Ощутил дрожь в теле и сам султан.

Чтобы не угодить в ловушку, Танбал решил не надеяться на мудрость опозорившихся сотников, а уповать лишь на Всевышнего и самого себя. Воинов было вполне достаточно для разгрома казаков, и нужно сполна воспользоваться своим преимуществом.

Сотники молчали, но султан знал, что все они сторонники осады и против штурма укреплений. Но Танбал не мог позволить себе отказаться от своего же замысла. Осада могла затянуться надолго, а запасов провизии едва хватит на неделю. Лишь быстрая, решительная и значительная победа могла успокоить душу Танбала и смыть с войска пятно позора.

Обратного пути нет. Явиться в Орду к брату без победы – значит явиться совсем прибитым; жить, покоряясь воле брата, и ждать в страхе воли повелителя Хивы. Хан, вне сомнения, прикажет его казнить. И он, султан Танбал, предпочитает битву, в которой либо погибнет, либо, сражаясь, как лев, победит врагов и приобретет долгожданную славу.

Он сумеет обойти ловушки врагов и обыграть их, застигнув казаков врасплох. Всем существом султан ощутил огромную значимость своего ума. Сердце бьется громко – это перестук копыт коня его судьбы, которая просто обязана в этом походе быть к нему благосклонной, ведь он сейчас ее заложник.

27

– Ужо пожаловали, твари подколодны, – ухмыльнулся Кочегуров, разглядывая отряд ордынцев поверх частокола. – Я думал, их тышша супротив нас выступит, а энтих шакалов мы и без стрельбы, одними хворостинами зараз разгоним.

– Иш ты какой шустрый, – посмотрел на него Фома Сибиряков, – энто передовой отряд ихней. Поди, прискакали поглядеть, што здеся у нас и почем.

– Поглядите, оне ловушки наши разглядывают! – воскликнул Никифор. – Растудыт твою за ногу и об пол, оне как знают, хде мы ям понарыли.

– Осторожничают, язви им в души, – наконец высказался молчавший