Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Расскажи, куда закопал золото.
– В лесу, – поспешно ответил Закирка, вскакивая. – Тут недалече, я щас обскажу.
– Рисуй. – Стражник подал ему палку с остро отточенным концом и расчистил у повозки участок земли. – Если найду золото, то следующей ночью освобожу тебя.
Больше ни слова. Потерявший бдительность алчный стражник отложил пику и присел рядом. Татарчонок лихорадочно принялся чертить на земле «план». Необходимо было выиграть время, чтобы сосредоточиться и укрепиться в принятом решении. Оглушить или придушить стражника надо было быстро и надежно, чтобы он не смог вырваться и поднять тревогу. От сноровки сейчас зависела его жизнь. Закирка был уверен, что в случае промаха султан немедленно прикажет его казнить.
Стражник ткнул его локтем в бок:
– Ну? Что притих?
– Э-э-э… Вспоминаю я, – поспешно ответил Закирка. – Я щас. Ешо чуть-чуть.
Он принялся старательно вычерчивать на земле крестики и кружочки, между которыми провел одну длинную извилистую линию. Стражник окончательно потерял бдительность, зачарованно наблюдая за рисунком. Он ничего не мог понять в нарисованных знаках, но старательно запоминал их.
– Вот здеся река. – Закирка ткнул в извилистую линию. – Вот здеся лагерь султана. – Он ткнул в большой круг, соседствующий с многочисленными крестиками.
– А это што? – спросил стражник про крестики.
– Лес энто, – пояснил татарчонок.
– А это што? – указал стражник на точки между «рекою» и «лесом».
– Энто болото, – терпеливо объяснил Закирка, старательно стирая пальцами землю с острия палки.
– А золото где? – выдохнул стражник, наклоняя голову пониже.
– А золото, оно туточки.
Точно рассчитанным движением Закирка воткнул палку в горло стражника, и тот, захрипев, рухнул лицом в нарисованный «план», сотрясаясь от предсмертных конвульсий.
– Вот и ладненько, – ухмыльнулся татарчонок и осмотрелся. – Передай мой поклон Аллаху, скотина немытая.
А время поджимало. Уже скоро на смену убитому должен подойти стражник. Закирка посмотрел на свою левую руку, обтянутую железным обручем. От обруча тянулась железная цепочка, прикрепленная другим концом к повозке. Оставалось расслабить клепку у запястья руки и вытянуть руку из обруча или… Или отрезать руку.
Чтобы не попасть в хивинское рабство, об ужасах которого Закирка был немало наслышан, он предпочел бы самому себе отрезать руку. Но оставалась клепка на обруче, на податливость которой татарчонок очень надеялся.
Вынув из ножен убитого кинжал, он протиснул острие между стыкующих обруч лапок и попытался расслабить клепку. К его великой радости, она сопротивлялась недолго. Затратив немного времени, немного усилий, татарчонок развел лапки и расслабил обруч.
Кривясь от боли, но не проронив ни звука, Закирка вытянул руку из «браслета» и облегченно вздохнул. Теперь оставалось только уносить ноги. Да и неплохо было бы переодеться, чтобы не попасть в поле зрения ордынских воинов.
Стянув с убитого стражника одежду, татарчонок быстро «принарядился». Выглянув из-за повозки, он осмотрелся и, не увидев ничего подозрительного, улыбнулся:
– Щастливо оставаться, браты-мусульмане. Как удержать каторжанина в неволе, лучше поучитесь у жандармов русских!
Бросив прощальный взгляд на труп стражника, Закирка неприязненно плюнул и, не жалея ног, припустился бежать в сторону леса. Он бежал к спасительным деревьям изо всех сил, задыхаясь не от бега, а от радости. Татарчонок наслаждался свободой и не знал, что в лесу его ожидает смерть, жуткая и неминуемая, по сравнению с которой хивинский плен выглядел бы как райский сад со своими розами и буйно цветущими кустарниками.
* * *
Антип исхудал, обносился, но не покидал своего укрытия в кустах на берегу речки. Бывший атаман и сам не знал, почему он не уходит от бывших соратников.
Он последовал за отрядом Егорки и тогда, когда разбойники перенесли лагерь на болота, поближе к караванным путям. Вся жизнь молодого атамана протекала на глазах Антипа. Он с удивлением наблюдал, как его ученик умело руководит разбойниками. Егорка удачно выбрал место для лагеря. К поляне трудно было подобраться незамеченным. Он установил строгую дисциплину и решительно положил конец беспробудному пьянству. Кроме того, возросло количество набегов на караваны, и, судя по всему, весьма успешных. Отряд Егорки рос не по дням, а по часам. Бывали минуты, когда Антип откровенно завидовал своему ученику и каялся в том, что преждевременно покинул ряды разбойного братства.
Но зависть проходила сразу, как только Антип вспоминал о цели своей дальнейшей жизни. Для ее достижения он должен был находиться далеко отсюда. Но незримые узы, все еще крепко связывающие его с отрядом, пока оставались прочны и надежно удерживали его у лагеря разбойников.
Слезы навернулись на глаза Антипа, когда он стал невольным свидетелем разгрома лагеря. В отчаянии он сжимал кулаки, скрежетал зубами, но поделать ничего не мог. Будь он на месте Егорки, был бы намного осмотрительнее отчаянного и безрассудного парня и не допустил бы напрасной гибели людей. Но, увы, судьбе было угодно, чтобы в это время каждый из них оставался на своем месте.
Антип внимательно наблюдал за ордынцами, которые, как детей, отлавливали арканами пытавшихся спастись людей.
– Будьте вы прокляты, нехристи поганые, – шептал он, кусая до крови губы.
Он прокрался к берегу реки. Сумерки где-то вдали неохотно уступали место нарождающемуся утру. А здесь, в зарослях ивняка, еще было темно. Стоял такой таинственный предутренний шорох трав, камышей и ветвей, что в десяти шагах человек исчезал без следа и звука.
Антип видел, как на том берегу шли конники, скрутив отловленным разбойникам руки за спиной. Пленники еле брели. Большая часть отряда кочевников, подгоняя коней, поскакала вперед. К восходу солнца в бывшем лагере разбойников остались лишь головешки.
И Антип вдруг понял, что время пришло. Больше его ничего не удерживало в этом месте. Сердце сжималось от горечи за погибших и досадовало за тех, кто остался в живых. Их предстоящей судьбе не позавидовал бы никто, кто хоть краем уха слышал о жизни рабов в Хиве. Оставалось только оплакивать погибших, пожалеть живых, раздобыть коня и уносить подальше ноги.
Днем Антип крадучись переправился через реку и обследовал поляну, на которой не так давно был разбойничий лагерь. Но ничего, что могло бы пригодиться в предстоящем пути, так и не обнаружил. Разграбившие лагерь ордынцы постарались на совесть, не оставив даже ржавого гвоздя, не говоря уже о чем-нибудь более ценном. Но ему повезло. Он нашел в ивняке коня, который не мог подняться на ноги вовсе не из-за пустяковой раны на шее, а из-за уздечки, которая зацепилась за обнаженные корни дерева.
Антип перевел коня через реку к своему укрытию. Привязав его на заросшей разнотравьем полянке, он решил пробраться поближе к ордынцам, которые, по его расчетам, должны были расположиться лагерем