Последний бой - Тулепберген Каипбергенович Каипбергенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как Давлетбай? Помогает тебе?
— Парень толковый, старательный. Он готовит Шамурата к поступлению на курсы трактористов. А сам готовится в партию. Мы думаем принять его кандидатом.
— Дело. Не подведет?
— Я в него верю.
В это время дверь бесшумно приоткрылась и вошел незнакомый молодой джигит.
— Кто тут товарищ Муратов?
Жиемурат поднялся:
— Я.
— Вам пакет. Из района.
Джигит вручил Жиемурату большой белый конверт и, попрощавшись, удалился.
Жиемурат распечатал конверт и углубился в чтение. Жалмен неторопливо спросил:
— Что пишут?
— Ой бой! — Жиемурат сокрушенно покачал головой. — Не тем я, выходит, занимался!
Он положил письмо на стол и принялся объяснять:
— Понимаешь, райком партии требует, чтобы мы, в первую очередь, обеспечили полностью сдачу хлопка. Чтобы весь хлопок был убран и сдан, до последней коробочки!
— Что ж, законное требование.
— Вот. — Жиемурат взял со стола письмо. — Видишь, что пишут? «Вы обязаны добиться, чтобы ни одного хлопкового семечка не оставалось ни в поле, ни в крестьянских домах». Как с этим обстоят дела, не знаешь?
— Хлопка в поле еще много.
— Так... Загляни ко мне завтра утром. Пройдемся по полям.
* * *
Хлопок начали собирать уже давно, но крестьяне не успевали с уборкой, и коробочки еще белели на ветвях хлопчатника, а иные осыпались на землю. Особенно много их валялось на дорогах, в колеях от колес арбы.
Жиемурат, подняв с земли целую горсть жалких, раздавленных комочков, тяжело вздохнул:
— Эх-хе! Сколько на тебя труда тратят, трясутся над каждым семечком, холят, выхаживают... А после ты вон где оказываешься: в пыли, под ногами!
— Э, товарищ Муратов, это еще что! Ты многого не видел. Как говорится, больше ходишь — больше видишь. — Жалмен тоже нагнулся и выхватил из-под ног несколько грязных коробочек. — Ты смотри... Ну, и народ!
— Да, потери хлопка большие, — с горечью сказал Жиемурат. — Но мы не должны их допускать! Это же народный труд и народное богатство пущены на ветер!
— Да за всем не усмотришь. Управиться с уборкой — дело нелегкое.
— Для единоличника. Для крестьянина-одиночки! Потому-то мы так ратуем за колхозы.
Они прошли по междурядьям. Издалека поле казалось сплошь белым от хлопка. Но, вступив на поле, Жиемурат увидел, что урожай не так-то уж богат: на лучших кустах хлопчатника подрагивало под ветром лишь по пять, по шесть раскрывшихся коробочек. Само поле являло собой удручающее зрелище: большое, танапов в пять, оно не было поделено на квадраты, и хлопок сеяли как попало, не длинными ровными рядами, с глубокими междурядьями, с ок-арыками, а беспорядочно, словно джугару. Сплошной посев. И сплошной полив. Откуда тут было взяться доброму урожаю?
Жиемурат, поглядывая по сторонам, сокрушенно мотал головой: худо, ой, худо. Но он понимал, что уже ничего нельзя было сделать, чтобы исправить положение: поздно.
Лучи солнца, отражаясь от белой хлопковой ряби, резали глаза. Все же Жиемурат заметил, как в дальнем конце поля из зарослей хлопчатника вынырнула и снова исчезла чья-то голова. А неподалеку виднелось алое пятно: женщина в красном платье.
Жиемурат и Жалмен направились к участку, где шла уборка хлопка. Работали мужчина, пожилой, с густой, начинающей седеть бородой, и молодая девушка. У мужчины, казалось, икры ног прилипли к заду: он обрывал коробочки, передвигаясь от куста к кусту... на коленях...
— Эй, Садык-ага! — еще издали крикнул Жалмен. — Ты что это ползком-то хлопок собираешь?
Мужчина поднялся, держась правой рукой за поясницу. Шагнув к мешку, ссыпал в него из подола чекменя собранный хлопок.
Жиемурат, приблизясь, обменялся с крестьянином крепким и в то же время почтительным рукопожатием, чем доставил ему явное удовольствие.
Девушка в красном платье, бросив в их сторону быстрый взгляд, тут же отвернулась, и руки ее снова замелькали над кустами хлопчатника — она, казалось, не обращала внимания на пришедших. На минуту она распрямилась, разминая затекшие плечи, сладко потянулась.
Жалмен кивнул на нее Жиемурату:
— Видал, товарищ Муратов? Вон какие сборщицы будут у нас в колхозе!
Сердце Жиемурата словно обдало теплой волной: молодец батрачком, он уже видит в сегодняшних крестьянах завтрашних колхозников!
Садык стоял в выжидательной позе, он был уверен, что пришедшие начнут донимать его всякими разговорами. Но Жиемурат, присев на корточки, принялся собирать хлопок. Тогда и Садык решил продолжить работу.
Когда он нагнал Жиемурата, тот, обернувшись к нему, спросил:
— Сколько у вас земли под хлопком, Садык-ага?
— Пять танапов.
— Так. И какой думаете снять урожай?
— Если будет на то воля аллаха — пожалуй, возьму пудов сто.
Жиемурат покачал головой:
— Маловато, ага.
— Да у нас сроду никто не брал с пяти танапов больше семидесяти пудов! А у меня вон, благодарение аллаху, сто.
— Можно получить больше.
— Нет, братец, выше головы не прыгнешь. Я уж все из земли выжал, от весны до весны спину ломал. Сам посчитай: привез удобрений — десятки арб, землю сохой дважды вспахал, на быках, и все лето ухаживал за каждым кустиком, как за малым ребенком. И поливал, и сорняки выпалывал... Куда уж больше-то?
Жалмен с важным видом стоял чуть поодаль, не вмешиваясь в их беседу, а может, он и не слышал, о чем они говорили. Приметив возле себя куст хлопчатника, задушенный сорняком, Жиемурат пальцами поковырял землю у стебля и опять повернулся к Садыку:
— Видите, Садык-ага, какой куст? Хилый, низкий. А почему? Только ли из-за сорняка? Потрогайте-ка землю. Ну?.. Она высохла, затвердела. И не дала хлопчатнику расти свободно.
— Поди ж ты! А ведь сколько раз я ее поливал!
— А почву летом рыхлили?
— Хе!.. А чем? Руками? С сохой-то тут не пройдешь.
— Точно. Не пройдешь. При таком севе — соха только поломала бы весь хлопчатник.
— А как же еще сеять?
— Ровными рядами.
— Рядами-то у нас только дыни сажают.
