Последний бой - Тулепберген Каипбергенович Каипбергенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кто же подходит для этой цели? Дарменбай?.. Он и малограмотный, и малость трусоватый, но если держать руку на его плече, не давая сойти с прямого пути на обочину, то он сможет принести пользу. А там, как знать, может, он со временем, изживет свои недостатки... Темирбек. Вот это готовый руководитель. На него можно положиться. Он как раз и поможет Жиемурату на первых порах, а Дарменбая разумно послать учиться. Кого еще отправить вместе с ним на учебу? Давлетбая? Это было бы неплохо. Кому же еще и приобщаться к знаниям, как не ему — молодому, полному сил и комсомольского задора? Но он пока нужен Жиемурату здесь — как и Темирбек. И следует рекомендовать его кандидатом в члены партии — партийная ответственность, которая ляжет на него, заставит парня работать еще добросовестней и азартней. К тому же ведь Багров поручил — как можно скорее добиться создания в ауле партийной ячейки.
Кого же еще послать на учебу? Жиемурат мысленно перебрал всех, с кем успел познакомиться.
Как звали того богатыря, который бросал глину на строительстве жалменского дома? Ах, да, Шамурат. Вот он пускай едет учиться на тракториста. Подходящая кандидатура.
Жалмен, Жалмен... И ему было бы полезно подучиться. Но Жиемурат пока не видел, кого можно было бы вместо Жалмена поставить батрачкомом.
Необходимо поднять на учебу и женщин... Сложное дело! Аульных женщин Жиемурат совсем не знал, и потому мысли его не шли дальше дома, где он жил.
Серкебай, кажется, относится к нему с искренним уважением, даже почтением, жадно ловит каждое его слово. Неужто же он не согласится, чтобы его дочь училась? Если же удастся послать на учебу Айхан, то и другие девушки поднимут головы, потянутся к новому, начнут активнее участвовать в жизни аула...
Занятый своими мыслями, Жиемурат и не заметил, как в окошке забрезжил свет. Очнулся он от громкого голоса Серкебая, звавшего своего жильца: «Боле, вставай! Солнце уже взошло. И чай готов!»
Жиемурат вскочил с постели. Из-за бессонной ночи голова у него кружилась, он чуть не упал, выходя из комнаты. В одной майке проскользнул во двор, умылся до пояса холодной водой, энергично обтерся, и сразу же почувствовал себя легким, как птица.
В печи теснились чайники с уже заваренным чаем. Но Серкебай не приступал к чаепитию — лежа близ печи на подушках, ждал Жиемурата. Лишь когда Жиемурат уселся на красное корпеше, хозяин наполнил свою пиалу.
Переливая чай из пиалы в чайник, Жиемурат спросил:
— Серкебай-ага, если я в своей комнате поставлю стол и стулья, вы не будете против?
Серкебай пожал плечами:
— Комната твоя. Распоряжайся в ней как душе угодно.
Благодарно глянув на Серкебая, Жиемурат, не скрывая радости, сказал:
— Счастья вам, боле!
Он разломил лепешку и, запивая ее чаем, спросил:
— Серкебай-ага, плотник в ауле найдется?
— Как же без плотника, братец? Есть у нас плотник. Нуржан.
— Стол-то он сумеет сколотить?
— Кто знает. Сам он хвастается, что из дерева все может сладить — даже человека!
Жиемурат, разговаривая с Серкебаем, все ждал удобного момента, чтобы поделиться своей задумкой насчет Айхан.
Девушка сидела тут же, не вмешиваясь в их беседу, бесшумно попивая чай, лишь порой слегка улыбаясь какой-нибудь фразе и украдкой посматривая на Жиемурата. Но стоило тому поймать ее взгляд, как она тут же опускала глаза. Чтобы не конфузить девушку, Жиемурат уставился на свою пиалу. И подумал: на вид-то Айхан, вроде, и робкая, и стеснительная. Но поди угадай, какой у нее нрав на самом-то деле. Может, строптивый. Может, она способна и ослушаться отца, даже если он примет идею Жиемурата послать ее учиться. Пожалуй, не стоит с этим спешить...
Завтрак уже подходил к концу, когда явились Жалмен и Давлетбай.
Жалмен представил Жиемурату своего спутника:
— Это Давлетбай, секретарь нашей комсомольской ячейки. Так сказать, чабан молодежной отары. Давно уж хочет с тобой поговорить.
Достав из кармана папиросы, Жиемурат предложил их пришедшим.
Жалмен хоть и не курил, но из вежливости взял одну папиросу, а Давлетбай, поблагодарив, отказался.
Жиемурат, одобрительно взглянув на него и сделав глубокую затяжку, спросил:
— Сколько комсомольцев в ячейке?
— Пятеро.
— Из них — девушек?
— Ни одной.
Жиемурат знал, что в ауле нет девушек-комсомолок, и задал свой вопрос лишь затем, чтобы незаметно навести разговор на Айхан. Выслушав ответ, он с упреком сказал:
— Что же это ты, братец? Партия ставит перед нами как одну из первоочередных задач — вовлечение женщин в общественную жизнь, в активную работу. А у вас ни одной комсомолки!
— А что делать? Девушки у нас больно боязливые. Всех боятся: отца, матери, братьев, невесток... Уговариваешь, уговариваешь их вступить в комсомол, а они ни в какую.
Жиемурат поднял на Давлетбая усмешливый взгляд:
— И что, все у вас такие?
— Все! — решительно и как-то упрямо отрубил Давлетбай. И покосился на хозяина. — Взять хотя бы Серкебая-ага. Я ему в глаза скажу: это он виноват, что Айхан до сих пор не в комсомоле. Я ей не раз предлагал. А она одно заладила: отец, мол, не велит, ругается...
Серкебай недовольно нахмурился:
— Что, на Айхан свет клином сошелся? У других, что ли, нет дочерей?
А Жиемурат смотрел на Давлетбая с радостным изумлением. Хоть он и знал, что только благодаря его упорству и настойчивости появилась комсомольская ячейка, пусть немногочисленная, однако, его приятно поразили прямота, смелость, честность Давлетбая. Такому вполне можно довериться, ему по плечу любое поручение.
И раз уж зашла речь об Айхан, нужно было воспользоваться удобным случаем и поднажать на Серкебая. Следовало только действовать как можно дипломатичней. И, покосившись на Серкебая, Жиемурат добродушно сказал:
— Ты, братец, видно, плохо знаешь моего боле. Он ведь наш человек. Всей душой — за новое. Мало ли что раньше-то было. Но теперь, я уверен, он позволит Айхан вступить в комсомол. А там... пошлем ее на учебу.
Как Серкебай ни старался
