Последний бой - Тулепберген Каипбергенович Каипбергенов

Дети, равнодушные к происходящему, с веселым шумом стайками носились вокруг юрты. Заметив Жиемурата, от толпы отделился рослый мужчина с лицом в рыжих веснушках и редкой бородой.

Непонятно было, за кого он принял Жиемурата: то ли за одного из близких покойного, поскольку Жиемурат остановился возле юрты, где случилось несчастье, то ли за случайного прохожего, гостя издалека. Во всяком случае, он вежливо поздоровался с Жиемуратом за руку и спросил — откуда тот идет и куда.

Жиемурат ответил вопросом на вопрос:

— Не скажете, где здесь дом Айтжана?

Мужчина пытливо глянул на Жиемурата.

— Айтжана? — он помедлил, потом спросил осторожно: — А кем он вам приходится?

— Так. Знаю его. Думал зайти к нему, поговорить.

Жиемурату показалось, что мужчина что-то старается скрыть от него: вел он себя как-то странно.

Словно угадав мысли пришельца, тот поспешил объяснить:

— Айтжана нет в ауле, он с женой уехал вчера в гости и еще не вернулся. А ты, гляжу, притомился... Побудь пока у меня. А там и Айтжан объявится. Хм...

Он смотрел на Жиемурата с непонятным сочувствием, говорил с длинными паузами, словно обдумывая каждое слово, и опять в душе Жиемурата зашевелились неясные подозрения. Однако ему ничего не оставалось, как последовать за мужчиной: ведь он гость в ауле и обязан подчиняться хозяевам.

По дороге Жиемурат спросил:

— В той юрте кто-то умер?

— Ну, умер, — почему-то сердито буркнул его спутник.

— Я иду в ваш дом — не мешало бы нам познакомиться друг с другом. Меня зовут Жиемурат. А вас?

— Мое имя — Серкебай.

После этого они долго шли молча. Лицо Серкебая сохраняло мрачное выражение, и Жиемурат решил, что это близкий родственник покойного. К тому же он знал, что во время похорон или торжественных тоев гостями обычно занимаются люди, особенно близкие виновникам скорби или торжества.

— Покойный — молодой или старик? — не удержался он от вопроса.

Серкебай вздохнул:

— Совсем молодой...

Жиемурат хотел еще о чем-то спросить, но прикусил язык, вспомнив, что обычай не допускает в такие минуты излишнего любопытства. Он шагал за Серкебаем, разделяя в душе его скорбь.

Они быстро дошли до дома Серкебая, и хозяин провел Жиемурата во внутреннюю комнату. Позвав жену, пожилую женщину в белом платке, он велел ей позаботиться о госте: напоить его чаем, поставить казан.

Потом Серкебай ушел.

«Ему, видимо, приходится принимать людей, прибывших на похороны, размещать их по домам, помогать семье покойного», — решил Жиемурат.

Жена Серкебая постелила гостю кошму. Жиемурат сел, молча наблюдая, как хлопочет хозяйка: она наполнила водой кумган и водворила его на очаг, налила из пустой тыквы воды в казан, ушла, вернулась, помешала в очаге головешки, снова ушла. Жиемурат не отвлекал ее, хотя у него и вертелся на языке мучавший его вопрос... Лишь когда чай начал закипать и хозяйка присела у очага на корточки, Жиемурат обратился к ней:

— Женге, кто у вас умер?

— Ой, ой! — женщина закрыла лицо ладонями и покачала, головой. — Такая беда, такая беда!.. Какой хороший был человек...

— Кто же это?

— Мы звали его «большевой».

Жиемурат непонимающе пожал плечами. Женщина, перехватив его недоумевающий взгляд, пояснила:

— Это муж нашей Улмекен.

Она сказала это так, как будто гость знал всех в ауле — от мала до велика.

Но об Улмекен-то Жиемурат слышал, и даже совсем недавно думал о ней как о будущей своей хозяйке! Поэтому при словах жены Серкебая он чуть не выронил из рук пиалу с горячим чаем и некоторое время смотрел на женщину, не в силах вымолвить ни слова: так потрясла его сообщенная ею страшная весть.

Не веря своим ушам, он переспросил:

— Муж Улмекен? Вы говорите об Айтжане? Об Айтжане-большевике?

— О ком же еще? У Улмекен один муж. Ой, бедная Улмекен!.. Бедная Улмекен!..

Она заплакала, а Жиемурат словно оцепенел от неожиданности, он бессмысленно глядел перед собой, и пиала с чаем, которую он забыл поставить на кошму, дымилась в его руках.

В это время в комнату вошел Серкебай, и Жиемурат, будто очнувшись от дурного сна, резко повернулся к нему:

— Серкебай-ага! Оказывается, это Айтжан умер?

— Да, братец, Айтжан... Славный был парень — душа нараспашку!

— Что же вы мне сразу не сказали?

— Не хотел тебя огорчать — с дороги. Вот и решил привести к себе, чтобы ты отдохнул, набрался силенок, а уж потом услышал тяжкую весть. Ты и правда родня ему?

Жиемурат, пропустив этот вопрос мимо ушей, сам спросил:

— Он что, болел?

— Ох, братец! — вздохнул Серкебай. — Бывает, и здоровые помирают раньше больных. Все в воле аллаха! Еще вчера, в это же время, наш Айтжан носился по аулу, целый и невредимый. А ночью, когда в доме старого Бектурсына шел той, Айтжана зарезали...

Жиемурат, как ужаленный, подскочил на своем месте:

— Что вы сказали?! Его убили?

— Убили, братец. Какой-то злодей всадил ему нож в сердце.

— Какой-то злодей... Значит, вы не поймали убийцу?

— Э, я же говорю — был той. В этой суматохе мы и об убийстве-то не враз узнали. Где уж там ловить злодея! Ты извини, братец, я опять тебя оставлю. Надо гостей встречать. Да, кому — вечный покой, а кому — лишние хлопоты...

Жиемурату не терпелось выяснить, как же все произошло, и как только Серкебай вновь исчез, он обратился к хозяйке:

— Женге... А чем Айтжан занимался накануне?

— Вчера, что ли?

— Ну, вчера.

— С утра, как всегда, сел на коня и поехал по аулу... Он в эти дни во многих домах побывал, все за колхоз агитировал. А вчера и к нам заглянул. Уговаривал хозяина вступить в колхоз...

— Агитировал, говорите... И все обошлось без скандалов?

— Я ни о чем таком не слышала.

— А на тое он ни с кем не повздорил?

— Чего не знаю, того не знаю... Днем он собрал весь аул и звал всех в