Последний бой - Тулепберген Каипбергенович Каипбергенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так, во власти невеселых дум, Жиемурат пролежал до рассвета. Он слышал, как поднялся и вышел из дому Серкебай, как он вернулся... Чтобы не мешать его молитве и не беспокоить хозяев прежде времени, Жиемурат притворился спящим, лежал неподвижно, не высовывая головы из-под одеяла.
Покончив с молитвой, Серкебай тихо, но властно приказал жене:
— Готовь чай!
Ажар, успевшая уже разжечь очаг, подкинула в огонь хворосту, поставила котел с водой. В комнате стало жарко.
Жиемурат, сделав вид, будто только что проснулся, отбросил с головы одеяло, сладко потянулся, сев на постели, сунул босые ноги в сапоги, хотя рядом стояли кожаные калоши хозяина, и вышел во двор.
Прибирая за гостем постель, хозяйка обратила внимание на сумку, висевшую на вбитом в стену деревянном колышке, и повернулась к мужу:
— Глянь-ка, какая у него толстая сумка. Уж не финагент ли?
— Финагент, не финагент, а птица, видать, важная. Из больших чинов!
За дверью послышался кашель — это Жиемурат предупреждал хозяев о своем приходе.
Шагнув в комнату, он взял медный кумган с водой, стоявший возле таза, у дверей, умылся и, вытирая лицо и руки старым, вылинявшим платком, который подала ему хозяйка, спросил Серкебая:
— Серкебай-ага, похоже, дом вы совсем недавно сладили?
— Угадал, братец. С месяц, как кончил строиться.
— Это вы правильно сделали! А то, гляжу, в ауле много недостроенных домов.
— Успел приметить? Да, братец, многие никак не управятся со стройкой. Видел, наверно, дом по соседству, со стенами без верха? Его Жалмен строит, наш батрачком. Да вот все не достроит!
— Стены-то высохли, можно уж выкладывать верхний ярус.
— Да ведь сам знаешь, к глине — вода надобна. А у нас арык пересох. Пришлось Жалмену рыть колодец. Вот выроет, тогда и долепит стены.
За чаем Жиемурат попытался было вернуться к разговору об убийстве Айтжана, но Серкебай опередил его:
— Про вчерашнее злодейство, братец, я тебе поведал все, что сам знаю. Я ведь в этот аул приехал года два назад, и до сих пор дивлюсь: ну, что за люди! Родных убитого — и то не додумались известить. А может, поленились.
— В ауле, значит, не догадываются, кто бы мог убить Айтжана? Кому бы это могло понадобиться?
— Да кого тут заподозришь? Открытых врагов у него, вроде, не было. И никаких следов злодей не оставил.
— Где его нашли?
— Во рву, возле арыка, уже мертвым. Рано утром комсомолец Давлетбай случайно его заприметил.
— Так, говоришь, явных врагов он тут не успел заиметь?
— Вроде, нет...
Судя по выражению его лица, Серкебай и сам был огорчен тем, что не может ничего прибавить к уже рассказанному. Жиемурат, ни о чем больше не допытываясь, молча прихлебывал чай. Серкебай, чувствуя себя неловко перед гостем, решил продолжить беседу:
— А ты, братец, из какого рода будешь?
— Из кунградского.
— Отец и мать у тебя живы?
— Я еще мальчишкой был, когда они умерли.
— Оба?.. Ох, бедняга! — Серкебай сокрушенно помотал головой. — А матушка твоя — из какого рода?
— Мои родичи по матери — из рода кенегес.
— О!.. — обрадовался Серкебай. — И моя мать из этого рода! Выходит, мы с тобой боле[8]!
— Выходит, так, — Жиемурат рассмеялся. — Видите, я знал у кого остановиться!
Со вчерашнего дня Серкебая мучало любопытство, кто же такой его гость, откуда, чем занимается? Но он не знал, с какого боку к нему подступиться. Шутка Жиемурата придала хозяину решимости, он спросил:
— Ты работаешь где или учишься?
— Отучился!
— Ага. Значит, работаешь. И что же, это работа у тебя такая — разъезжать по аулам?
— Да не совсем так. Больше на месте сижу.
— А к нам зачем пожаловал?
— По одному важному делу.
Жиемурату пока не хотелось говорить, что его прислали организовать здесь колхоз.
— Уж не ищешь ли невесту? Так тут ничего путного не подберешь.
— Нет, жениться мне не к спеху.
— Так... У нас, конечно, имеются такие, кто не уплатил налогов... Вот, заглянул на днях лесничий, сказал, кто сколько должен за дрова.
Встретив недоуменный взгляд гостя, Серкебай умолк и красным платком не первой свежести вытер лоб, на котором от напряжения, выступила испарина. Он бы охотно продолжил расспросы, но неудобно было приставать к человеку, заведомо не желающему отвечать.
А Жиемурат, понимая его состояние, испытывал чувство вины перед ним: в самом деле, к нему — с открытой душой, а он в прятки играет! И чего, собственно, ему таиться? Верно молвится: бояться воробьев — не сеять проса. Серкебай — человек, вроде, неплохой и отнесся к нему доброжелательно. Почему не сказать ему прямо — ради чего он сюда приехал. Нужно ли вообще скрывать цель своего приезда? Все равно ведь придется о ней рассказать — не нынче, так завтра. Ну будет он бродить с загадочным видом по аулу — так люди начнут строить догадки, и кто знает, что они там напридумывают! Нет, правда лучше досужих толков!
— Вот что, Серкебай-ага. Не хотелось мне открываться, пока не осмотрюсь да не разберусь, что к чему... Ну, да уж ладно. Шила в
