Черные крылья - Сьяман Рапонган

– Мой дед тоже так говорит, – заметил Дзьявехай.

Все трое подняли руки, указывая на три яркие звезды, светящиеся рядом, и сказали:

Томитовон о мата но ангит тамо ан, тана малахет о какаван нам дзитамо мисьяй, тана сьямаква тамо рана ам макван сан ан.

– Это наши звезды. Несмотря на тайфуны, мы трое всегда будем вместе, несмотря на темные тучи, даже если поженимся, если у нас будут дети и мы станем Сьяман (отцами)…

Новон, кван да.

– Хорошо! – в один голос поклялись они.

Ам михеза тамо мангай до ко-чун ан, квана ни Дзьявехай.

– Тогда будем вместе учиться в средней школе, так тому и быть! – произнес Дзьявехай.

Новон.

– Хорошо!

Дзита нгозая о ньяпван та ан.

– Даже если родители будут против?

Ам, дзита рана коман со либанбан а кано арайо о. квана ни Нгалолог.

– Но ведь тогда, получается, не видать нам свеженьких глаз летучей рыбы и махи-махи! – посетовал Нгалолог.

Дзьяхам, дзьята комаро тамо со кадварав, катлварав ам, до район нам. Квана ни Касвал.

– Все равно, мы ведь сможем улизнуть из школы на пару дней, в сезон летучей рыбы, – сказал Касвал.

Имо савона ямапа лоло дзьямен савнам, та дзьянгай до гакко си марав а, си син-цы-ям, сипзотан да ятен, икарахет но вонед на ни Дзьявехай.

– Вот так сразу улизнуть из школы? Ой, ну и попадет же нам из-за тебя! Вот если ты завтра не пойдешь в школу, посмотрим, как в понедельник тебя на глазах у всех одноклассников отшлепают по попе прямо на трибуне!

Аликей о мейнген савнам. Кано манирен сьяма ам о макей я мангсем ам, дзьявонибдо вава. Тона назибован ни Касвал.

– Ничего, поболит и пройдет. И вообще, мой папа говорит: «Съешь побольше рыбьих глаз – исчезнет страх перед большой волной»! – Касвалу плевать было на то, что учитель его бил.

Малахет на о синси а нимапо до та-ло ри савнам.

– Больше всего я ненавижу этого учителя с материка.

Нонан. Кван а ни Нгалолог.

– Да уж! – откликнулся Нгалолог и продолжил:

Маказово камо а, кангай ньё манзакат со кон-вей.

– Еще призывает нас поскорее повзрослеть, стать солдатами и пойти сражаться с бандитами-коммунистами.

Си манзакат тамо со кон-вей ам, та митовон па о пахад тамо о! Кван а ни Дзьявехай.

– Если мы пойдем сражаться с коммунистами, да еще и убивать их, наши души не смогут вечно спать в наших звездах! – сказал Дзьявехай.

Нонан.

– Верно!

Кано ята Тайвань рен ен?

– Мы же не тайваньцы, а?

Нималахет на синси ри савнам, си комаро до гакко ам, дзьябо кадзико бакбакан дзья!

– Хуже всех этот учитель с материка! После окончания школы надо отомстить, избить его в отместку.

Манирен па си Касвал ам:

Касвал продолжал:

Напейпанчи дзьякен, кванам; мангай ка до хай-чин, ан. Но дзико мизезьяк ам, пасосоненна якен манозатоза. Ни малахет на о та-ло-рен нери.

– Он мне без конца твердит: «Тебе надо пойти служить во флот, согласен, Чжоу-цзинь?» А если я ничего не отвечаю, то днем посылает меня ловить лягушек. До чего же он противный, этот тип с материка.

Камакей мангаги до хай-чин? Кован на ни Нгалолог.

– А ты хочешь пойти в военные моряки? – спросил Нгалолог.

Та котей какза, та яман закат со тао. Апьяпьяпа мивазай до Тайвань.

– Не очень-то хочу, пойдешь в моряки – придется еще людей убивать. Я бы лучше поехал работать на Тайвань.

Имо мо Дзьявехай ам.

– А ты, Дзьявехай?

Эн… миватватек со кав-цун до Тайвань на кано та-ши.

– Ну… хотел бы поехать бы на Тайвань учиться в старшей школе, а потом поступить в университет!

Каматенен, яка ти-и-мин кано ка комакомаро па.

– Можно подумать, ты умный, а сам ведь в классе не на первом месте, тебе бы только с уроков сбежать!

Кото манцан нам!

– Ну я же просто мечтаю!

Михеза тамо мивазай до Тайвань а кадзи тамо ми тан-пин ман ан? Квана ни Касвал.

– Тогда давай вместе поедем на Тайвань работать, чтобы в армию не надо было идти? – сказал Касвал.

Новон, орин, дзими ран-рен ан!

– Хорошо, договорились! Только чур без обмана!

Нгалолог, Нгалолог! Омахав со чирен.

– Нгалолог, Нгалолог! – раздался тихий, но оживленный голос.

Иконго, иконго?

– Ну что, что еще?

Гигимит присел на траву по-собачьи, обхватив руками колени, и проговорил по-китайски:

– Нгалолог, твой отец наловил много летучей рыбы, а еще добыл большущего каранкса!

Нгалолог вскочил первым, и вот уже все четверо бежали к морю по залитой лунным светом булыжной дорожке.

Яма, Яма! Омлолос си Нгалолог.

– Отец! Отец! – вприпрыжку бежал и кричал Нгалолог.

На берегу было много сухих лодок, не выходивших ночью в море, и человек пять чистильщиков рыбы, так что ему не сразу удалось разглядеть отца.

Мо илолос, оя ко? Кван а ни Сьяпен Лавонас.

– Чего кричишь-то? Я здесь, – сурово сказал Сьяпен Лавонас.

Четверо мальчишек окружили отца Нгалолога, с интересом разглядывая его улов, особенно огромную рыбину – Чилат.

Яма, икон нгаран но амон я?

– Яма, что это за рыба?

Чилат, рахет.

– Это Чилат, мужская рыба[3].

О, чилат!

– Ого, Чилат! – повторил Нгалолог.

Он отломал сухой стебель тростника, чтобы помочь отцу чистить рыбу, и, скребя чешую, приговаривал:

Ма ли-хай си яма!

– Вот какой крутой мой отец!

Икон ка ли-хай на, сья мамо ямакамон со раква мон. Исазоваз насья ни Касвал. Мо нимаста си яма мо маран?

– Чего сразу крутой? Твой отец не один, кто может поймать крупную рыбу, – презрительно сказал Касвал. – Ты видел моего отца, дядь?

Дзингьян, ямакапья а мамакон а, та нака дзингнедан рана.

– Видел, он греб так медленно и осторожно, как будто вот-вот под воду уйдет.

Касвал думал, что его отец был далеко не лучшим ловцом летучей рыбы и в глазах остальных в селении считался отстающим. Поэтому Касвал решил, что Нгалолог издевается над ним. Слова друга опечалили так, будто ему пронзили сердце. Он решил, что когда вырастет, то непременно станет лучшим и будет ловить крупную и прочую рыбу сетью.

Луна высветила детские лица, и свою печаль Касвалу скрыть не удалось. Сидевшие рядом с ним на корточках Дзьявехай и Гигимит быстро спрятали лица в колени, чтобы не выдать своего веселья.

А си яма ам? Квана ни Гигимит а маммин.

– Ну, а мой отец? – со смехом спросил Гигимит.

Сьямамо, яма чикейрай дзинамо ан?

– А что твой? Он разве не пошел спать с твоей матерью?

Ха-ха-ха!.. – Гигимит уставился на Касвала, Касвал тоже уставился на Гигимита, и так они смотрели друг на друга в четыре глаза – ха-ха!.. – пока не разразились смехом. Луна и звезды, казалось, смеялись вместе со всеми.

«Когда тао умирает, его душа находит покой в звездах на небе. Если пойду в военные моряки, неизвестно еще, вернется моя душа или нет» – вот о чем думал Касвал. Сегодня, когда отец Нгалолога подшучивал над ним, он вдруг ощутил некий позыв, поймал себя на мысли, что не стоит идти в моряки, лучше остаться в селении, и в будущем он станет лучшим рыбаком, а заодно даст повод своему отцу гордиться