Черные крылья - Сьяман Рапонган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты чего вчера вечером не вернулся к нам? – спросил Сьяман Анопен.
– Моя мать попросила меня рассказать ей истории!
– А…
Когда лодку Сьяпена Салилана подхватили волны, все остальные в строгом порядке потянулись друг за другом в открытое море.
– Подожди нас, мы скоро вернемся, – попросил Сьяман Анопен.
Гигимит хотел поведать друзьям что-то очень важное, но было уже поздно – в назначенный час рыбаки выдвинулись в море.
Помахав друзьям на прощание, он провожал их взглядом, пока не перестал различать растворившиеся вдали силуэты. Гигимит тихо произнес со слезами на глазах: «Пусть у вас все будет хорошо!» Раскинувшееся перед ним море наверняка услышало его молитву.
* * *Ина, мо лави!
– Ина, не плачь, – просил Гигимит, не снимая темных очков.
Макон ко а дзимикавово!
– Как я могу не плакать? Ты же мое дитя!
«Пассажирам, направляющимся в Гаосюн, просьба пройти на посадку. Пассажирам, направляющимся в Гаосюн, просьба пройти на посадку».
Ина, миконан.
– Ина, мне пора.
Ма ковьят ка мивазай сьйо. Микавово рараке а мизекьяк.
– Ты уж трудись как следует, хорошо? – мать была не в силах сдержать слезы.
Дзика микавовом, мо ина.
– Ина, не плачь, прошу тебя!
Макон ко дзими кавово, манга нако.
– Как же мне не плакать? Ты же мое дитя!
* * *Рыболовецкий траулер № XX, приписанный к порту Гаосюна. 18 градусов северной широты, где-то между островами Батанес и Понсо Но Тао (Остров людей, Орхидеевый остров), судно направляется в открытое море в сторону Океании. В пять часов пополудни еще очень светло, на поверхности моря, примерно в 500 метрах по правому борту, стая летучей рыбы похожа на чистую белую простыню: то всплывает, то погружается, то всплывает, то погружается… Четыре корабля окружили стаю и ведут промысел. Гигимит, стоя рядом с капитаном, восхищенно произносит: «Здесь тьма летучей рыбы!»
– Ну тьма, ну и что с того? Много за нее не выручишь, да и невкусная она.
– Почему? Еще какая вкусная!
– Да ну, это только вы на Орхидеевом острове так думаете.
– А что же тогда ты ел ее, приезжая к нам на остров?
– Ну, так это таро вкусный был, я потому и ел.
– Мать твою за ногу!
– Вы там вообще дурачки на этом вашем острове, считаете летучую рыбу даром Господним. Полная чушь!
– Мать твою за ногу! Да это вы, тайваньцы, дураки – лопаете даже самых уродливых акул за милую душу.
– Чтоб ты знал, акула намного вкуснее вашей дурацкой летучей рыбы, понятно?
– Мать твою за ногу! А акулы летать умеют? Умеют?
– Акулы жрут твою летучую рыбу! – ухмыльнулся капитан, уверенный, что вышел в споре победителем.
– Мать твою за ногу! Акулы и твои яйца сожрут!
– Тьфу! Типун тебе на язык, не пори ерунду!
Гигимит перестал любить ночи на корабле. Сегодня после рабочего дня он лежит на носу корабля и смотрит на Глаза Неба не из-за ссоры с капитаном, а в тоске по дому, вспоминает недавнюю встречу с друзьями детства, глядит на звезды, чтобы развеять свою грусть.
Чуть позже он пойдет в кают-кампанию, достанет из сумки бумагу для писем и под тусклым светом лампочки, больше похожей на свечу на столе у священника, лежа ничком, напишет письмо, вернее даже два.
Мои дорогие друзья!
Извините, но я вам кое о чем так и не рассказал. Когда я приехал с Тайваня, то просто не осмелился, потому что… Я не знал, как лучше это сделать.
Я пишу ночью, уродливым почерком, потому что корабль постоянно качает. Сегодня ночью я лежал на носу корабля и смотрел на Глаза Неба, и я даже увидел наши звезды! Мина-Сасадангеб… я все думаю об этом названии, которое мы в детстве узнали от Сьямана Кулалаена. Я очень надеюсь, что звезды в наших душах всегда будут яркими, в том числе и звезда Сьямана Дзинакада. Хотя он напрасно женился на тайваньской девушке и забыл о своем отце. Если вы свободны, пожалуйста, больше заботьтесь о нем. А если дядя заболеет, пожалуйста, сразу звоните, ребята, нашему другу. Его номер телефона 04‐2774681, обязательно звоните.
Я очень скучаю по вам, а еще больше – по вашим малышам. Если учитель в школе будет их бить, вы должны немедленно пойти и как следует его проучить. Кстати, когда я с палубы смотрю на наши звезды, они все очень яркие. А еще я хочу признаться, что через два года планирую грести с вами рядом на своей лодке в поисках махи-махи. Только ты, Сьяман Пиявавонган, должен помочь мне построить лодку, чтобы можно было соревноваться в море, посмотреть, кто из нас гребет быстрее. Я тебя обязательно обойду! И еще: вы всегда должны смотреть на звезды наших душ, пожалуйста! На этом заканчиваю писать, ладно? Потому что на корабле полно работы и я здорово устал!
Да хранит вас Господь!
Ваш друг Ли Цин-фэн, 25 апреля 1993 года, в открытом море
А еще я тут написал письмо для моей матери, пожалуйста, Цзян Чжун-сюн, переведи его ей, хорошо? Спасибо!
Мама!
Мама, ты извини, прости меня, хорошо? На самом деле я солгал тебе, мама. Я работаю не на Тайване, а в море, на корабле ловлю рыбу. Деньги, которые я отправил тебе, я дал в надежде, что моя тетя отвезет тебя на самолете на Тайвань и отправит в Пиндун, чтобы найти моего друга-горца, а мать этого друга-горца покажет вам, где купить твой любимый агат. Если вы будете в Лунчане, когда будете проезжать через Тайдун, дай сестре немного денег, хорошо? Потому что ее муж, китаец с материка, очень стар и у него нет сил работать. Сестра очень бедна. А еще не надо много ходить на поле таро, а то устанешь, вот. На те деньги ты можешь купить что-нибудь тайваньское. Прости, что я все время скрывал от тебя правду после смерти отца. Работая в море, я чувствую себя таким же храбрым, как и душа моего отца. Я потерял его, но памяти о нем у меня не отнять. Моя гордость в море, мама. Я скоро вернусь домой с рыбой, которую сам поймаю, чтобы ты могла ее попробовать, хорошо?
Твой сын Ли Цин-фэн, написал в открытом море
