Мечтают ли андроиды об электроовцах - Филип Дик

Как и большинство других людей, он решил проверить эту информацию самостоятельно.

— В тот момент, — продолжала Ирен, — когда я выключила звук телевизора, я была в настроении номер триста восемьдесят два. Я только перед этим набрала шифр. Первоначальной моей реакцией была благодарность — хорошо, что мы можем позволить себе стимулятор Пенфилда. Но потом я поняла, насколько это неестественно и противоречит здравому смыслу — чувствовать отсутствие жизни повсюду и никак на это не реагировать. Ты понимаешь? Наверное, ты не понимаешь этого. Но когда-то это считалось признаком психического заболевания. “Отсутствие соответствующего аффекта” — так это называлось. Поэтому я не стала включать звук телевизора, а села к пульту моего стимулятора и начала экспериментировать и наконец нашла эту отчаянную комбинацию. На ее смуглом лице отразилось удовлетворение, как будто она добилась чего-то необыкновенного.

— Я поставила эту комбинацию в свое расписание. Это будет осуществляться два раза в месяц. Думаю, что вполне достаточно, чтобы испытать в разумных пределах безнадежное отчаяние. Ведь мы остались до сих пор на Земле, а все люди с головой на плечах давно эмигрировали.

— Я тебя понимаю, — кивнул Рик, — легко ли остаться в таком настроении надолго и даже не пытаться набрать другую комбинацию. Отчаяние само по себе может продолжаться очень долго.

— Я программирую автоматическую перенастройку через каждые три часа, — елейным голосом сообщила жена. — Четыреста восемьдесят один. Осознание многих возможностей, открытых для меня в будущем, новая надежда…

— Я знаю, что такое четыреста восемьдесят один, — проронил Рик.

Он не один раз накручивал эту комбинацию. И очень полагался на нее.

— Послушай, — предложил Рик.

Он присел на постель.

— Даже с автоматическим переключателем очень опасно подвергать себя депрессии любого рода. Забудь о своей настройке, а я забуду о своей. Мы оба наберем сто четыре, испытаем этот номер, потом я настроюсь на обычный деловой тон, а ты останешься в той же тональности. Потом я отправлюсь на работу. И буду знать, что ты не сидишь мрачная перед телевизором.

Он прошел из просторной спальни в гостиную, где в воздухе еще не выветрился запах вечерних сигарет. Он нагнулся к телевизору, чтобы выключить его.

Из спальни донесся голос Ирен.

— До завтрака не переношу телевизора.

— Набери восемьсот восемьдесят восемь, — посоветовал Рик, пока телевизор нагревался. — Желание смотреть телевизор независимо от передачи.

— Мне вообще не хочется набирать что-либо, — объяснила Ирен.

— Тогда набери три, — предложил Рик жене.

— Я не могу настраивать стимулятор на возбуждение коры головного мозга. Это вызовет желание набирать новые комбинации. А если я не хочу набирать, то уже это означает, что я не собираюсь вообще прикасаться к настройке. Ведь это заставит меня вновь и вновь набирать комбинации, а это для меня сейчас самое худшее. Можно просто сидеть вот так на кровати и смотреть на пол.

В ее голосе появилось уныние и отчаяние. Ее душа словно застыла и перестала воспринимать окружающее, будто огромная тяжесть окутала Ирен.

Рик включил звук телевизора, и в комнате загудел голос Бастера Дружби, заполняя пустое пространство.

— Ха-ха, парни! Теперь пора объявить короткую сводку погоды на сегодня. Спутник “Мангуста” докладывает, что осадки достигнут максимума к полудню, затем уровень их начнет снижаться. Поэтому, если кто-то из вас, ребята, собирается отправиться на…

Рядом с Риком появилась Ирен, шурша волочившимся по полу ночным халатом.

Она выключила телевизор.

— Хорошо, сдаюсь. Я согласна. Я наберу все, что ты хочешь. Экстатический сексуальный порыв… Мне так плохо, что я даже это готова выдержать. Какая, в общем-то, разница.

— Я накручу и для тебя, — предложил Рик.

Он повел ее обратно в спальню. Там для Ирен он набрал комбинацию пятьсот девяносто четыре: радостное восприятие мудрого мужа по проблемам любого рода. На собственном аппарате он набрал нестандартный творческий подход к работе, хотя едва ли в этом была необходимость. Он всегда именно так относился к своей работе, даже не прибегая к искусственной мозговой стимуляции.

После спешного завтрака — он потерял время, споря с женой, — Рик в полном облачении, включавшем свинцовый гульфик модели “Аякс” фирмы “Скалистый берег”, поднялся на крышу. Там их овца пощипывала траву, стимулируя удовольствие и втирая очки остальным жильцам дома.

Конечно, некоторые из этих животных тоже управлялись электрическими приборами. Рик, конечно, никогда не совал носа в чужие дела, как, впрочем, и остальные соседи, поэтому он не слишком интересовался истинной природой организма его овцы.

Было верхом бестактности спросить у кого-либо: “У вас настоящая овца?” Это было бы даже хуже, чем усомниться в натуральной природе зубов, волос или внутренних органов соседа.

Утренний воздух, загрязненный радиоактивными пылевыми частицами, приглушающими блеск солнца, поразил обоняние Рика. Он невольно чихнул, избавляясь от слабого запаха смерти.

Рик пробирался к своему собственному участку почвы, которым он владел вместе со слишком большой квартирой, и размышлял об окружающем его мире. Люди после Последней Мировой Войны значительно утратили свои потенциальные возможности. Те, кто были не в силах пережить эту радиоактивную пыль, умирали и предавались забвению. И теперь поредевшая пыль сражалась с немногими выжившими, а значит, и умевшими ей противостоять. Теперь она была способна воздействовать лишь на состояние сознания и здоровье генов наследственности.

Несмотря на свинцовый гульфик, эта пыль наверняка просочилась в его организм, накапливаясь в нем, поскольку он все еще не эмигрировал. Правда, медицинские проверки, проводившиеся каждый месяц, относили Рика к разряду “регуляторов”, то есть людей, имеющих право воспроизводить свой род в рамках снисходительных законов. Но в любой момент эти проверки, производившиеся врачами Департамента Полиции Сан-Франциско, могли выявить обратное. Основным лозунгом правительства, благодаря плакатам, рекламе, экранам телевизоров и государственной системе почтовой информации, стал: “Мигрируй или дегенерируй! Выбирать тебе”.

“Очень верно”, — подумал Рик, отпирая калитку, ведущую на его личный маленький лужок, и приближаясь к электрической овце. “Но я не могу эмигрировать, — объяснил он себе, — из-за моей работы”.

Его приветствовал владелец соседнего пастбища, сосед по дому Билл Барбур. Он, как и Рик, был одет в деловой костюм. Билл остановился по дороге на работу проверить, как поживает его животное.