Мечтают ли андроиды об электроовцах - Филип Дик

Не выходя из номера, к четверти седьмого она дочитала книгу.

“Интересно, добрался ли до ее конца Джо? В ней много такого, что он вряд ли понял, что хотел сказать Абендсен. Ничего о выдуманном мире. Разве я единственная, кто понимает это? Держу пари, что я права: никто так не понимает “Саранчу”, как я. Они только все воображают, что понимают по-настоящему”.

Все еще слегка потрясенная, она уложила книгу в саквояж, надела пальто и вышла из мотеля, чтобы где-нибудь пообедать.

Чистый свежий воздух бодрил ее, а вывески и реклама Шайенна как-то по-особенному волновали.

Перед входом в один из баров ссорились две хорошенькие черноглазые проститутки-индианки.

Юлиана с любопытством остановилась.

Автомобили, огромные, сверкающие, проносились мимо нее по улицам, все окружающее дышало атмосферой праздности, ожидания, глядело в будущее куда охотнее, чем в прошлое с его затхлостью и запустением, с его обносками и выброшенным старьем.

В дорогом французском ресторане, где на каждом столе стояла зажженная свеча в большом бокале для вина и масло подавалось не кубиками, а набитое в круглые белые фарфоровые масленки, Юлиана с нескрываемым наслаждением пообедала, а затем, располагая еще массой свободного времени, медленно прогулялась к своему отелю.

Банкнот Рейхсбанка у нее почти не оставалось, но она не придала этому значения.

Это мало ее заботило.

“Он поведал нам о нашем собственном мире”, — думала она.

Юлиана отперла дверь своего номера.

“Об этом самом мире, который сейчас вокруг нас”, — напевала она.

В номере она снова включила радио.

“Он хочет, чтобы мы увидели его таким, каким он является на самом деле. Я вижу его, и с каждым мгновением многие другие начинают прозревать и видеть его”.

Вынув из коробки голубое итальянское платье, Юлиана тщательно разложила его на кровати.

Оно ничуть не было испорчено. Все, что нужно было сделать, — это хорошенько пройтись щеткой.

Но, открыв другие пакеты, она обнаружила, что не привезла из Денвера ни одного из своих шикарных полубюстгальтеров.

— Ну и черт с ними, — решила Юлиана.

Она погрузилась в кресло и закурила сигарету.

Может она сможет надеть платье с обычным лифчиком?

Юлиана сбросила кофту и юбку и попробовала надеть платье.

Но бретельки от лифчика были видны, и к тому же торчали его верхние края, поэтому Юлиана отбросила эту мысль.

“А может, — подумала она, — пойти вообще без лифчика?”

Такого с ней не случалось уже много лет.

Это напомнило ей былые дни в старших классах школы, когда у нее были очень маленькие груди. Это даже очень беспокоило ее тогда.

Но потом, по мере взросления и благодаря занятиям дзюдо, размер груди у нее значительно увеличился.

Тем не менее она попробовала надеть платье без бюстгальтера, встав на стул в ванной, чтобы видеть себя в зеркале.

Платье сидело на ней потрясающе, но, боже милостивый, слишком рискованно было его так носить.

Стоило ей только пригнуться, чтобы вынуть сигарету или отважиться на то, чтобы выпить, — и могла случиться беда.

Булавка!

Она могла бы надеть платье без лифчика, собрав переднюю часть булавкой.

Юлиана вынула из коробки свои украшения, которыми она владела долгие годы.

Некоторые подарил ей Френк, некоторые — другие мужчины еще до замужества.

Среди них нашлась и та небольшая серебряная булавка в виде лошадиной головы, которую купил ей Джо в Денвере.

Вполне подойдет.

“Я сейчас рада чему угодно”, — подумала она.

Произошло так много плохого, так мало осталось от прежних замечательных планов и надежд.

Она энергично расчесала волосы, так что они стали красиво блестеть, и ей осталось только выбрать туфли и серьги.

Затем она надела пальто, взяла с собой новую кожаную сумочку, и вышла из номера.

Она попросила хозяина мотеля вызвать по телефону такси, и пока она ждала в вестибюле, ей неожиданно пришла в голову мысль позвонить Френку.

Почему ей это стукнуло в голову, она так и не могла понять, но идея застряла в голове.

А почему бы и нет?

Она могла бы и не платить за разговор. Френк был бы настолько рад и ошеломлен тем, что слышит ее голос, что сам с удовольствием заплатил бы.

Она с восторгом прислушивалась, как телефонистки междугородных станций переговаривались между собой, стараясь установить для нее связь.

Далекая отсюда телефонистка из Сан-Франциско звонила в справочную по поводу номера, затем раздался треск и щелчки, и наконец послышались долгие гудки.

— Ваш абонент не отвечает, — сообщила ей телефонистка в Шайенне. — Мы повторим вызов через некоторое время, позже, и…

— Не нужно.

Юлиана покачала головой. Ведь это был всего лишь мимолетный каприз.

— Меня здесь не будет. Спасибо.

Она положила трубку. Хозяин мотеля стоял неподалеку и следил за тем, чтобы по ошибке плата за разговор не была перечислена на его счет. Юлиана быстро вышла из мотеля на холодную, темную улицу. Она остановилась там и стала ждать.

К тротуару подрулил сверкающий новый автомобиль и остановился.

Дверь кабины открылась, и водитель поспешил к ней.

Через мгновение она уже роскошно устроилась на заднем сиденье такси, направлявшегося через центр к дому Абендсена.

Во всех окнах Абендсена горел свет. Оттуда доносились музыка и голоса.

Это был одноэтажный оштукатуренный дом с довольно приличным садом из вьющихся роз и живой изгородью.

Идя по дорожке, Юлиана подумала: “А смогу ли я попасть туда?”

Неужели это и есть Высокий Замок? А какие ходят слухи и сплетни!

Дом вполне обыкновенный, в хорошем состоянии, сад ухожен.

На длинной асфальтовой дорожке стоял даже детский трехколесный велосипед.

А может, это совсем не тот Абендсен?

Она нашла адрес в телефонной книге Шайенна, и номер телефона совпадал с тем, по которому она звонила вчера вечером из Грили.

Юлиана взошла на крыльцо, огороженное литой ажурной железной решеткой, и нажала кнопку звонка.

Через полуоткрытую дверь виднелась гостиная: фортепиано, камин, книжные шкафы, толпились люди.

“Отличная обстановка, — оценила Юлиана. — Там вечеринка?”

Но одеты они были не для этого.

Взъерошенный мальчик лет тринадцати, в тенниске и джинсах, широко распахнул дверь.

— Да?

— Это дом мистера Абендсена? — спросила Юлиана. — Он сейчас занят?

Обращаясь к кому-то в доме, мальчик крикнул:

— Мам, она хочет видеть папу!